Лора Роулэнд - Бундори
Аои мгновенно разрешила трудную задачу:
— А кого же еще, кроме эта, самураю убивать, когда он желает опробовать меч или потренироваться в технике удара?
— Ну конечно! — Сано посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. — Убийца хотел убить Каибару, но ему никогда не приходилось отрубать человеку голову и оформлять бундори. Он попробовал на жертве, за убийство которой не понесет наказания, даже если его поймают.
Аои обнаружила проницательный ум. Это усилило для Сано ее притягательность. А сияющие глаза и готовность, с которой она подалась к нему, показали: она получает удовольствие от общения с ним.
Сано мельком подумал о будущей невесте, характера и внешности которой не знал.
— Давайте встретимся завтра вечером, — предложил он Аои. — Думаю, ваши идеи помогут мне понять и схватить преступника.
Аои не откликнулась на его приподнятое настроение.
— Как пожелаете, — бесстрастно проговорила она, собрала кошелек, прядь волос и ярлык и с поклоном протянула ему.
Его выпроваживали. Она хочет, чтобы он ушел. Хоть Сано по своему положению мог приказать ей сделать все что угодно, он не стал возражать. Он и помыслить не смел о ней как о низшем существе, о средстве для удовлетворения похоти. Аои и так дала ему больше, чем он ожидал: позволила понять мотивы убийства, описала внешность человека, которого следует искать.
Их руки соприкоснулись. Ее пальцы были теплыми, несмотря на холодную ночь, щеки заметно порозовели. В Сано закралось подозрение, что их короткое свидание возбудило желание и в ней. Он обернулся, покидая поляну, чтобы еще раз взглянуть на настоятельницу, но Аои не ответила на его взгляд.
Глава 9
Рано утром Сано выехал верхом из западных ворот замка. Город окутывал туман. Впереди маячили только кончики крыш бантё. Район, где жили Каибара и другие вассалы клана Токугавы, выглядел как картинка: деревня среди озера на фоне гор, очертания которых смягчались легкой белой дымкой.
Однако приятное впечатление исчезло, едва Сано въехал в банте. Сотни небольших ветхих усадеб жались друг к другу, каждый двор окружала живая бамбуковая изгородь. Покрытые соломой крыши выглядывали из-за листьев. Витали запахи навоза и нечистот. Здешние вассалы, независимо от того, насколько долго и добросовестно служили своему господину, не входили в число богатейших людей Эдо. Рост цен и девальвация жалованья держали их в бедности по сравнению с наделенными землей начальниками и быстро набиравшим силу торговым сословием. Следы нищеты проступали повсюду: стены, наполовину из дерева, наполовину из камня, не побелены и лишены всяких украшений; у простых, без крыш, деревянных ворот стоит одна лачуга, служащая караульным помещением; простые, хлопчатобумажные одежды и ничем не украшенные кожаные кольчуги на самураях, которые заполняли караульни, и такие тесные улицы, что по ним плечом к плечу могли пройти лишь четыре человека.
Сано остановил первого встречного самурая и спросил, как пройти к усадьбе Каибары. Однако, направив коня через толпу вниз по ухабистым грязным улицам, он вскоре утратил всякое представление о направлении. Ему вспомнилась старинная поговорка: «Родившийся в банте может в нем и потеряться». Наконец, еще несколько раз спросив дорогу и еще несколько раз заблудившись, он добрался до дома Каибары. У ворот, на которых в знак траура висел кусок черной ткани, его ждал Хирата. Широкое загорелое лицо досина дышало здоровьем. При виде Сано юношеское рвение загорелось у него в глазах.
Они обменялись приветствиями, Сано велел:
— Выясните, не видел ли кто, как Каибара покидал банте в ночь убийства, не заметил ли за ним преследователя. Особенно нас интересует высокий рябой самурай, прихрамывающий на правую ногу.
Он рассказал Хирате, откуда получил сведения, и события прошлой ночи показались ему нереальными. Но он сохранил веру в мистическую силу Аои. Молодой досин отправился выполнять поручение. Сано бросил взгляд на восток. Туман цеплялся за нижние этажи замка, словно духи, вызванные Аои. Сано подумал о том, что сейчас делает настоятельница и был ли ее сон так же тревожен, как его, после пережитого ими вместе…
Отогнав не относящиеся к делу мысли, он слез с коня, подошел к караульне и, назвав себя пожилому охраннику, сказал:
— Я должен переговорить с членами семьи Каибары.
— Хорошо, господин. — Охранник зашаркал к воротам.
Сано стало любопытно, почему такому немощному человеку доверено охранять владения.
