Элиетт Абекассис - Сокровище храма
— Что за штучки? — удивился я.
— Я преследую тех, кто преследовал нас.
— Зачем? — тревожно спросил я.
— Так мы мешаем им ехать за нами, — только и ответил отец, прибавляя газу.
— Да, но если это люди из Шин-Бет? — возразил я и рассказал ему о микрофоне.
— Не думаю, — проворчал отец, склонившись к рулю и не отпуская педаль акселератора.
Мы уже ехали на скорости сто шестьдесят километров в час; извилистая дорога петляла вдоль Мертвого моря. Джейн нервно теребила ремень безопасности, а я обеими руками вцепился в сиденье.
Отец в ярости ерзал, стараясь найти в стекле просвет, чтобы видеть дорогу.
— Кто там впереди? — выкрикнул он.
— Ничего не видно, стекла запылились… вот разве что…
Джейн вытащила из своей сумочки небольшой приборчик, похожий на бинокль.
— Инфракрасные очки, — заметил отец, давя на педаль акселератора.
— На них красные куфии… Они… О черт!
Прозвучали выстрелы, ветровое стекло разбилось, Джейн сползла на пол. На осколках ветрового стекла виднелись капли крови.
— Джейн! — завопил я.
— Все в порядке, — вздохнула она и села.
Отец сбавил скорость, и машина пошла медленнее.
Он остановил ее на обочине, и мы, задыхаясь, вышли.
Я бросился к Джейн — ее рука, задетая пулей, сильно кровоточила. Отец достал из бардачка аптечку. Джейн закатала рукав и я, перевязав рану, сделал ей бандаж.
— Ничего… — сказала она. — Пуля прошла по касательной. Но машина, она…
Стекло было разбито вдребезги.
— Это тоже ничего… — усмехнулся отец. — Но, думаю, раз уж вы хотите продолжать расследование, разумнее было бы вооружиться. Держи, Ари, — сказал он, подтвердив слово делом, и протянул мне небольшой револьвер. — Шимон передал его для тебя.
— Калибр семь шестьдесят пять, — удовлетворенно сказал я. — Спасибо.
— В следующий раз они наверняка нас убьют, — вздохнула Джейн.
— Как? — удивился я. — А эта пуля?
— Я видела их. Видела и их оружие. Они из группы элитных стрелков. Захоти они меня убить, им это раз плюнуть, этот выстрел был предупреждением.
— Одним больше, — вздохнул я.
— В тот раз Шин-Бет и близко не было, — добавил отец.
— Не уверен. Мне кажется, кто-то старается привлечь внимание именно к нам.
— Что ты говоришь, Ари?
— Почему Шимон приходил к нам?
— Потому что только мы можем помочь в расследовании…
— Это, он так сказал.
— А ты как считаешь?
— Что, если Шимон использует нас в качестве приманки?
И мой вопрос остался без ответа.
— Что будем делать? Возвращаться? — спросил отец.
Если смотреть с севера, то видно огромную скалу, прорезанную трещинами по склонам, и труднодоступную, за исключением двух мест с извилистыми тропинками. Как Кумран, подумал я, подойдя к подножию скалы, — высокий отрог, но выше, чем в Кумране: крепость, неприступная крепость.
— Под руководством Йигаэля Ядина, который был командующим армией и археологом, — объяснил отец, — исследователи обнаружили Масаду на следующий день после начала войны за независимость в тысяча девятьсот сорок восьмом году, тогда же — и дворец Ирода. В развалинах нашли монеты, глиняные кувшины с именами владельцев, фрагменты пятнадцати древнееврейских текстов. Когда спустя двенадцать лет, в шестидесятом году, опубликовали некоторые из Кумранских свитков, то их сходство с фрагментами из Масады настолько поразило ученых, что невольно возник вопрос: не являлись ли свитки Мертвого моря делом рук некой обособленной секты, проживавшей в Масаде? Другие утверждали, что ессеи Кумрана присоединились к защитникам Масады в последние месяцы Второго восстания евреев в семидесятом году нашей эры. Но лично я так не считаю.
— А как?
— Я полагаю, что именно зелоты, в конце концов, присоединились к ессеям или же, точнее, укрылись у них. Описание Иосифом Флавием условий осады Иерусалима римлянами доказывает, что Галилея полностью покорилась завоевателям, за исключением зелотов. Отряд из Масады, сопротивлявшийся так долго и отважно, показал слабость римлян и выставил их на посмешище. Вся страна знала о происходившем в Масаде. Призывам зелотов поддались как молодежь, так и ессеи, жившие неподалеку. В таких драматических условиях у жителей Иерусалима не оставалось выбора: они спрятали свои богатства, книги, талисманы с отрывками из Библии; их в огромном количестве нашли в пещерах Кумрана. Осада и ее угроза объясняют, почему свитки надо было искать далеко, в труднодоступных местах.
