Дэвид Лисс - Компания дьявола

Аудиенция была окончена. Я встал и вышел в коридор, но Кобб окликнул меня.

— Да, Уивер. Не забудьте это. — Он протянул мне документы.

Я удивленно уставился на папку в его руке:

— Они вам не нужны?

— Они для меня бесполезны. Возьмите их себе, но сохраните в безопасности. Они вам потребуются через несколько дней.

У выхода Эдгар вернул мне мою одежду и положил в руку кошелек, не проронив ни слова. Мне повезло, что воры, рыскающие по улицам, как голодные привидения, не учуяли моего серебра, ибо той ночью я был бы для них легкой добычей. Я двигался как во сне и не смог бы дать отпор, не смог бы даже распознать опасность.

Глава седьмая

На следующий вечер я договорился встретиться с дядей у него дома. Пришел и Элиас, поскольку нас троих объединила одна беда; о мистере Франко — разговор особый. Мы сидели у дяди в кабинете, потягивая вино, хотя в случае Элиаса было бы правильнее сказать «поглощая», так как он с трудом балансировал между необходимостью сохранять ясность ума и количеством кларета в доме виноторговца.

— Мне не удалось ничего узнать об этом Джероме Коббе, — сказал дядя.

Он сидел, откинувшись в кресле, и казался маленьким и немощным. Несмотря на огонь в камине, он укрылся ворохом стеганых одеял, а вокруг шеи повязал шарф. Дышал он с присвистом, и я еще сильнее встревожился за его самочувствие.

— Как ты понимаешь, я навел справки со всей осторожностью, — добавил он, — но никто даже не слышал этого имени.

— А может быть, те, кого ты спрашивал, притворялись? — спросил я. — Вдруг они так боятся Кобба, что опасаются его рассердить.

Дядя покачал головой:

— Не думаю. Я бы не был купцом все эти годы, если бы не умел отличить обман или, по крайней мере, неискренность. Нет, имя Кобба действительно ничего не говорит тем, кого я спрашивал.

— А как насчет его племянника с таможни? — спросил я.

— Известно, что он там служит, что занимает хорошую должность и держится особняком. Люди, с которыми я разговаривал, слышали о нем, видели его, но больше ничего сказать не могут.

Элиас, вытиравший рот тыльной стороной руки, бодро закивал:

— Мне тоже удалось выяснить не очень-то много. Я узнал, что слуга арендовал для него дом на аукционе, предложил солидную сумму и заплатил за три года вперед, примерно полгода назад. Пожалуй, это все, что я слышал. Человек со средствами не может жить в Лондоне, не привлекая внимания общества. Раз он вынашивает коварные замыслы против тебя, пришлось мне пустить кровь из самых модных в столице рук, вырвать несколько высокопоставленных зубов и удалить камень из благороднейшей почки. Я даже имел удовольствие намазать кремом от сыпи пару самых очаровательных грудей в Лондоне, но никто не слышал ни о каком Коббе. Сам знаешь, Уивер, как обстоит дело в модном обществе. Человек с подобным богатством, причем не голословно заявленным, а подтвержденным действиями, не может поселиться в столице и не привлечь внимания. Тем не менее ему удалось избежать этого.

— Похоже, у него нет других слуг, кроме этого негодяя Эдгара, и даже кухарки нет, — заметил я. — Значит, он должен где-то питаться. Кто-то непременно должен был видеть его в городе.

— Чрезвычайно проницательно, — сказал Элиас. — Думаю, я смогу кое-что разузнать на этот счет. Удвою свои усилия. Есть один очень модный сын герцога, третий или четвертый сын, не более того, так он живет по соседству с Коббом — и страдает от очень болезненных нарывов на заднице. Вскрывая очередной нарыв, я поинтересуюсь, что он думает о своем соседе.

— Надеюсь, ты передашь нам только его ответ, избавив от прочих подробностей вашей встречи, — сказал я.

— Значит, я лишь из любви к человеческому здоровью с такой радостью смотрю на вскрытый нарыв?

— Да, — ответил я уверенно.

— Послушай, Уивер. Прости за то, что я скажу сейчас, но мне это кажется важным. Твой Кобб, несомненно, обладает властью, и он хитер. Разве повредит, если ты заручишься поддержкой другого человека, который тоже обладает властью и хитер.

— Ты имеешь в виду этого мерзавца Джонатана Уайльда? — сказал мой дядя с видимым отвращением и даже заставил себя наклониться вперед. — И слышать об этом не желаю.

