Евгений Сухов - Ограбить Императора
Под письмом стояла неразборчивая подпись. Но ясно одно, что оно было написано кем-то из ближайшего окружения ювелира, а быть может, даже одним из его акционеров. Второй лист был исписан убористым, но очень аккуратным почерком:
«Председателю Петроградской ЧК Урицкому С. М.
В марте 1918 г. Вы издали указ о том, что за предоставление сведений о местонахождении благородных металлов и изделий из них, а также драгоценных камней осведомитель получит пять процентов от их стоимости. В связи с этим довожу до Вашего сведения, что полгода назад я работал в «Товариществе Фаберже К.» и доподлинно знаю, что там происходит.
Два месяца назад в «Товарищество Фаберже К.» из Сибири пришла крупная партия золота. Оно прибыло в обыкновенных деревянных ящиках с соломой. Полагаю, что это было сделано из соображений конспирации. Почему я уверен, что это золото? Когда один из этих ящиков упал на мостовую, то через поломанные доски на мостовую вывалилось два золотых бруска. Уверен, что это не последнее его золото. За время своей работы мне дважды приходилось принимать подобный груз. Кроме золота и серебра, у г. Фаберже имеется еще масса ювелирных изделий из драгоценных камней. Знаю, что он распускает слухи о том, что разорен и что его ограбили. Но в действительности это не так. Все его ювелирные изделия размещаются в сейфе-лифте, который он на ночь спускает в подвал и держит под большим напряжением. Мне доподлинно известно, что ювелирных изделий у Карла Фаберже будет на сумму 1 900 000 рублей золотом. Как осведомитель, рассчитываю получить пять процентом от означенной суммы, она будет составлять 171 000 рублей золотом.
Валерьян Егорович Ерощук. Литейный проспект, 8».
Урицкий невольно хмыкнул: этот товарищ Ерощук простоватый малый, если полагает, что деньги будут доставлены прямиком по адресу. Положив лист бумаги в папку, Моисей Соломонович крепко затянул тесемки и сунул папку в стол.
– Дежурный! – громко крикнул он.
На зов, торопливо стуча каблуками, вошел веснушчатый красноармеец.
– Товарищ Урицкий, по-вашему…
– Федор, кто такой Фаберже, знаешь? – перебив красноармейца, спросил Моисей Соломонович.
– Как не знать? Этот Фаберже ложки для солдат делает. А еще котелки.
– Хм… Верно, Фаберже. Только он делает не только ложки с котелками для солдат… Где он живет, знаешь?
– А как же! На Большой Морской, там так и написано «Общество Фаберже».
– Все так… Вот что, Федор, будешь дежурить вместе с другими красноармейцами у его дома. Докладывай мне, куда он идет, куда поехал. Тебе все ясно?
– Да, товарищ Урицкий.
– А теперь ступай… К «Обществу Фаберже»… Скажешь бойцам, что товарищ Урицкий прислал для усиления.
Проживая долгие годы в столице, Карл Фаберже редкий день не прогуливался по Большой Морской. Нередко его высокую тощую фигуру, сжимавшую в правой руке любимую трость с нефритовым набалдашником, можно было увидеть направляющейся в сторону Мойки, где он, опершись о чугунное ограждение, мог простаивать длительное время. В свободные минуты, которых у него было немного, он любил проехаться в тяжелом экипаже по городу. Всякий раз после таких прогулок он возвращался обновленный, переполненный всевозможными планами.
В последние годы все обстояло несколько иначе: после таких прогулок Карл Густавович выглядел удрученным, подолгу оставался молчалив, а если разговаривал, так о пагубных переменах, происходящих в любимом городе. Там, где еще совсем недавно цвели сады, теперь возвышались груды мусора, где прежде были разбиты роскошные парки, теперь лежали поваленные с корнем деревья.
В этот раз Фаберже решил прогуляться по Дворцовой площади. Августа Богдановна, терпеливая, любящая жена, заметив, что с моря накатывает плотная серая сырость, ненавязчиво посоветовала:
– Карлуша, может, возьмешь зонтик? У тебя простуженные легкие. Ты должен поберечься.
Карл Густавович хмуро посмотрел на жену, а потом недовольно буркнул:
– Я ненадолго, – и, натянув на самый лоб низенький котелок, вышел на промозглую улицу.
У входа в здание, в длинных шинелях и с широкими красными повязками на правом рукаве, стояли два красноармейца с невозмутимыми лицами, будто вырезанными из холодного мрамора, – еще одно обстоятельство, не добавлявшее настроения. Поди тут разберись, в чем дело: не то стерегут его от возможных налетчиков, не то поставлены для охраны, чтобы он не дал деру вместе со всеми сокровищами.
Уже отойдя на достаточно большое расстояние от офиса, ювелир вдруг услышал чей-то окрик:
– Карл Густавович!.. Карл Густавович!..
