Диана Стаккарт - Гром среди ясного неба
С другой стороны, я своими глазами видела, как в момент опасности он ловко обращался с мечом. Кроме того, Леонардо умен и не станет во имя принципов пренебрегать собственной безопасностью и безопасностью окружающих его людей.
По правде говоря, я была бы спокойна за мастера и отца, зная, что рядом с ними будет человек, который в нужный момент сможет их защитить.
— Я ничего не скажу ему, если ты поклянешься, что каждый день будешь рассказывать мне о том, как идет работа над летательной машиной, — сказала я. — Кроме того, ты обязательно будешь сообщать мне о том, не заметил ли ты чего-нибудь подозрительного рядом с мастером и моим отцом. Я бы мог помочь тебе выследить того, кто внушает тебе подозрения.
Мне снова вспомнилась загадочная фигура в плаще, шпионившая за мной на учебном плацу и возможно позднее, когда я выслеживала в замке убийцу Константина. Даже если этот человек все еще находится внутри стен замка Сфорца, я его больше не видела. Не исключено, что это обыкновенное совпадение: просто какой-то человек прибыл в город по делам и, справившись с ними, уехал восвояси.
Мы с Тито расстались, вежливо обменявшись рукопожатиями, хотя должна со стыдом признаться, в душе я все еще боролась с обидой. Позднее этим же днем я немного взбодрилась, когда совершенно неожиданно в капелле появился отец и позвал меня выйти.
— Твой учитель взял Тито и отправился покупать ткань для крыльев, — шепотом сообщил мне отец. — Пока они отсутствуют, может быть, ты пожелаешь взглянуть на машину?
Сарай, в котором хранилась летательная машина, располагался недалеко от конюшни. Достав из кошелька массивный ключ, отец открыл тяжелый навесной замок, запиравший створки большой двери. Сначала он распахнул их пошире, чтобы нам с ним как можно быстрее проскользнуть внутрь, после чего закрыл. Я почти не следила за тем, что он делает, ибо взгляд мой был прикован к тому, что стояло в центре помещения на грязном каменном полу.
Это был корпус летательной машины, установленный на трех деревянных подпорках. Рядом с ним лежали рамы крыльев, одно было голым, второе — обтянуто холстиной. Корпус основной части, включая небольшой хвост, оказался больше, чем я ожидала, почти в два раза больше моего роста.
Хотя его устройство было обманчиво простым, мой взгляд будущего художника смог распознать глубину мысли Леонардо, додумавшегося создать машину со столь изящными и в то же время практичными очертаниями. Как только будут установлены крылья, машина обретет законченный вид. Вот это будет зрелище! Эх, если бы мне только представилась возможность отправиться на ней в полет!..
— Скажи, отец, разве не великолепно стать тем, кто поднимет эту удивительную машину под облака! — воскликнула я, завидуя мастеру. Кто как не он непременно получит такую возможность.
Отец пожал плечами и ответил.
— Я предпочитаю ходить ногами по земной тверди, хотя и начинаю понимать возможности изобретения синьора Леонардо.
Я вернулась к своей работе в куда более бодром состоянии духа, чем утром. Когда же во время вечерней трапезы к нам присоединился Тито, мое отношение к нему вновь стало дружеским.
Подкрепившись привычным рагу, мы зашагали к мастерской. Тито следовал на расстоянии нескольких шагов от остальных. Еле заметно кивнув головой, он попросил меня задержаться.
— Мы добились успехов, — сообщил он, придвинувшись ко мне едва ли вплотную и дыхнув чесноком, которым было щедро приправлено наше вечернее блюдо. Его изрытое оспинами лицо светилось радостью. — Мы почти закончили работу над корпусом, но мастер Леонардо сказал, что педальный механизм нуждается в доработке.
Далее Тито в подробностях описал ход работ и завершил свой рассказ такими словами:
— Я не заметил никого подозрительного. Никто не шпионил за нами и не проявлял ненужного интереса к нашим делам. — Сказав эти слова, он на минуту умолк и, напустив на себя важный вид, прикоснулся рукой к груди, где под туникой был спрятан кинжал. — Разумеется, я всегда готов к любым неприятностям.
— Разумеется, — эхом повторила я, разрываясь между облегчением и досадой от его показной храбрости.
«Интересно, ему когда-нибудь приходилось защищать свою жизнь? — подумала я, — или он всего лишь замахивался кинжалом на воображаемого врага?»
Должно быть, мои сомнения отразились на моем лице, потому что Тито нахмурился и добавил:
— Не бойся, Дино, клянусь тебе, что не допущу, чтобы кто-нибудь покусился на жизнь мастера или твоего отца. Обещаю отдать свою жизнь, если мне придется встать на их защиту.