Уайльд был самым известным ловцом воров в городе, но в то же время самым хитрым вором во всей стране, а может быть, и во всем мире, и, вполне вероятно, в истории человечества. Насколько я знал, никому еще не удавалось построить преступную империю такого масштаба, как Уайльду, который к тому же выдавал себя за великого слугу народа. Власти предержащие либо ничего не знали о его подлинной натуре, либо делали вид, что не знают, ибо неведение было им на руку.

Мы с Уайльдом, конечно же, являлись врагами, но в прошлом бывали вынуждены действовать сообща, и я относился с осторожным уважением к личному телохранителю Уайльда Абрахаму Мендесу — как и я, еврею.

— По правде сказать, я уже думал об этом варианте, — объяснил я. — К сожалению, Уайльд с Мендесом заняты какими-то своими темными делами во Фландрии, и они вернутся только через два-три месяца.

— Да, жаль, — сказал Элиас.

— Я так не думаю. — Дядя снова откинулся на спинку кресла. — Чем дальше держаться от этого человека, тем лучше.

— Согласен, — сказал я. — Если бы он был в Лондоне, мне бы пришлось искать, по крайней мере, его совета, а то и помощи. Это создало бы опасный прецедент. Мне доводилось действовать с ним заодно, когда наши цели совпадали, но просить его об одолжении совершенно не хотелось бы. Это означало бы отдать себя в его власть.

— Вот именно, — сказал дядя. — Тем не менее спасибо за предложение, мистер Гордон. Я ценю вашу помощь.

— Да какая уж тут помощь, — сказал он, — мое финансовое благополучие и мое будущее зависят от этого дела так же, как ваши.

— Тем не менее, — продолжал дядя, — я у вас в долгу, сэр.

Элиас встал и поклонился.

— Теперь, надеюсь, вы нас извините, но мне нужно поговорить с племянником наедине.

— О, — сказал Элиас, только теперь поняв, что похвала была лишь предлогом для смены темы. Он с тоской посмотрел на свой полупустой бокал, и в его скорбном взгляде был немой вопрос: если допить кларет залпом, будет ли это выглядеть непростительно грубо? — Конечно.

— Когда будете выходить, скажите слуге, что я велел подарить вам бутылку вина. Он знает, где ее взять.

Эти слова вернули Элиасу веселость.

— Вы слишком щедры, сэр. — Он еще раз поклонился и вышел.

Мы несколько минут посидели в тишине. Наконец я прервал молчание:

— Я так огорчен, что навлек все это на вашу голову.

— Ты ни в чем не виноват, — отмахнулся дядя. — Это тебе причинили вред, а не ты. Жаль только, что я не могу тебе помочь.

— А как же вы? Как вам пережить эти испытания?

Он пригубил горячего винного поссета, в котором было столько меда, что его аромат наполнил всю комнату.

— Не думай об этом. В моей жизни не раз случалось, что было туго с деньгами. И это не в последний раз. Опытный купец знает, как выжить. И тебе тоже необходимо выжить.

— А как же мистер Франко? Вы слышали что-нибудь о нем?

— Нет, — ответил дядя. — Вполне возможно, что он еще не знает о своих неприятностях.

— Может, лучше, чтобы и не узнал.

— Думаю, это неправильно. Возможно, он так и не узнает, что его судьба зависит от тебя, но если из-за тебя его посадят в долговую яму, полагаю, он вправе получить какое-то объяснение.

Мой дядя был прав, в мудрости ему не откажешь.

— Вы хорошо знаете мистера Франко?

— Не так хорошо, как хотелось бы. Он живет тут не так давно, как ты знаешь. Вдовец. Он и его красавица-дочь приехали из Салоников, чтобы обрести в Британии свободу. Сейчас дочь в Салониках. Я так и не понял, почему ты не добивался ее руки более настойчиво, — добавил он.

— Мы не были бы хорошей парой, дядя.

— Полно, Бенджамин. Знаю, ты все еще лелеешь надежды насчет Мириам…

— Это не так, — сказал я со всей убежденностью, на какую был способен, отчасти искренней. — С ней все безвозвратно кончено.

— По всей видимости, отношения между нами тоже порваны. Я о ней почти ничего не слышал, а сама она не дает о себе знать, — сказал он. — После обращения в христианство она полностью порвала связи с нашей семьей.

— Она порвала все связи со мной тоже.

Он посмотрел на меня скептически, не веря, что ее обращение в христианство и замужество положили конец нашей дружбе. Его недоверие было оправдано.

— Думаю, теперь ничего уж не поделаешь.

— Да, — сказал я. — Так что делать с мистером Франко?

Дядя кивнул.

— В молодости он занимался коммерцией, довольно успешно, но богачом его назвать нельзя. Потребности у него довольно скромные, и, насколько могу судить, сейчас он отошел от дел. Проводит время за чтением и беседами.