Роберт Харрис - Помпеи

На этом ветру трудно было стоять, трудно было дышать. Воздух был заполнен пеплом, песком и устрашающим сиянием. Плиний задыхался. Боль железным обручем сдавила грудь. Он пятился, пошатываясь.

Встречай это лицом к лицу. Не сдавайся.

Лицом к лицу. Как римлянин.

Волна захлестнула его.

Извержение продолжалось весь день; волна шла за волной, и взрывы сотрясали землю. Ближе к вечеру оно пошло на убыль. Начался дождь. Он погасил пожары и прибил пепел к земле. Он промочил насквозь серые низкие холмы, возникшие на месте некогда плодородных окрестностей Помпей и живописного побережья между Геркуланумом и Стабиями. Он снова наполнил водою родники и источники, и ручьи снова побежали к морю, прокладывая себе новые русла. Река Сарн сменила русло полностью.

Когда воздух очистился, вновь стало видно Везувий. Но очертания его изменились до неузнаваемости. Остроконечная вершина исчезла, сменившись кратером.

Тело Плиния отыскали на берегу — по словам его племянника, командующий «походил скорее на спящего, чем на мертвого» — и отвезли в Мизены, вместе с его последними записями. Они оказались столь точными, что в язык науки вошло новое слово — «плиниево», для описания «вулканического извержения, в ходе которого из центрального выходного отверстия узкая струя газа с огромной силой бьет на высоту в несколько миль, а затем растекается в стороны».

Вода по Акве Августе продолжала течь, как текла сто лет до этого.

Люди, бежавшие из своих домов на восточные склоны горы, с наступлением ночи начали осторожно возвращаться. В последующие дни ходило множество слухов и историй. Говорили, будто какая-то женщина родила каменного младенца. Кто-то видел, как скала ожила и приняла человеческий облик. Роща деревьев, росших вдоль дороги на Нолу, перебралась с одной стороны тракта на другой, и на них выросли таинственные зеленые плоды, которые якобы излечивали любую болезнь, от глистов до слепоты.

Не менее чудесные истории рассказывали о выживших. Говорили, будто какой-то слепой раб умудрился выбраться из Помпей и спрятаться в брюхе мертвой лошади, что валялась на дороге, ведущей в Стабии; так он спасся и от камней, и от жара. Говорили, будто нашли двоих детей-близнецов — красивых, белокурых, в золотых одеяниях; они не получили ни единой царапины, но утратили дар речи. Детей отослали в Рим, и там их приняли при императорском дворе.

Но самое широкое распространение получила легенда про мужчину и женщину, которые вышли из-под земли вечером того дня, когда закончилось извержение. Рассказывали, будто они спаслись из Помпей и прошли под землей несколько миль, словно кроты, и вышли из туннеля уже там, куда не добралось извержение. Живительные воды подземной реки защитили их. Кто-то вроде бы видел, как они вместе уходили в сторону побережья, в тот час, когда солнце садилось за иззубренный Везувий и знакомый вечерний ветерок с Капри гнал пыль.

Но эта, последняя история уже ни в какие ворота не лезла, и потому все здравомыслящие люди сочли ее выдумкой.

Благодарности

Я перечислил в начале этой книги имена тех, чьи труды послужили мне источниками. Я поступил так потому, что это, на мой взгляд, приятно, и вместе с тем позволяет выказать благородную скромность, открыто признав заслуги тех, кто помог достижениям других...

Боюсь, я, в отличие от Плиния, не могу сказать, что в ходе своих изысканий сверялся с двумя тысячами книг. И тем не менее эта книга никогда бы не была написана, если бы не эрудиция множества других людей. И, как и Плиний, я полагаю, что это и вправду приятно — если не им, то уж мне точно, — перечислить тех, чьи труды послужили мне источниками информации и вдохновения.

Помимо авторов тех работ по вулканологии, которые я цитировал в книге, я хотел бы выразить свою глубочайшую признательность Жану-Пьеру Адаму («Римские здания»), Карлин А. Бартон («Римская честь»), Мэри Бигон («Римская природа»), Марселю Бриону («Помпеи и Геркуланум»), Лионелю Кассону («Древние мореходы»), Джону Д'Армсу («Римляне на берегах Неаполитанского залива»), Джозефу Джею Дессису («Геркуланум»), Джорджу Хоуку («Акведук Немос»), Джону Ф. Хили («Плиний Старший в науке и технике»), Джеймсу Хиггинботему («Писцина»), А. Тревору Ходжу («Римские акведуки и водоснабжение»), Вильгельмине Фимстер Яшемски («Сады Помпей»), Уильяму Джонману («Экономика и общественное устройство Помпей»), Рэю Лоуренсу («Римские Помпеи»), Амадео Маури («Помпеи»), Огюсту May («Помпеи: жизнь и искусство»), Дэвиду Муру («Римский пантеон»), Сальваторе Наппо («Помпеи: путеводитель по исчезнувшему городу»), Л. Ричадсону-младшему («Помпеи: история архитектуры»), Честеру Дж. Старру («Римский военный флот времен империи»), Эндрю Уоллесу-Хадриллу («Дома и общество Помпей и Геркуланума») и Полу Занкеру («Помпеи: общественная и частная жизнь»).

Переводы Плиния, Сенеки и Страбона по большей части взяты из их трудов, изданных в серии «Библиотека классики». Я также использовал «Десять книг об архитектуре» Витрувия, изданные Ингрид Д. Роуленд и Томасом Ноублем Хоувом. «Беррингтонов атлас греческого и римского мира», изданный Ричардом Дж. А. Толбертом, помог мне оживить Кампанью. Совершенно неоценимую помощь мне оказали и статьи Харальда Сигурдсона, Стэнфорда Кешдоллара и Стефана Р. Дж. Спаркса, опубликованные в «Американском археологическом журнале».

Мне выпало огромное удовольствие — побеседовать о римлянах на берегах Неаполитанского залива с Джоном Д'Армсом, незадолго до его кончины; я обедал с ним и его семьей в английском саду, и день был жаркий, словно в Италии. Профессор А. Тревор Ходж, чья новаторская работа, посвященная римским акведукам, оказалась принципиально важной для описания Аквы Августы, любезно ответил на все мои вопросы. Благодаря поддержке доктора Джаспера Гриффина я смог воспользоваться библиотекой Эшмолеанского музея в Оксфорде. Доктор Мэри Бирд, член совета колледжа Ньюхэм, Кембридж, прочла мою рукопись перед публикацией и сделала много бесценных замечаний.

И потому я благодарю всех этих ученых и, как это принято, заявляю, что все ошибки, неправильные истолкования или вольное обращение с фактами, которые могут встретиться в тексте, находятся исключительно на совести автора.

Роберт Харрис.

Кинтбари, июнь 2003 г.

Примечания

1

Ноrа prima — час первый; hora duodecima — час двенадцатый (лат.). — Здесь и далее примечание переводчика.

2

Vespera — лат. «вечерняя»; Prima fax — «зажигание факелов»; Concubia — «время, когда ложатся спать»; Intempesta — «глубокая ночь»; Inclinatio — от лат. inchnatius — «идущий на убыль»; Gallicinium — «крик петуха»; Соntiсitium — часть ночи перед рассветом; Diluculum — «предрассветная пора, рассвет».

3

Aegre partus — «трудные роды» (лат.).