Алчность - Дмитрий Иванович Живодворов
– Во втором классе? – переспросил Бруслов. – Это, с каких пор, генералы ездят вторым классом? – он вопросительно посмотрел на Одинцова
– Вы знаете, возникла срочная надобность. А билеты были распроданы. Вот и вынужден ехать вторым классом, – ответил Одинцов.
–Тогда давайте пить чай, – предложил Бруслов. Ему было интересно говорить с этим милым пожилым господином.
– Так Вы по казенной надобности? – спросил он, наливая генералу чай и отрезая лимон
– Нет, друг мой. Я больше по делам личным. Знаете, болезни одолели, вот ищу доктора хорошего, – сказав это, Одинцов испытывающее посмотрел на Бруслова. Тот невозмутимо разливал чай. Никакой реакции. – Попробую еще раз,– подумал Одинцов.
–А вы не подскажете мне хорошего доктора? – спросил он Бруслова
– Нет. Я признаться, к счастью совершенно здоров, и надобность обращаться к ним пока не настала, – усмехнулся Никита Селиванович.
Значить он не доктор. Может он гостил в том доме? Отхлебнув чай и восхитившись ароматом начал:
– Я вот не особый знаток до чаев, а был у меня в полку товарищ один. Так тот в Кавказской войне поучаствовав, привез вагон чая. Да–с! Причем поил нас всех 5лет этим чаем. Сказывали, что помер мой приятель. Вот в память только и остался чай его. Я признаться не был ни разу у него на могиле. Говорят, похоронен, где–то на Дорогомиловском кладбище. Вы случаем не знаете где это?
Бруслов отпил глоток и сказал: – Знаю и прекрасно знаю. Я живу неподалеку. У меня дом минутах в 10 от этого кладбища, и я вам прекрасно все объясню.
– Вот чудо так чудо, право! Как это здорово, что Вы мне повстречались! – улыбнувшись, сказал Одинцов
– И как будете в тех краях, милости прошу Вас заглянуть ко мне на чашку чая!
– Непременно. Это так любезно с Вашей стороны!
– Да бросьте. Спросите дом Ипатова, вам все покажут.
Что говорил дальше этот приветливый молодой господин, Лев Петрович не слышал. Он автоматически улыбался и кивал. На несколько секунд ему даже показалось, что сердце его перестало биться. Дом Ипатова! Дом Ипатова! – эхом гудело в его голове.
– Что с вами господин генерал, – тронул его за плечо Бруслов – С вами все хорошо?
Лев Петрович очнулся: – Да. Вот ревматизм одолел совсем. Вы сказали дом Ипатова? А вы представились Брусловым.
– Да я купил недавно дом, – довольным тоном ответил Бруслов. – Вот подумываю сменить название. Брусловским домом назвать. Но народ все равно привык к названию Ипатовского дома. Зачем менять? Как считаете?
– Да конечно. Т.е. Вас можно поздравить Вы стали домовладельцев в Москве! Это непросто, но весьма престижно. И дом видимо старой фамилии, раз люди помнят.
– О, дом действительно старый, – взахлеб начал Бруслов. – Думаю, что там даже есть привидения, – сказав это, он засмеялся. Вот приступил к полному ремонту.
– Вот как? – задумчиво сказал Одинцов – А что насчет кладбища? Вы, стало быть, знаете, где оно расположено? А сами там бывали хоть раз?
На этот вопрос Бруслов ответил не сразу и без юмора. Выслушав вопрос, он посмотрел на Одинцова и ответил:
– Где расположено, знаю, а сам там не бывал. Нужды не было.
– Врешь! – чуть было не вскрикнул Одинцов, но изо рта вырвался вздох. Он сослался на боли и распрощался с Брусловым до приезда в Киев.
Добравшись до своего купе, Лев Петрович предварительно переоделся в свой прежний наряд пожилого мещанина. Лег на полку. Итак, – оказывается в Москве, есть дом Ипатова – могила Ипатова. Есть "странный господин", который является новым хозяином этого дома, и он же нес ведро мусора с кладбища к себе в дом. При этом он солгал, что не был на кладбище ни разу. При этом он едет в тот же город, куда едет сам Одинцов. Зачем? Что все это должно означать? Почему он скрыл, что был на кладбище? Он не знал ответы на эти вопросы. Но понимал, что эти вопросы не цепь случайных совпадений и на них он должен найти ответы. Засыпая в его голову, пришло изречение из Библии Евангелие от Матфея 6:21 «Где сокровища Ваши, там будет и сердце Ваше». Видимо мое сердце осталось в могиле Игната Ипатова – там, где было мое сокровище! – подумал Лев Петрович, засыпая.
Приятный старик, думал Бруслов лежа на диване в своем купе. Мало, таких осталось. Вот отец мой был тоже из старой гвардии военных, которые не за чины, а за честь служили. Да, жалко, что болен он. И видимо сильно. Вон как в конце разговора занервничал. Боли видимо мучают. Помочь бы ему не мешало. Итак, завтра Киев, засыпая, думал он. Завтра рисовалось ему красивым, и сон унес мысли Бруслова далеко–далеко……
16
Игнат Ипатов долго думал, как ему спрятать сокровища, вывезенные из Казани. Получается, что украл он у царя военный трофей. А за это на кол садили. А добыча была не просто царская, а какой он, и сосчитать не мог. Везли все камни и золото просто в мешках и тюках. Дальше было везти так нельзя. Обнаружат царские стрельцы на дороге, головы лишишься сразу.
Пришлось ему взять грех на душу, пойти на душегубство. Убил он трех своих ближних родичей, брата троюродного Сеньку и племяшей Андрюшку и Петра. Всем с монет курганных татарских накапал яду в вино. Разом и померли. Тихо так будто уснули. Слугам сказал, что жалует по 5 золотых за службу верную и дал бочонок с медовухой. Все померли так же быстро и тихо.
– Говорил же вам отец Серафим, что смерть не страшна. И в писании сказано, что день смерти лучше дня рождения! – говорил с трупами Игнат.
Ночь скрыла картину смерти отряда воинов и трех его родичей. Но Игнат был бодр и даже весел. Положив всех убиенных вряд. Он прочел молитву, потом с родичей снял одежду. Взял нож и сделал тонкие разрезы по ходу ребер. Разрезав, он отвернул кожу от солнечного сплетения и опустил вниз. Получилось подобие кармана. После вынул все кишки и органы. Потом взял мешок с камнями и высыпал содержимое внутрь живота покойника. Вошел целый мешок. Взял рыбью иглу, сшил кожу, как сшивал не раз сети рыбацкие. Потом проделал эту процедуру с двумя другими своими сородичами. В ту ночь не было полной луны. Сама природа прятала ужасное злодейство, которое творил Игнат Лапа. Из двух телег он сколотил три гроба, положил покойников, забил гвоздями. – Тут не сыщут, – подумал он. Смрад от разлагающихся трупов
