Лора Роулэнд - Бундори
— А, сёсакан-сама его превосходительства, — сказал он, пренебрежительно растягивая слова и поднимая на Сано затуманенные глаза. — Как раз вовремя. Я жду вас несколько часов. — Несмотря на прискорбное состояние, в руке он держал бутылку сакэ.
— Ваше имя? — спросил Сано.
— Нисимори Сабуро. Я служу господину Куроде. — Он попытался сесть ровнее, застонал, схватился заживот и несколько раз быстро кивнул. — Прошу меня простить, я столько пережил. Эта голова… — Дрожащей рукой он поднес к губам бутылку, сделал большой глоток, передернулся, закашлялся и вытер рот рукавом. — Не хотите глоток? — Протянул бутылку Сано.
— Нет, спасибо. — Сано внутренне содрогнулся от запаха спиртного и блевотины. — Расскажите, как вы нашли голову.
Нисимори скорчился, будто его замутило, ему очень не хотелось вспоминать, взгляд уперся в герб Токугавы на одежде Сано.
— Ладно. Я ушел из Ёсивары на рассвете, первым прошел через ворота. Нужно было возвращаться на службу, да к тому же мое время вышло. — Существовало правило, в соответствии с которым посетителям не позволялось оставаться в Ёсиваре больше двух дней. — Я с радостью покидал это место, правда. Все, что не истратил на женщин (они здесь чересчур дорогие), спустил в кости. Потом я выбираюсь сюда и нахожу… Спрашивается, есть ли худший способ завершить то, что задумывалось как приятное времяпрепровождение? — Мокрые губы недовольно надулись.
— Вы знаете этого человека? — Сано запасся терпением.
— Вряд ли. Встречаешь так много людей, но все они выглядят по-другому.
— Вы никого не заметили поблизости, когда нашли голову?
Нисимори прикрыл глаза. По подбородку струйкой стекала слюна:
— Нет.
Убийство произошло прошлой ночью. Убийца подбросил бундори после того, как ворота Ёсивары закрылись. Но что делал на дороге потерпевший? Может, убийца каким-то образом заманил его туда? А откуда пришел убийца? По насыпи из Эдо, из какой-нибудь расположенной рядом деревни или из Ёсивары? Где он приготовил бундори?
— Я собирался развлечься, — посетовал Нисимори. — И смотрите, что получилось. Я остался без гроша. Мне дурно. Да еще стал свидетелем в деле об убийстве. — Он бутылкой указал в сторону Ёсивары. — И они называют этот квартал приносящим счастье, — добавил с горечью.
Сано задумался. Название Ёсивара прежде означало «Тростниковая долина» и соответствовало местности. Но кто-то поменял иероглифы, и название стало означать «Счастливая долина», потому что люди шли туда в надежде получить свою долю счастья. Интересно, ужасные обстоятельства столкнули жертву и убийцу или бедняга попал в засаду?
Оставив Нисимори в покое, Сано вместе с местными полицейскими отправился дальше. За чайными домиками, там, где дорога начинала идти под уклон, росла знаменитая ива модников, под ней останавливались, чтобы привести себя в порядок после путешествия. Сегодня собравшиеся в тени ивы люди не отряхивали пыль и не приглаживали волосы. Они жадно смотрели на поле. У подножия насыпи два сотрудника службы безопасности Ёсивары охраняли что-то, завернутое в одеяло.
— Это здесь, сёсакан-сама, — сказал шедший впереди офицер. Он сбежал вниз по склону.
Сано привязал коня к иве и последовал за ним. Высокая трава хлестала по ногам. Вороны, гачки и чайки, привлеченные свежей кровью, с криками кружили над головой, время от времени присаживаясь неподалеку. Под ногами крошились комья земли. Сано остановился в нескольких шагах от тела.
Земля почернела от крови. Сано почувствовал тяжелый запах смерти, который перекрывал запахи плодородной земли и сохранившейся ночной сырости. В животе все перевернулось, когда люди, отвернув мрачные лица, робко стащили одеяло с жертвы преступления.
Дородное обезглавленное тело лежало на спине, колени подогнуты, руки раскинуты в стороны, кимоно, обтягивающие штаны, носки с вырезом для большого пальца и соломенные сандалии измазаны кровью. Разные насекомые уже роились над трупом; мухи плотно облепили рану на шее. Невыносимое ощущение нечистоты овладело Сано. Он представил, будто доктор Ито находится рядом. Это принесло некоторое облегчение.
— Четкий умелый удар, — сказал Сано, — точно такой же, как при прошлых убийствах.
Раздумывая, как убийце удалось выманить жертву с дороги в поле, он почувствовал легкий запах спиртного. Может, этот человек был пьян и потому, вроде Каибары, не смог постоять за себя? Сано осмотрел тело.
— Где его мечи? — спросил у офицеров. Не забрал ли их убийца? Тогда, обнаружив мечи убитого среди вещей подозреваемого, можно будет доказать его вину.
