Взрыв - Сергей Леопольдович Леонтьев
– Не двигаться, руки за голову, стреляю без предупреждения!
Вот и голос срывается, пистолет в руке подрагивает.
– Конечно, конечно, я без оружия, ты, главное, не нервничай, а то выстрелишь ненароком…
Калиев успокаивающим жестом поднял вверх пустые руки, говорил спокойным, ровным тоном, мелкими шагами сокращая дистанцию.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – внезапно крикнул он, глядя парню за спину и одновременно делая шаг влево, чтобы уйти с траектории выстрела.
Оперативник непроизвольно обернулся. Выстрелить он не успел.
Глава 15
Старший следователь областного отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности майор Елагин любил свою работу. Не официальную, за которую ему платили смешные деньги, взамен требуя служить днем и ночью, без выходных. Майор искренне не понимал, почему государство, заботясь о сохранности своей собственности, столь низко оценивает труд людей, призванных эту собственность защищать. Любой из подследственных Елагина за неделю зарабатывал больше, чем майор за год. «Иди и возьми», – сказал Абдула[41] в «Белом солнце». И майор брал. У директоров гастрономов, у товароведов промтоварных магазинов, у кладовщиков на базах. Но это тоже были копейки. Настоящие деньги пришли, вернее, прилетели из Москвы вместе со старым приятелем, получившим по протекции папы-генерала теплое место в министерстве. За рюмкой коньяка в самом дорогом городском ресторане приятель попросил присмотреться к местной меховой фабрике. В московских комках[42] появились шубы с левыми ярлычками. Оперативная проверка показала, что шубы привозят из города С. Приятель особо подчеркнул, что присмотреться следует по-тихому, не ставя в известность коллег и руководство. Если факт неучтенного производства подтвердится, майору сделают очень интересное предложение. «Оттуда», – приятель со значением ткнул пальцем в висевшую над столиком хрустальную люстру. Елагин сразу понял, о чем идет речь. Это был шанс, который выпадает раз в жизни, и важно его не упустить.
Майор был хорошим следователем. Уже через неделю он знал, каким образом гражданин Шандалов А.В., доцент кафедры математики и шахматист-любитель, называющий себя Ферзем, организовал выпуск и реализацию неучтенных изделий из высококачественного меха. Так Елагин получил вторую работу, гораздо более высокооплачиваемую. Скрытая от бдительной кадровой службы трудовая деятельность приносила не только материальные блага. Впервые в жизни майор испытал любимое чувство престарелого генсека – глубокое удовлетворение. Он перестал брать по мелочам и быстро приобрел репутацию неподкупного следователя. Елагин снисходительно смотрел на измученных рабочей суетой и бытовыми неурядицами коллег, презирал мелочное начальство и смеялся над жалкими потугами подчиненных подняться вверх по служебной лестнице. Он не только любил свою вторую работу, он оберегал ее и готов был защищать всеми доступными средствами.
Рассказанное Ферзем майора серьезно встревожило. Провалившаяся топорная попытка Спортсмена и подельников достать тетрадь с опасными записями – это полбеды. Чего ждать от уголовников – как умеют, так и действуют. Подельники наказаны. Спортсмена тоже успокоили, той же ночью. Есть у майора должник среди надзирателей изолятора.
Но тетрадь! Во-первых, почему она вообще появилась? Сколько раз он предупреждал Ферзя – не вести никаких записей. Ферзь объяснил это самодеятельностью заместителя директора фабрики, участвующего в левом производстве. Якобы делал записи для более точного учета, не надеясь на память. Если у человека плохая память – надо с ним расставаться. Незаменимых нет.
Во-вторых, вся эта нелепая история с пропажей тетради. По версии Ферзя, замдиректора вызывал «Скорую» – давление поднялось. После отъезда «Скорой» обнаружил пропажу. Полагает, что медсестра случайно прихватила тетрадь вместе со своими бумагами. Елагин был опытным следователем, допросы вести умел и чувствовал, когда допрашиваемые врут. Ферзь врал, нагло смотря майору в глаза и сохраняя невозмутимое выражение лица. Не вызывал замдиректора никакую «Скорую», майор был в этом уверен – и получил подтверждение, сделав контрольный звонок сразу после окончания разговора. Вероятно, тетрадь «родилась» на объекте «501», который Ферзь открыл без согласования с московскими партнерами. От майора Ферзь объект тоже пытался скрыть, но не с тем связался. Елагин про объект узнал меньше чем через месяц после открытия. Поставил в известность москвичей, однако по их рекомендации счетов Ферзю пока не выставлял. Пусть птичка крепче увязнет.
Управляющим на объекте был некий Счетовод, ассистент с кафедры Ферзя. Майор пробил его по своим каналам и остался очень недоволен полученной информацией. Мало того что математик – эта публика считает себя умнее других, – так еще и злостный картежник. От картежников всегда можно ожидать неприятных сюрпризов. Елагин связал «А» и «Б» и пришел к выводу, что Счетовод начал Ферзя шантажировать, видимо, той самой тетрадью, где записывал все, что знал, а знал он непозволительно много. Как тетрадь попала к медсестре? Да очень просто: объект расположен близко к эпицентру взрыва на Сортировке, видимо, серьезно поврежден или уничтожен. Скорее всего, вместе с шантажистом. Живой Счетовод ни за что тетрадь из рук бы не выпустил. Ферзю неожиданно повезло и не повезло одновременно. Шантаж прекратился, но медсестра взяла тетрадь. Намеренно или случайно.
На следующий день майор запросил список погибших на Сортировке и перечень разрушенных строений, а также сводку происшествий по городу за последнюю неделю. Как и предполагал, объект был разрушен. Только благодаря масштабам катастрофы никто не заинтересовался, что за производство с ткацкими станками находилось там, где быть не должно. Счетовод числился среди пропавших. Видимо, лежал под обломками. Судя по сводкам происшествий, Ферзь начал зачистку. Причем с такой жестокостью и размахом, что даже Елагину, законченному цинику, стало не по себе. Ферзь потерял чувство реальности. Он что, не понимает, что прокуратура может заинтересоваться злым роком, внезапно свалившимся на головы швейников? Толковый следователь объединит дела и начнет копать. А это поставит под угрозу дело и работу, которую Елагин искренне любил. Надо немедленно принимать меры. Первое – поставить в известность Москву. Второе – забрать тетрадь. Майор развернул переданную Ферзем записку с адресами: медсестра Оксана Шурова, врач Андрей Сергеев. В настоящее время оба проживают в общежитии станции скорой помощи. Это хорошо, что вместе проживают. Что с ними делать, он подумает, когда тетрадь будет в руках.
За двадцать девять дней до взрыва на станции Сортировочная.
Москва, Дубовый зал ресторана при Центральном доме литераторов
Трое посетителей известного на всю страну ресторана любовью читателей самой читающей в мире страны избалованы не были, поскольку до сих пор не опубликовали ни одной строчки. Что, впрочем, не мешало им чувствовать себя хозяевами – и не только столика за ширмой.
Сегодня настроение собравшихся было ниже среднего. Не помогали ни выдержанный в дубовых бочках дорогостоящий
