Мигель Монтаньес - Могила Колумба
На рассказ о последних событиях Альтаграсиа потратила более двух часов. И все это время с лица доньи Мерседес не сходило удивленное выражение. Мужчины на протяжении беседы помалкивали.
— Я настоятельно прошу вас сохранять в строжайшей тайне все, о чем я вам рассказала, — заключила повествование Альтаграсиа, молитвенно стиснув руки.
— Об этом не беспокойся! — заверила ее донья Мерседес. — Мы будем немы как могила.
Все рассмеялись.
Оливер ждал коллег у себя в квартире. Первым вернулся Эдвин, исходивший пешком весь центр города. Он объявил, что на всякий случай досконально исследовал мадридскую статую Колумба. Испанец с любопытством выслушал об изысканиях доминиканца, сообщившего все, что стало ему известно о скульптуре, созданной Херонимо Суньолем в 1885 году. Основание для монумента выполнил Артуро Мелида. Постамент украшали барельефы, причем на каждой из четырех сторон был изображен самостоятельный сюжет: «Санта-Мария», Изабелла Католичка передает свои драгоценности,[28] Колумб представляет проект заокеанского плавания, Мадонна дель Пилар.
— Я провел там весь день, — говорил Эдвин. — А потом появился один симпатичный человек и рассказал мне, что памятник Колумбу переносился, что очень важно. Первоначально монумент стоял на овальной площади в окружении особняков знати, в числе которых был и дворец герцогов де Мединасели. Проблемы с движением транспорта на бульваре Кастельяна и планы строительства новых зданий повлекли за собой необходимость реконструировать квартал, освобождая пространство. И в результате заложили новую площадь, большую подземную автостоянку и культурный центр Мадрида.
Оливер, внимательно слушая, молчал. Ему, родившемуся в этом городе, никогда не приходило в голову столь дотошно выяснять историю памятника Колумбу и вопрос о том, где он стоял прежде.
— Поэтому я считаю, — продолжал Эдвин, — что мы ничего не найдем в нем. Адмирала слишком часто переносили с места на место.
— Полностью согласен, — одобрил выводы Оливер.
В этот момент появилась Альтаграсиа. Сиявшая на ее лице улыбка свидетельствовала: она тоже пришла не с пустыми руками.
— Друзья мои, те, кого вы называете интеллектуалами, предложили очень любопытную версию! — Улыбка Альтаграсии стала загадочной.
— А именно? — уточнил Эдвин.
— В мире существует больше сотни памятников Христофору Колумбу. По теории доньи Мерседес, дона Габриэля и дона Рафаэля в памятниках, так или иначе связанных с прахом адмирала, могут находиться важные свидетельства.
Оливер, не вымолвивший пока ни слова, спросил довольно резко:
— И откуда же им это известно?
— Версию они разработали, опираясь на мои данные и имевшиеся у них прежде факты, — ответила Альтаграсиа, избегая его взгляда.
— Мне кажется, нам следует сохранить прежний настрой, — взмолился Эдвин. — Мы раскроем преступление только в том случае, если сосредоточимся на деле и полностью посвятим себя расследованию.
— У меня с этим никаких проблем, — отозвался Оливер. — Стоит спросить у нее, не сообщила ли она о деле лишних подробностей, о чем нам придется горько пожалеть.
— Все проблемы, которые могут возникнуть из-за моей встречи с друзьями, я беру на свою ответственность, — серьезно сказала Альтаграсиа.
Доминиканец снова выступил в амплуа миротворца и нашел оптимальное решение, чтобы разрядить атмосферу.
— Я бы пропустил глоточек! Где у нас ром?
Глоток рома и карибская мелодия, звучавшая из музыкального центра, а особенно усилия Эдвина поспособствовали потеплению климата в группе. Когда конфликт между двумя упрямцами как будто бы исчерпал себя, доминиканец вновь взял на себя роль посредника.
— Кстати, Андрес, у тебя, кажется, были хорошие новости. Ведь так? — обратился к Оливеру Эдвин с преувеличенным воодушевлением.
— Уж не знаю, насколько они хорошие. Я получил письмо по электронной почте от Рональда. Он пишет, что хочет с нами встретиться, чтобы обменяться информацией, а заодно познакомить нас с содержанием документов, купленных им в Париже много лет назад. Вы мое мнение слышали. Это очень опасный человек, и интуиция мне подсказывает: именно он виновен в краже документов в Севилье и нанесении побоев Эдвину.