Офицеры заявили о полном неведении. Сано обратил внимание на набедренную повязку. Незакрепленная лента выглядывала из-под кимоно. Сано понял: пострадавший сошел с дороги, чтобы справить большую нужду, чем убийца и воспользовался. Это убийство выглядело странным и бессмысленным актом жестокости, как и в случае с Каибарой. Однако Сано не верилось, что убийца наугад выбрал имя Эндо Мунэцугу для ярлыка бундори. Обнаружилась же связь Каибары с Араки Ёдзиэмоном. Следует срочно установить общее между новой жертвой и Эндо.
Сано повернулся к офицерам:
— Отправьте тело в морг Эдо. — Может, доктор Ито обнаружит зацепки, которые Сано упустил. — Теперь я намерен опросить каждого из тех, кто прошлой ночью находился в заведении «Великое наслаждение».
Они спустились по зигзагообразному отрезку дамбы к воротам Ёсивары. В квартале была узаконена проституция всех видов; разнообразная еда, выпивка, музыка, азартные игры и другие, менее невинные штучки были доступны за определенную цену. Мужчины приходили сюда расслабиться. Но у Сано веселый квартал вызывал отвращение.
Когда Сано подошел к воротам, покрытым крышей и богато украшенным, вежливое приветствие облаченных в доспехи стражников не смогло заставить его забыть об их основной функции: стеречь проституток. Большинство женщин были проданы в проститутки обедневшими семьями либо приговорены к работе в Ёсиваре в качестве наказания. Многие из-за жестокого обращения хозяев пытались бежать через ворота под видом служанок или мальчиков. Сано постарался скрыть свое презрение, обращаясь к тюремщикам, принуждающим женщин к жалкому существованию:
— Вы видели, как человек, убитый прошлой ночью, уходил?
— Как же мы могли его не заметить? — сказал один. — Он был в такой ярости, что ругался на чем свет стоит и пинал ворота.
Однако стражники не имели понятия, почему он ушел прежде времени и что его разозлило.
— За ним кто-нибудь следовал?
— Нет. Он был последним, кто вышел до закрытия ворот.
Спросив, не видели ли стражники самурая, высокого, хромого, с лицом в оспинах, он опять получил отрицательный ответ. Похоже, попытка установить личность убитого лишена смысла. В Ёсиваре многие мужчины, включая монахов, наследственных вассалов и высокопоставленных чиновников бакуфу, приходили тайно, под чужим именем. Некоторые делали это, повинуясь редко применяемому закону, запрещающему самураям посещать квартал развлечений. Другие просто желали избежать огласки.
Сано поблагодарил стражников и двинулся на главную улицу. Деревянные строения, некогда живописные, выглядели убогими и печальными. Бесстыдные надписи, рекламировавшие чайные домики, магазины, рестораны и бордели, не вызывали никаких эмоций. Забранные только деревянными решетками окна, за которыми по вечерам сидели проститутки, зазывая клиентов, смахивали на клетки для пойманных в силки животных. Пышно цветущие в кадках вишневые деревья, украшавшие улицу, напомнили Сано о быстротечности наслаждений и самой жизни.
Из-за убийства в квартале царила гнетущая атмосфера. Посетители сбивались вдоль улицы и у чайных домиков в суетливые группки, обычная удаль куда-то подевалась. Слуги суетились с оглядкой. Самураи ходили опасливо, держась за мечи. Все, казалось, не желали смотреть друг на друга. Страх и взаимная подозрительность висели в воздухе. Сано почувствовал сильное желание поскорее завершить следствие, прежде чем здесь, где мужские страсти уже разбужены выпивкой и сексом, разразится открытое насилие.
«Великое наслаждение» располагалось в переулке и являлось одним из наиболее престижных увеселительных заведений. Деревянные резные решетки на окнах, стены и колонны свежеотполированы и покрашены. Киноварь оживляла деревянные перила балконов. Занавеска того же цвета, расшитая белыми символами — цветами дома, закрывала вход. Когда Сано и сопровождающие добрались до заведения, занавеска порхнула в сторону, и на пороге появился человек, одетый в кричаще яркие шелковые одежды.
— Приветствую вас, сёсакан-сама, — сказал он, кланяясь. Ему можно было дать и сорок и шестьдесят лет. Он имел дородное грушевидной формы тело и под стать голову. Завязанные в узел волосы пробивала седина. Лицо, гладкое, без единой морщины, с широким носом и круглыми щеками, лоснилось. — Я — Уэсуги, хозяин «Великого наслаждения». — Рот с приподнятыми уголками, казалось, навсегда застыл в улыбке, но блестящие черные глазки походили на костяшки счетов — жесткие, холодные и расчетливые. — Это убийство — очень серьезное дело. Тем не менее позвольте заверить вас, «Великое наслаждение» к нему не имеет никакого отношения.
