Роберт Харрис - Помпеи

— Акварий, а можно я кое о чем спрошу?

— О чем?

— А где Экзомний?

— Этого никто не знает, Тиро. Он исчез.

Раб обдумал эту новость и медленно кивнул.

— Экзомний был похож на тебя. Он тоже никак не мог привыкнуть к толчкам. Он говорил, что это ему напоминает время перед большим землетрясением — оно случилось в тот год, когда я родился.

Похоже было, будто юноша вот-вот расплачется. Аттилий взял Тиро за плечо и внимательно осмотрел. Парень явно что-то знал.

— Экзомний бывал в Помпеях в последнее время?

— Конечно. Он здесь жил.

Пальцы Аттилия невольно сжались.

— Он жил здесь? В Помпеях?

Акварий был сбит с толку — и в то же время сразу почувствовал, что это правда. Тогда понятно, почему комнаты Экзомния в Мизенах настолько безлики, почему Коракс не хотел, чтобы он, Аттилий, приезжал в Помпеи, и почему надсмотрщик так странно себя вел, попав сюда — то и дело озирался, выискивая кого-то в толпе.

— У него комнаты в доме Африкана, — сказал Тиро. — Он часто там жил. Не постоянно, но часто.

— А когда ты последний раз разговаривал с ним?

— Не помню.

На лице юноши появилась тень испуга. Он повернул голову, словно пытаясь взглянуть на руку аквария у себя на плече. Аттилий быстро отпустил его и успокаивающе похлопал по руке:

— Попробуй вспомнить, Тиро. Возможно, это важно.

— Я не знаю.

— Ну хотя бы до праздника Нептуна или после?

Нептуналии проводились в двадцать третий день июля, и в календаре людей, связанных с акведуками, этот праздник был самым главным.

— После. Точно после. Наверное, недели черездве.

— Две недели? Тогда ты, должно быть, один из последних, кто разговаривал с ним. И что, его беспокоили эти толчки?

Тиро снова кивнул.

— А Амплиат? Они же были друзьями, верно? Часто ли они встречались?

Раб указал на свои глаза:

— Я же не вижу...

Нет, подумал Аттилий. Но готов побиться об заклад, что ты все слышишь. От такого, как ты, ни один слух не ускользнет. Он посмотрел на дом Попидия.

— Ну, хорошо, Тиро. Можешь возвращаться к резервуару. Занимайся своими делами. Спасибо, что помог.

— И тебе спасибо, акварий.

Тиро поклонился, взял руку Аттилия и поцеловал. А потом повернулся и зашагал вверх по улице, в сторону Везувиевых врат, непринужденно скользя среди праздничной толпы.

Ноrа Quinta

[11.07]

Внедрение новой магмы также может вызвать извержение, посредством нарушения термического, химического или механического равновесия старой магмы в мелком резервуаре. Новая магма, поступающая из более глубоких и горячих источников, резко повышает температуру уже имеющейся магмы, и та начинает пузыриться и подниматься вверх.

Дверь у этого дома была двустворчатая, обитая гвоздями, подвешенная на бронзовые петли — и крепко запертая. Аттилий постучал пару раз. Ему показалось, что стук получился слишком слабым, чтобы его можно было расслышать сквозь уличный шум. Но дверь почти мгновенно распахнулась, и на пороге появился привратник — необычайно высокий и широкоплечий нубиец в темно-красной тунике. Его руки и шея, могучие, словно древесные стволы, были намазаны маслом и блестели, словно полированные.

— Каковы врата, таков и привратник, — весело заметил Аттилий.

Привратник не улыбнулся.

— По какому делу?

— Я — Марк Аттилий, акварий Аквы Августы. Я желаю засвидетельствовать свое почтение Луцию Попидию Секунду.

— Сегодня праздник. Его нет дома. Аттилий поставил ногу на порог.

— Он дома. — Акварий открыл сумку и извлек оттуда письмо Плиния. — Видишь эту печать? Пере-дай это ему. Скажи, что это от префекта флота, из Мизен. И скажи, что мне нужно немедленно поговорить с ним, по делу императора.

Привратник посмотрел на ногу Аттилия. Если бы он вздумал хлопнуть дверью, нога переломилась бы, как веточка. Но его размышления прервал донесшийся откуда-то у него из-за спины голос.

— Что он сказал, Массаво? По делу императора? А ну-ка, впусти его!

Нубиец поколебался, потом отступил на шаг, и акварий, воспользовавшись этим, быстро проскользнул в образовавшийся проем. Дверь за ним тут же захлопнулась. Уличный шум стих.

Человек, вмешавшийся в разговор Аттилия с привратником, был облачен в точно такую же темно-красную тунику. На поясе у него висела связка ключей. Наверное, это был местный управитель. Он взял письмо, провел пальцем по печати, проверяя, не сломана ли она, и остался доволен осмотром, — и перевел взгляд на Аттилия.

