Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)
Воцарившееся молчание вызвало у Артемия улыбку. Он хорошо понимал, что его отважные спутники предпочли бы сразиться с ордой кровожадных степных варваров, чем иметь дело с призраками, завывающими в развалинах.
– Да, сердце ушло в пятки! – проворчал дознаватель. – Но вы ведь не допустите, чтобы я в одиночку нанес визит берендеям? Все, что мы рискуем обнаружить, – логово разбойников, а не души умерших, прогуливающиеся с оружием в руках.
Переглянувшись, Митько и Василий без особой уверенности кивнули.
Войдя в дом, они сменили шелковые рубахи на льняные, поверх поддоспешников надели кольчуги. Такое облачение защищало от клинка. Впрочем, дружинники решили обойтись без тяжелых шлемов и плащей, которые могли бы стеснить их движения в лесу. Обулись дружинники в лапти, которые им принесла ключница старой боярыни. Такая обувь прекрасно подходила для передвижения по лесу.
Заходящее солнце наполовину скрылось, три всадника покинули дом боярыни Дарьи и направились к северным воротам Рши. Благодаря вчерашнему ночному путешествию с Филиппосом Артемий уверенно довел спутников через лес до дома Каллистраты. Поскольку время поджимало, старший дружинник сократил традиционные приветствия. В двух словах он объяснил Филиппосу, чего хочет. Мальчик стрелой сорвался с места. Филиппос решил подождать старого боярина при выходе из города, а затем тайком последовать за ним по лесу. Кроме того, он должен был внимательно наблюдать за всеми передвижениями Прокопа, вплоть до возвращения старого боярина в город, а затем присоединиться к дружинникам, которые останутся в доме Каллистраты.
В ожидании Филиппоса Митько и Василий уселись на натертый воском пол при входе и принялись играть в кости. Артемий наблюдал за хозяйкой. Сидя на небольшом табурете перед очагом, она медленно помешивала угли, пристально глядя на языки пламени.
– Если Прокоп украл именно ту траву, которую ты дала Олегу, то мне очень хотелось бы, чтобы ты сказала, что это за трава, – тихо сказал Артемий, устраиваясь рядом с Каллистратой, на втором табурете.
Женщина вздрогнула и, сделав над собой усилие, оторвалась от неведомого видения, которое, казалось, поглощало все ее внимание.
– Это папоротник, – ответила молодая женщина. – Говорят, он указывает путь ко всем сокровищам, поскольку направляет того, кто их ищет, и влечет к месту, где они спрятаны. Только редко кому выпадает счастье найти цветок папоротника. Для этого нужно дождаться первой майской луны, отыскать растение, нарисовать вокруг него магический круг, приговаривая определенные формулы, а потом дождаться цветка, который распускается на верхушке стебля, словно язык пламени, ровно в полночь. Существуют и другие условия, которые необходимо выполнить, чтобы сорвать цветок. Иначе силы Зла могут разорвать магический круг, отвлечь человека, убить его и завладеть цветком. Это нелегкое дело, надо знать ритуал, чтобы преуспеть. Неукоснительно выполнив ритуал, человек, сорвавший цветок и несколько листьев папоротника, должен зашить их в мешочек и всегда носить на груди. И только потом он, мечтающий найти сокровища, может надеяться обрести вожделенный скарб.
– Не думаю, что Олег сможет выполнить все эти манипуляции, – усмехнулся Артемий. – Должен ли я понимать, что ты его мило одурачила, поскольку у него нет никаких шансов обрести сокровища, раз он не сорвал цветок папоротника?
– Олег не нуждается в цветке папоротника, – ответила Каллистрата спокойным и ласковым тоном. – Он наделен даром, которого нет у других. Я всего лишь помогаю высвободить могущество, уже принадлежащее ему. Мне очень жаль, боярин, но больше я не могу ничего сказать…
– …тайна, которая тебе не принадлежит. Пусть будет так. Я все равно узнаю ее. Поведай немного о редких растениях, которые ты, похоже, хорошо знаешь. Я всегда недоверчиво относился к их магическим свойствам, однако тебе, возможно, удастся переубедить меня.
Улыбнувшись, Каллистрата покачала головой. Тяжелый низкий пучок рассыпался, и черные блестящие волосы волнами накрыли спину и плечи. Откинув прядь со лба, знахарка лукаво взглянула на Артемия.