— Это вы были на посту позапрошлой ночью?
Охранник открыл ворота и отошел в сторону, пропуская Сано.
— Нет. — Охранник печально свесил голову. — Если бы я, то не пустил бы хозяина за ворота, уберег бы от смерти.
Ответ привел Сано в замешательство. Значит, ворота позапрошлой ночью вообще никто не охранял? Совершенно необычный случай для банте.
— Позовите ночного сторожа, — сказал Сано. — Но сначала скажите, почему вы не хотели, чтобы Каибара уходит из дома?
Охранник стыдливо отвел глаза в сторону, и Сано понял: на посту не было никого, и верный слуга не хочет рассказывать о внутренних проблемах семьи Каибары.
— Тогда ничего не надо, спасибо, — сказал Сано и, передав поводья охраннику, прошел в ворота. Быть может, ответы на все вопросы находятся в самом имении.
Во дворе Сано не заметил ни построек, ни людей. Дом был довольно большой, с широкой верандой и богато отделанным крыльцом. Однако на стенах вились трещины, ветер играл со сломанными деревянными решетками на окнах, между каменными плитами на дорожке пробивалась трава. Никто из слуг не вышел навстречу Сано, чтобы поприветствовать его или доложить о нем. Состояние имения выдавало финансовые затруднения семьи Каибары. Вот и объяснение, почему здесь нет ночного сторожа.
Войдя в дом, Сано снял в прихожей обувь и помедлил. Запах благовоний, женские рыдания, глухие удары барабана, монотонное пение и полумрак от закрытых ставней — все живо напомнило ему канун похорон отца. Он заставил себя пройти в главную комнату и огляделся с профессиональной беспристрастностью.
В комнате не было никакой мебели. По углам висела паутина. Одетый в оранжевое монах распевал буддийские тексты, разделяя строфы ударами в барабан, выполненный в виде полой тыквы. Перед ним вертикально стоял белый гроб. На низеньком алтаре — табличка с именем Каибары, ваза с цветами, тлеющие благовонные палочки, горящие свечи подношения в виде риса, фруктов и сакэ. Сано ожидал увидеть многочисленную траурную церемонию. Однако кроме монаха, присутствовали только две женщины, совершенно седая старуха и женщина лет пятидесяти. Обе на коленях, обе в белых траурных одеждах. Та, что помоложе громко рыдала, вцепившись в руку мужественно державшейся старухи. Заслышав шаги, они подняли головы, а монах продолжал петь и бить в барабан.
Сано представился и добавил:
— Мне жаль беспокоить вас в такое время, но сёгун уполномочил меня поймать убийцу Каибары-сан, я должен задать вам несколько вопросов.
Он явственно ощущал безысходность, которая предшествовала недавней трагедии.
— Вы были его женой? — спросил он старуху. Та кивнула в ответ. Ее лицо изборождали глубокие морщины, глаза и рот глубоко запали. Лоб был настолько высок, что собранные в пучок волосы напоминали прическу самурая.
— Я расскажу вам, если смогу, все, что вы пожелаете узнать, — пробормотала старуха. Глубокий голос был бесполым. Другой женщине, похоже, служанке, она велела: — Принеси нашему почтенному гостю чаю. — Затем замолчала, сложив руки в благородной отрешенности.
Сано опустился на колени напротив нее и подождал, пока служанка поставит рядом с ним поднос с чаем и сладостями и удалится. Воспоминание о похоронах отца лишило его аппетита, но он из вежливости заставил себя сделать несколько глотков ароматного напитка и откусить от пирожного. Затем тихо, чтобы не мешать ритуалу, сказал:
— Я принес кое-что, принадлежавшее вашему супругу. — Он достал из-за пояса кошелек Каибары и передал вдове. — Не предполагаете ли вы, кто мог желать его смерти?
Она медленно покачала головой, теребя старенький кошелек:
— Нет. Видите ли, муж умер намного раньше.
Сано пришел в замешательство:
— Не понимаю.
— Мало-помалу, с каждым днем дух покидал тело моего мужа. Он терял память. Иногда он не узнавал слуг, наших друзей, даже меня. — Вдова едва слышно вздохнула. — Он плакал и лепетал, как дитя, и мне приходилось кормить, умывать и одевать его, словно он и впрямь был ребенком. Когда он выходил за ворота, то забывал дорогу домой. Порой назад его приводила полиция. Мы старались не выпускать его из дома… — Она остановила взгляд на двери. — Я должна извиниться за то, что так бедно принимаю вас. Мы вынуждены отпустить большинство слуг и помощников.
