Игорь Середенко - Иконописец
Инстинкт его не обманул, перед ним стояла тварь, которую никто и никогда не видывал. Существо не принадлежало земному миру. Пол раскололся и из земли, что была под церковью, в красном огненном свете, что струился с недр земли, вылезла со злобным и зловещим видом тварь. У нее была огромная голова, изо рта выступал большой раздвоенный язык, схожий со змеиным. Руки и ноги были весьма мускулистыми и похожими на конечности льва, на пальцах были острые когти. Казалось, что существу достаточно лишь провести пальцем по телу человека и его острый, как кинжал, коготь распорол бы плоть человека пополам. На огромных лапах было по четыре пальца, на голове красовались два длинных рога. Глаза светились лютой ненавистью, они горели, словно два уголька в глубине черных, казалось, бездонных глазниц. Существо выпрямилось во весь свой исполинский рост, и стало выше Германа в два раза.
— Я надеюсь, ты догадываешься — кто перед тобой стоит? — спросило существо твердым и громоподобным голосом. Эхо разнеслось по церкви и затухло где-то в отдаленных ее уголках. Герман почувствовал, как его спина окатилась холодным ветерком, но дрожи по телу не было, ноги слегка осели.
— Я догадываюсь, — ответил он, глядя в глаза существу (Герман поднял голову, чтобы смотреть на образ чудовища), — ты Дьявол. И, вероятно, я вызвал тебя. Я не думал, что это у меня…
— Не думал?! — существо засмеялось, и церковь вновь окатила волна громоподобного звука. — Я пришел, потому что так захотел.
— Но, что тебе нужно от меня? — вопрошал Герман. — Разве я могут дать что-то тебе?
— Ты прав, — ответило существо, — у меня все есть. Но кое-что ты можешь сделать.
— И что же? — поинтересовался Герман.
— Видишь эту книгу? Ты выронил ее из рук.
— Да, это библия, — ответил Герман.
— Люди стали иными. За много тысяч лет они изменились. Не такими я видел их, когда они впервые появились на Земле. Они испортились, начали убивать друг друга. Почему они стали такими?
— Разве я могу судить их, ведь я такой же, как и они, я человек.
— Отвечай немедленно, не увиливай! — приказал дьявол. — Лишь одно слово.
— Свобода, — ответил Герман, не думая.
— Нет!
Герман задумался. И тут он вспомнил, как люди стремились получить богатство.
— Справедливость.
— Нет, но близко. Еще одна попытка.
Герман подумал о власти и гордыни.
— Алчность.
— Да. Я тоже так решил. И поэтому проклял ваш город. Люди стали слепы и глухи, они не замечают того, что перед их носом, они не ценят жизнь, данную им. Они не умеют слушать. Чтобы отыскать в океане причин истину надо уметь слушать. А чтобы научиться слушать, что нужно?
Дьявол проверял Германа, и он знал и чувствовал это. Дьявол мог читать мысли, и потому Герман старался не проговаривать в уме свои идеи. Он улавливал мысли, соединял их в логические цепочки и говорил лишь выводы.
— У тебя всего одна попытка, — грозно сказал Дьявол.
— Чтобы научиться слушать, нужно уметь прислушиваться в тишине.
— Верно. Тот, кто не научился мастерству тишины, не дано обуздать и понять причину. За алчностью, порождающей ненависть и гордыню, люди перестали слушать, они видели лишь себя, они потеряли веру, и мир вокруг стал невидим для них.
Герман вспомнил о своих умерших детях, и им овладела скорбь, ненависть и отчаяние пробудилось в глубинах его сердца.
— Я потерял шестерых детей, смерть забрала их. — От горьких воспоминаний у него накатывались слезы. — Я знаю, что дать жизнь ты не можешь.
— Это верно, ее может дать лишь Бог, и только один раз, — ответил Дьявол. — Я могу лишь забрать ее.
— Мне не страшно потерять свою жизнь, потому что я потерял своих детей. Без них я не вижу смысла жить. Почему ты отнял их у меня, ведь они невинны. Они не знали, что такое алчность…
— Я уже говорил — я наказал людей. Наказание мое касалось всего людского рода в вашем городе. Я даже начал подумывать и об остальных городах и континентах, где живут другие народности.
Герман представил себе, как где-то могут погибнуть страшной смертью тысячи, сотни тысяч, миллионы людей. Перед его лицом мигом пронеслись тяжелые воспоминания гибели его детей, боль, страдание, отчаяние.