— Луций Попидий сейчас с гостями — у него прием в честь Вулканалии. Но я прослежу, чтобы он получил это послание.

— Нет, — отрезал Аттилий. — Я вручу его сам. Немедленно.

И он протянул руку за письмом. Управитель постучал папирусным свитком по губам, пытаясь понять, как же ему быть.

— Ну что ж... — Он вернул свиток Аттилию. — Следуй за мной.

Управитель зашагал по узкому коридору, ведущему к залитому солнцем атриуму, и Аттилий впервые понял, насколько же огромен этот старый дом. Узкий фасад был обманчив. Дом тянулся вглубь ша-гов на сто пятьдесят, если не больше, и Аттилий, взглянув поверх головы управителя, увидел уходящее вдаль чередование света и тени: полутемный коридор с черно-белым мозаичным полом; ослепительное сверкание атриума с его мраморным фонтаном; таблиниум для ожидающих гостей, с двумя бронзовыми бюстами у входа; а затем — окруженный колоннадой плавательный бассейн. Колонны были увиты виноградными лозами. Откуда-то доносился щебет певчих птиц, и слышался женский смех.

Они вошли в атриум, и управитель бесцеремонно бросил: «Подожди здесь», — а сам свернул куда-то влево, за занавеску, закрывающую вход в узкий коридор. Аттилий огляделся. Здесь пахло деньгами — давними, привычными, дающими возможность купить покой и уединение даже посреди шумного города. Солнце стояло почти в зените, и его лучи проникали в атриум через прямоугольное отверстие в крыше. Теплый воздух был напоен благоуханием роз. С того места, где стоял Аттилий, плавательный бассейн был виден почти целиком. Ступени, расположенные в ближней его части, украшали искусно выполненные бронзовые статуи — дикий кабан, лев, свившаяся кольцами змея и Аполлон, играющий на кифаре. В дальнем конце на ложах расположились четыре женщины. Они забавлялись, обмахивая друг дружку веерами. У каждой за спиной стояла служанка. Женщины заметили, что Аттилий смотрит на них, и захихикали, прикрывшись веерами. Инженер почувствовал, что краснеет от смущения, и быстро повернулся к ним спиной. В этот самый миг управитель вынырнул из-за занавески и кивком подозвал Аттилия.

По влажности и запаху масла Аттилий сразу жепонял, что его ведут в здешнюю баню. В этом доме даже имелась своя баня. А чему тут удивляться? Неудивительно, что при таких деньгах люди не желают даже в термах общаться со всяким простонародным быдлом. Управитель провел Аттилия в раздевалку и велел разуться. Потом они вернулись в коридор и оттуда прошли в тепидариум. Там на столе лежал какой-то голый, необычайно толстый пожилой человек, а над ним трудился молодой массажист. Массажист прошелся вдоль спины, постукивая ее ребрами ладоней, и белые ягодицы его подопечного заколыхались. Клиент массажиста немного повернул голову, когда Аттилий проходил мимо, взглянул на него воспаленным серым глазом и опустил веки.

Управитель открыл дверь — оттуда повалили клубы ароматного пара, — а потом отступил, пропуская аквария внутрь.

Здесь, в калдариуме, поначалу трудно было что-либо разглядеть. Единственным источником света были два факела, укрепленные на стене, да раскаленные угли жаровни; от жаровни и исходил пар, заполнявший помещение. Но постепенно глаза Аттилия приспособились к полумраку, и он увидел огромную ванну, из которой торчали три темноволосые головы; казалось, будто они сами собою плавают на поверхности зеленоватой воды. Потом по воде побежали круги. Одна из голов шевельнулась. Раздался негромкий всплеск. Из-под воды высунулась рука и лениво помахала Аттилию.

— Подойди сюда, акварий, — вяло произнес купающийся. — У тебя ко мне какое-то послание от императора? Я не знаю Флавия. Кажется, он ведет род от какого-то сборщика налогов. А вот с Нероном мы дружили.

Тут зашевелилась и другая голова.

— И прихвати факел! — скомандовала она. — Мы хоть глянем, кто не дает нам покоя даже в праздничный день!

Сидевший в углу комнаты раб — Аттилий его даже не заметил — снял один из факелов со стены и поднес к лицу аквария, освещая его. Теперь все три головы повернулись к нежданному гостю. Аттилий чувствовал, как у него открываются поры кожи; по телу вовсю бежали ручейки пота. Мозаичный пол был горячим, и инженер понял, что там устроен гипокауст, специальная система обогрева. Да, дом Попидия был настоящим воплощением роскоши. Интересно, а приходилось ли Амплиату, когда он был здесь рабом, жариться у печи посреди лета?