А между тем мы дошли до мастерской, так что я успела лишь коротко кивнуть Тито, прежде чем мы присоединились к нашим товарищам. Хотя все вели себя сдержанно, общее настроение было уже не таким печальным, чем вчера. Как только поручения были выполнены, — изготовлены кисти из волоса хорька и свиной щетины, уголь растолчен в порошок, деревянные дощечки, которые мастер использовал в качестве палитры, отшлифованы песком, — Давид объявил, что на сегодня работа закончена.
— Томмазо, может, ты поиграешь для нас на лютне? — попросил он.
Томмазо послушно потянулся за видавшим виды инструментом и взял несколько аккордов. Затем Паоло вытащил игральные кости. Через минуту возле угасшего очага началась игра, в которой участники вместо денег ставили на кон черепки битых горшков.
Я не могла не порадоваться тому, что настроение моих товарищей заметно улучшилось. Добрый Константин вряд ли захотел бы, чтобы они долго предавались печали по поводу его безвременной кончины. Я ничуть в этом не сомневалась и даже стала подпевать Томмазо, который исполнял песенку о том, как юный паж ловко перехитрил всех господ, каких только встречал. Убедившись, что все предаются развлечениям, я сделала вид, будто мне нужно в уборную, и выскользнула из мастерской.
В дверь Леонардо я постучала тихонько, помня свой бесславный уход этим утром. И все же, мой утренний каприз помнила, по всей видимости, только я. Отец уже простил меня, да и мастер давно забыл о нем думать. Впрочем, проверить так это или нет, у меня не было возможности. Потому что дверь мне открыл не мастер, а мой отец.
— Хорошо, что ты пришла, — произнес он, высунув голову в дверь. Затем быстро огляделся по сторонам, и я вспомнила, что Тито точно также оглядывался по сторонам.
Удостоверившись, что поблизости нет никого из посторонних, он жестом пригласил меня войти внутрь, и закрыл за мной дверь. На его лице застыла печать тревоги.
Сев за рабочий стол Леонардо, на котором лежало несколько листов бумаги, он отодвинул их в сторону вместе с пустой миской из-под мясного рагу. Я отметила про себя, что миска на столе была всего одна. Обычное место Леонардо оставалось пустым.
Кровать мастера также была пуста и аккуратно застелена. На подушке, сжавшись в комочек, спал Пио. Пёс открыл сонные глаза, но, по-видимому, решив, что сон полезнее и нужнее приветствия в адрес запоздалого гостя, зевнул и снова уснул.
Жестом предложив мне сесть, отец заговорил:
— Я уже ломал голову над тем, как вызвать тебя, не привлекая внимания твоих товарищей. Кто-нибудь знает, что ты здесь? — Я отрицательно покачала головой. — То, что я тебе сейчас скажу, ты должна держать в секрете от других, включая и твоего друга Тито.
Кстати, от меня не скрылось, что дверь в личную мастерскую Леонардо закрыта и из-под нее не просачивается свет. Настал мой черед нахмурить брови. Если учителя нет ни в мастерской, ни в опочивальне, то он, скорее всего, сейчас в сарае, где хранится летательная машина. Или же он отправился навстречу ночным приключениям. Но почему его отсутствие именно в эту ночь вызвало у меня такое смятение?
Не в силах совладать с любопытством, я спросила:
— В чем дело, отец? Неужели что-то случилось с мастером?
— Не бойся, моя дорогая, синьор Леонардо жив и здоров, — поспешил заверить меня мой батюшка. — Однако смерть Константина по-прежнему не дает ему покоя, вот он и отправился сегодня вечером на поиски убийцы. Хотя он и не сообщил мне, куда идет, с его слов я понял, что он собирался туда, где состоится встреча герцога с послами французского короля. Синьор Леонардо намерен сообщить своему покровителю о том, что случилось в замке за время его отсутствия.
Я округлила глаза. Впрочем, ничего особо удивительного в словах отца для меня не было, хотя они и поселили в моей душе тревогу. Мастер привык сам справляться со своими делами. Если он опасается, что смерть Константина — лишь начало великих бед, то наверняка посчитал своим долгом по возможности их предотвратить. Если для этого нужно привезти Моро обратно в Милан, то он непременно это сделает.
Но что будет, если по пути он случайно столкнется с убийцей Константина?
Я не забыла о высказанном учителем предположении, что-де стрела, ставшая причиной смерти моего товарища, сделана заграничными оружейниками. Мастер — а, возможно, и сам герцог — рискует жизнью во время переговоров с французами. Понимая, что сколько ни беспокойся, этим горю не поможешь, я мысленно вознесла молитву небесам, дабы господь и святые угодники хранили его, после чего повернулась к отцу.