Обернувшись, Фаберже увидел, как к нему торопится молодой человек лет тридцати пяти, и, лишь всмотревшись в него, он узнал в нем мистера Дерика, секретаря английского посольства, с которым был хорошо знаком.
Карл Фаберже приостановился, мимоходом подумав о том, что прежде он не видел его таким взволнованным: от прежней чопорности, столь ему свойственной, не осталось и следа, а на щеках от быстрой ходьбы проступил румянец, легкое шелковое кашне слегка сползло на сторону, верхняя пуговица драпового пальто расстегнута.
С ним определенно что-то происходило. И это было странно.
– Просто… задумался, – буркнул Фаберже. – У вас ко мне какое-то дело? Знаете ли, я сейчас ничего не делаю на заказ, наше «Товарищество» закрыто, поэтому я…
– О нет, нет! – запротестовал Дерик. – Я к вам совершенно по-другому поводу.
– Вот как? – удивился Карл Густавович. – И по какому же?
– Господин посол просил передать вам великодушное предложение королевы, вашей давней клиентки, отъехать вместе с супругой в Англию, где вам ничто не будет угрожать. Насколько я в курсе, там ведь у вас находится филиал вашей компании?
– Это так.
– В Лондоне вы сможете продолжить свое любимое дело.
– Почему в таком случае русскому царю Николаю II английский король ответил отказом приехать всей семьей в Англию? – нахмурившись, спросил Фаберже. – Если бы он удовлетворил просьбу Николая Александровича, тогда бы он был жив… осталась бы в живых вся его семья!
– Я маленький человек, от меня мало что зависит, я передаю то, что мне сказали, – смутился мистер Дерик. – Хотя могу вам ответить… Король Георг очень сожалеет по поводу случившейся трагедии. Никому даже в дурном сне не могло привидеться, что такое может случиться… Ведь всем им обещали жизнь! Это нам доподлинно известно.
– Я отклоняю его предложение, так и передайте его величеству… И не забудьте им сказать про Николая Александровича!
– Ваш отказ очень расстроит английскую королеву, ведь она ваша давняя клиентка, – растерялся секретарь. – Несколько бриллиантов, ограненных вами, находятся в британской короне. Вам все-таки стоит подумать над этим предложением, господин Фаберже, другой возможности может не представиться. Вы посмотрите, что делается в Петрограде! Людей убивают среди бела дня!
– Хорошо, я поеду… Но только для того, чтобы лично спросить у британского короля, почему он отказался принять своего кузена. Сколько у меня времени?
– У вас нет времени. Машина стоит у вашего здания. Мы едем в Ивангород на машине. Потом мне нужно успеть на корабль. Максимум, что у вас есть, так это пятнадцать минут.
– Хорошо. Большего мне и не нужно. Только надену пальто и шляпу. – Развернувшись, Фаберже быстрым шагом зашагал к дому.
– Мы будем ждать вас в машине! – крикнул вдогонку Дерик.
– Ты вернулся? – удивленно спросила Августа. – На улице холодно, может, тебе лучше надеть пальто? – Разглядев на лице мужа тревогу, спросила: – Что-то случилось?
– Случилось… Я уезжаю, – ответил Карл Густавович.
– Куда? В Москву? Но почему такая спешка? Ты же хотел ехать только на следующей неделе, – встревожилась Августа Богдановна.
– Какая Москва? Я уезжаю совсем! Уезжаю из России! – вспылил Фаберже. – В Ригу!
– Когда?
– Немедленно! – невольно воскликнул Карл Густавович, направляясь в кабинет.
– Ты хочешь сказать, что сегодня? Но нужно хотя бы собраться, чтобы…
– Нет, я хочу сказать, что уезжаю через десять минут! У подъезда меня ждет секретарь британского посольства. Я уезжаю вместе с ним.
– Боже мой! – невольно всплеснула руками женщина. – Но как же так, ведь мы же совершенно не готовы.
Повернувшись к жене, он бережно взял ее за плечи, а потом произнес, преодолевая комок горечи, вдруг подступивший к горлу:
– Понимаешь, Августа… Я должен ехать один. Ты должна быть с детьми. Они хоть и взрослые, но нуждаются в родительском присмотре, да и по дому еще масса дел. Лучше тебя с ними никто не справится. Нужно собрать все документы и ничего не забыть. Когда я там устроюсь, вы приедете ко мне. Думаю, это не будет слишком долго. Ты меня понимаешь?
– Да, – кивнула Августа Богдановна.
– Ты всегда меня понимала, – притянул он ее к себе. – Прости меня… Частенько я бывал не прав. Мне очень многое хотелось бы тебе сказать… Жаль, что у меня никогда не было на это времени… Береги себя, ты мне нужна. А теперь позови Евгения, мне нужно отдать ему кое-какие распоряжения. Я буду ждать вас в кабинете.