— Нет!!! — закричал Герман, и его голос был услышан стенами церкви. Один из кирпичиков упал сверху и с грохотом разбился. — Я прошу тебя, — он опустился на колени и потупил взгляд, он смотрел в ноги Дьявола. — Возьми мою жизнь, душу, но не тронь их. Там тоже есть дети, они не знают…
— Жизнь твоя, так или иначе, ограничена. Бог создал Землю и дал вам — людям жизнь, но ограничил ее. Увы, вы смертны и даже очень. Ваша жизнь песчинка, по сравнению с вечностью, в которой я нахожусь вот уже сотни миллионов лет. Он сделал то, что не дано мне, а потом оставил вас мне. Все вы находитесь в моем ведении. Я решаю ваши судьбы, и я слежу за каждым из вас. Мне принадлежат ваши души. Но последние находятся в моей власти лишь тогда, когда ваша плоть еще жива, потом я теряю контроль над вами. Тело ваше достается червям в земле, а душа покидает пределы Земли.
— Ты хочешь мою душу? — спросил Герман.
— Да, твою душу.
— Но зачем она тебе? — удивился Герман.
— Я хотел бы, чтобы ты написал книгу. Эта книга останется с людьми и послужит им в веках.
— Но почему я?
— У тебя твердая рука, Герман.
— Ты знаешь о моем таланте?
— Кому же, как не мне знать это, — ответил Дьявол. — С самого твоего рождения я знал об этом.
— Этот талант ты мне дал? — догадался Герман.
— Верно. Все так и было. Я выбрал тебя для этой миссии. Ты согласен на мое предложение?
— Да, согласен, — уверенно ответил Герман, не задумываясь, ибо он знал перед кем стоит и с кем разговаривает.
— Эта книга, — продолжал Дьявол, — поможет людям стать на правильный путь, с которого они ушли.
— Правильный путь? — удивился Герман, и в его сердце вместе с вопросом засияла догадка. — Значит, ты не убьешь людей, не заберешь их жизни раньше срока, положенного Богом.
— Мне совсем незачем этого делать, — снизив голос, сказал Дьявол. — Люди сейчас стали таковыми, что они сами себя погубят, и мое вмешательство излишне будет.
— Я полагал, что Дьявол не должен думать о жизни людей.
— Ошибаешься. Только я об этом и думаю. Жизнь людей и есть моя забота.
— А как же Бог? — удивился Герман.
— Я уже говорил: он лишь создал все это — и людей, и землю. Он доверил мне роль владыки над вами. Я должен с этим заданием справиться.
— Теперь я понимаю, и даже догадываюсь, о какой книге ты говоришь, — сказал Герман.
— Эта книга, которую я поручаю написать тебе, ибо ты достоин этой чести, будет учить людей. В ней ты запишешь законы, по которым должны жить люди, ими будут уже известные книги: Ветхий и Новый Заветы, ибо они…
— Не может быть? — удивился Герман. — Разве их не продиктовал Господь? А заповеди не дал…
— Что тебе известно об этом? — спросил Дьявол.
Герман вспомнил слова из библии:
— «И говорил Господь к вам из среды огня; глас слов Его вы слышали, но образа не видели, а только глас».
— Вот именно, — согласился Дьявол, — никто не видел, но слышал.
— Это был твой голос и твои слова?
— Да, мои. Итак, продолжим. Помимо Заветов ты напишешь ряд тайных заклинаний и ритуалов.
— Но зачем они? — удивился Герман.
— Для избранных, — ответил Дьявол. — Ты не единственный, кто будет служить, и раньше служили мне.
Герман кивнул головой в знак того, что он понял слова его.
— Добавят книгу работы некоторых философов и мудрецов, чьи труды были замечены и отмечены людьми. Все это придаст книге силу. Основными же страницами и главами будут законы, по которым людям следует жить.
— А если все же люди не услышат твои слова и не придадут значения этим законам, как это уже было, ведь библия давно существует?
— Чтобы люди поверили в них, нужно, чтобы они увидели и мою силу, которую я не раз показывал. Но люди слепы и глухи, у них короткая память и жизнь. Поэтому в конце книги, ты оставишь восемь листов или шестнадцать страниц, на которых запишешь мои пророчества. Это будет то, что ожидает людей, если они не научаться жить по законам библии.
— Наказания? — догадался Герман.
— Да, наказания в виде стихийных бедствий, нашествий насекомых, войны или смертоносные болезни, вроде той, которая сейчас в твоем городе.
Германа охватил ужас, но выхода не было, он должен был написать эту книгу, чтобы хотя бы предупредить людей об опасности ожидающей их.
— Эти пророчества будут карой людям и напоминанием о моей силе. Может так они скорее научаться слышать и видеть, а главное помнить. Может, и я тогда оправдаю надежды Господа и выполню свою задачу.
— Если я напишу эту книгу, ты оставишь этот город? Избавишь людей от чумы? — вопрошал, молитвенным голосом Герман.