— Но ведь в Кумране нашли только копии…
— Причина простая: жрецы Кумрана предчувствовали, что должно произойти. Они осознавали, что после разрушения Храма уже не его культ будет основой иудаизма, а единственная Книга в совокупности с другими книгами, на чем и основывалась духовная и интеллектуальная жизнь иудаизма. Вот почему они и попытались спрятать пергаменты.
— А сокровище? — спросила Джейн.
— Давайте поднимемся на Масаду, — предложил отец, не ответив на ее вопрос.
— Но, — возразил я, — уже почти полдень. — Не воспользоваться ли нам канатной дорогой?
— Видишь ли, Ари, — отрезал отец, — такой дорогой мы никогда не пользовались.
— Тогда, может быть, Джейн! — воскликнул я. — Она же ранена!
Джейн покачала головой. Я знал ее упрямство и понял, что этой фразой ущемил ее гордость. Отец загадочно улыбнулся.
— Пойду куплю воды, — предложил я.
У киоска, где продавали воду, выстроилась очередь.
— Пойдемте же, — настаивал отец. — Не будем терять время.
Мы начали поход, следуя по тропе, названной змеиной, которая и в самом деле напоминала змею своей длиной и изгибами. Мы обливались потом, нас давила жара, руки и ноги отяжелели. Мы оказались, словно в тисках: с одной стороны земное притяжение тянуло нас вниз, с другой — прессовало солнце, только воля помогала нам продвигаться.
На нас не было головных уборов, и роковой солнечный удар был нам обеспечен. От высоты, напряжения и жажды у меня кружилась голова. Отец же поднимался спокойно, почти не прилагая усилий, временами даже говорил, рассказывая истории о бунте зелотов против римлян. Карабкаясь за ним, мы понимали, почему римляне не смогли добраться до вершины. Джейн задыхалась, и я намеренно сдерживал шаг; холодный пот тек по спине.
Под полуденным солнцем никто не рисковал подниматься по крутой тропе. Мы были одни. Несколько раз Джейн оглядывалась, взглядом измеряя пройденный путь, но земля никак не хотела удаляться.
— Еще не поздно спуститься, — предложил я ей.
— Да уж полдороги позади, — вставил отец.
Джейн не произносила ни слова. Она побледнела, красные пятна выступили на ее щеках. Она заметно отставала. Опередив ее, я приблизился к отцу.
— Что ты хочешь доказать? — обеспокоенно проговорил я. — Ты хочешь убить ее?
Он не ответил. Он упрямо лез вверх, не сходя с тропы. Безумие — подъем под полуденным солнцем, без воды… Да, это было безумием, и он это знал.
Часа через два мы достигли вершины.
Последним усилием воли Джейн преодолела заключительный отрезок и без сил повалилась на одну из скамей, едва прикрытую тенью от временного тента. Я побежал за водой и заставил ее пить маленькими глотками. Понемногу бледность сошла с ее щек, вернув им естественный цвет, и она улыбнулась. Оставив Джейн приходить в себя, я отвел отца в сторону.
— Ну и как? Ты доволен? — спросил я. — Можешь ты мне сказать почему? Почему ты так поступил с ней?
Отец не ответил.
— Скажешь ты, наконец, какой смысл во всем этом?
— Я думаю, Джейн прошла специальную подготовку.
— Специальную подготовку? Но… что ты городишь? И что ты знаешь о таких вещах?
— Ари, ты же понимаешь, что никто не выдержал бы и половины того, что вынесла она, раненая и без воды.
— А точнее?
Увы! Ответа я не получил: Джейн уже подходила к нам.
— Ну как? — спросил я ее.
— Все в порядке. Может, продолжим?
— Вот, смотрите, — произнес отец, показывая рукой на удивительный пейзаж Масады. — Вон там — Кумран, а слева — Мертвое море. А вот здесь — Иродиум, бывший дворец Ирода Великого. Этот дворец, во время Второго восстания против римлян в сто тридцать втором году, стал резиденцией нового — и последнего — принца Израиля, которого звали Бар-Кохба. Отсюда же вы можете видеть все тайники с сокровищем, упомянутым в Медном свитке.
— Правда? — удивилась Джейн. — И вы это знаете наверняка?
— Для того чтобы суметь прочитать Медный свиток, надо хорошо знать религиозную литературу, и тут не поможет никакая компьютерная техника… В первой фразе, например, «в опустошениях долины Ахор» намекается на особую географическую и геологическую местность.
Тут-то мой отец и прочитал нам удивительный доклад о ценностях, перечисляемых в Медном свитке, который он, казалось, знал наизусть. Он будто развернул свиток перед нами, с величественным спокойствием раскрывая его содержание. Будто сам отец стал живым, говорящим свитком, а бескрайний пейзаж, разворачивавшийся перед нами, предстал палимпсестом, который отец соскребал, чтобы открыть нам более древний и более священный текст, непохожий на текст переписчика; наши глаза будто видели, а уши слышали, как таинственный свиток одну за другой раскрывает свои ценности.