Некоторое время все молчали. Им предстояло принять решение, содержавшее долю риска в любом случае. Первой заговорила Альтаграсиа:
— Предложение любопытное, но и опасное. Я согласна с моими учеными. В мире множество памятников Колумбу. Но только те, что так или иначе связаны с его прахом, могут представлять для нас интерес. По мнению профессоров, там, где лежат останки, должны быть спрятаны и документы.
— Ты это уже говорила, — напомнил Эдвин, пожав плечами. Всем своим видом он демонстрировал, что ничего не понимает из ее слов.
— Хотя это звучит неправдоподобно, — продолжала Альтаграсиа, — существует несколько мест захоронения праха Колумба. Позвольте, я поясню. В 1877 году в кафедральном соборе Санто-Доминго была обнаружена урна. Найденные останки претерпели впоследствии множество превратностей и изрядно попутешествовали. Весьма сомнительно, что весь прах из доминиканского собора упокоился там. Моя друзья утверждают: часть останков совершила длительный путь.
— То есть? — озадаченно произнес Эдвин.
— В 1877 году, когда было найдено захоронение Колумба, епископом острова Сан-Доминго был монсеньор Рокко Кокчиа, итальянец. Душа нараспашку, огненный темперамент. Он-то и растрезвонил о находке, чем облагодетельствован весь мир. Мои друзья изучили в подробностях вопрос, — сообщила далее Альтаграсиа. — Им удалось найти множество свидетельств, подтверждающих, что небольшие фрагменты костей и фракции праха из погребальной урны были дарованы институтам в разных частях света. Я тут составила список. Позвольте, я его прочитаю: «Часть фрагментов была вручена папе Льву XIII, так как церковь, естественно, выступала как заинтересованная сторона. Еще часть получил университет в Павии, поскольку существует старинное предание, будто Колумб учился там, — версия, лишенная всяких оснований. Помимо этого упомянутый архиепископ-итальянец убедил доминиканского министра юстиции в необходимости поделиться останками и с Генуей, где, как считалось, родился адмирал. Наконец, изрядная доля пепла или праха, найденного в соборном захоронении, была пожалована различным генуэзским институтам».
Альтаграсиа остановилась, чтобы перевести дух. Пошарив в портфеле, она достала второй листок бумаги.
— Но и это еще не все. Главным инженером, руководившим реставрационными работами в соборе, когда обнаружились останки, был сеньор Кастильо. Архиепископ по доброте душевной даровал и этому человеку горсть праха из урны. А инженер будто бы подарил по щепотке реликвии городу Бостону и своим близким людям.
Напарники доминиканки не могли опомниться от изумления. Эта ценнейшая для следствия информация даже не упоминалась ни в одном из официальных документов, находившихся в их распоряжении! Испанское правительство также не предоставило отделу Оливера никаких серьезных материалов по этой теме.
— Хорошая работа, — восхитился доминиканец, расхаживая вокруг кресла, где сидела Альтаграсиа, и поглядывая на нее с нескрываемым восхищением.
— Полагаю, нам нужно немедленно ехать в Геную, — произнес Оливер сдержанно. — Там мы должны выяснить, что же произошло с памятником адмиралу, и собрать до последней крупицы архивные данные о нем. А также, поскольку терять нам нечего, все равно у нас не осталось ни одного оригинала документов, предлагаю договориться о встрече с Рональдом и послушать, что он скажет. Согласны?
План был одобрен. Сначала поездка в Геную, затем встреча с американцем.
Оливер не мог найти себе места и беспокойно метался по квартире. Внутренний голос подсказывал: они совершают грубейшую ошибку. Это пугало его, хотя вроде бы оснований для страха не имелось. Тем не менее на душе у него было тревожно.
Университет Комплутенсе принимал гостей — ученых специалистов со всего мира. Перед началом утреннего заседания холл был заполнен до отказа участниками конференции.
Дон Рафаэль и дон Габриэль стояли с группой зарубежных коллег, обсуждая проблемы, внесенные в повестку дня. Донья Мерседес отозвала их в сторону. Они нашли свободный столик и присели выслушать ее сообщение.
— Мне звонила Альтаграсиа. В испанской полиции нет и намека на то, о чем мы говорим.
— Да, но, — заговорил дон Рафаэль Гусман, — все, о чем мы рассуждаем, — правда. Мы опираемся на исторические факты. Их легко проверить в любом библиотечном отделе периодики или почитав исследования по доминиканской истории.
— Ты прав, — согласился Габриэль Редондо. — Но важно то, чего мы не говорим.