– Кто хочет верить, поверит на слово. Кто не хочет верить, не поверит даже в чудо, которое видел собственными глазами. Ты пожелал выслушать меня, тогда слушай. Папоротник делает человека обладателем золота, зарытого в земле. Есть еще адамова голова, которую собирают на болотах. Она приводит к сокровищам, спрятанным под водой. Другие травы могут оказать воину неоценимую помощь, например железная трава, собранная в Петров день. Если ты натрешь ею оружие, то никогда не промахнешься. Плакун-трава тоже приносит пользу. Возьми один из ее корней в форме креста, повесь себе на грудь, и твои враги убегут прежде, чем ты вступишь с ними в схватку, а все будут бояться тебя, как огня. Есть иван-да-марья. Тот, кто носит эту траву, может садиться на любую клячу – она тут же превратится в лучшего в мире скакуна. Существует и разрыв-трава: приложи ее к стенам или укреплениям – деревянным или каменным, – и они тут же рухнут. Тирлич-трава помогает в лесу. Выпей ее настой, и ни один дикий зверь не тронет тебя, ни медведь летом, ни волк зимой. Что касается имбиря, то он плачет, как дитя, когда его выкапывают из земли. Было бы хорошо, если бы вчера утром ты повесил его на грудь. Тот, кто носит имбирь, не тонет.
– Надо же! Ты думаешь, что мне следует попросить его у тебя, прекрасная колдунья?
– Попроси у меня лучше приворот-траву, которую собирают в ночь на Ивана Купалу. Эта трава пробуждает любовь, боярин, открывает сердце воина и позволяет ему познать сладость разделенной любви.
Смущенный Артемий украдкой взглянул на Каллистрату. Она неподвижно сидела рядом, опустив глаза, скрестив руки на груди, казалось, не вздымавшейся от дыхания. Повинуясь странному чувству, дружинник нежно отодвинул черную пелену волос, чтобы лучше видеть изящный профиль молодой женщины. Коснувшись ее подбородка, он развернул к себе красивое бледное лицо. Каллистрата подняла глаза. Дружиннику показалось, что в уголках их сверкают слезы. Словно загипнотизированный этим взглядом, которому огонь придавал почти невыносимый блеск, Артемий наклонился и прошептал:
– Зачем ты смущаешь меня, женщина? Я знал, что такое любовная сладость, но ее отняли у меня. Моя любезная супруга умерла, давая жизнь мертвому ребенку. С тех пор я избегаю женщин, поскольку каждая напоминает ту, которую я любил. Никто не может заменить мне ее. А тут ты…
– А тут я… Бесполезно избегать меня, боярин. Равно как и ветра, который поднимается и дует тебе в лицо. Равно как и дня, который рождается и заливает тебя светом. Равно как и судьбы, которая увлекает тебя вопреки твоей воле и неумолимо продолжает свой бег. Но если я должна дать тебе совет, то я прошу покинуть эти места и больше никогда не возвращаться. Уезжай как можно дальше и забудь о проклятых развалинах, о сокровищах, которые они скрывают, и о бедной женщине, которая любит тебя сильнее, чем собственную жизнь.
– Но почему? Я хотел бы…
Боярин попытался сбросить странные чары, которые, казалось, обездвиживали его. Не отрывая взгляда от глаз Каллистраты, он положил руки на плечи молодой знахарки и медленно, но твердо произнес:
– У меня нет ни малейшего желания бежать. Честь велит мне остаться и исполнить свой долг, как бы обстоятельства ни сложились… для всех, в том числе и для меня. Что за волшебная трава смутила тебя до такой степени, что ты поверила в уж не знаю какое предзнаменование?
Ничего не ответив, Каллистрата осторожно высвободилась, наклонилась и открыла небольшой ларчик, стоявший у ее ног. Прежде чем Артемий успел разглядеть содержимое, Каллистрата извлекла зеленовато-коричневатый порошок, который высыпала себе на ладонь.
– Это не трава, боярин, это огонь, – глухо сказала она. – Огонь никогда не ошибается. Вчера, еще до того, как Филиппос нашел твою лошадь, я увидела в языках пламени, что ты должен приехать. А вместе с тобой я увидела свою жизнь, которая должна измениться и… скоро закончиться. Я также почувствовала опасность, которой ты подвергаешься, ведя поиски в развалинах дворца языческого царя. Берегись, боярин!
Каллистрата бросила щепотку порошка в огонь. Мгновенно языки пламени заплясали, устремляясь ввысь над почти потухшими поленьями.
– Я в этом вижу лишь довольно необычный способ разжигать огонь, – улыбаясь, заметил дознаватель. – Где ты видишь подстерегающую нас опасность?
Каллистрата ничего не ответила. Она напряженно смотрела на языки пламени. Казалось, в ее расширенных зрачках отражалось нечто, что вызывало у нее ужас.
– Он там, я его вижу, – сказала Каллистрата, хватая дружинника за руку. – Он там в этот самый момент.
– Но кто? – спросил заинтригованный Артемий.
– Существо, которое несет Зло. Его тоже влекут сокровища, и он к ним гораздо ближе, чем вы все…
