Том Харпер - Рыцари креста
— То, что надо, — обрадовался я. — Еще что-нибудь заметил?
К моему удивлению, Сигурд покатился со смеху. Его гогот отразился от высоких утесов, вспугнув стайку птиц.
— Воистину, Деметрий Аскиат замечает то, чего не видят другие! Кто еще смог бы разглядеть эти царапины и не заметить того, что находится у него под ногами?
Я посмотрел вниз. Пока я шел к стене, это чудо было скрыто от меня высокой травой и к тому же мой взгляд был прикован к вырезанным на стене солнцам. Но теперь я ясно увидел то, о чем говорил Сигурд. На площадке перед очагом, почему-то свободной от растительности и мусора, было выложено обращенное к небу мозаичное изображение светила. Его желто-оранжевые, поблескивающие золотом лучи извивались змеями. В центре был изображен неукротимый лик лучезарного Аполлона, длинные пряди его волос переплетались с солнечными лучами. Пухлый нос и выпученные глаза делали его похожим скорее не на бога, а на сатира.
— Она сохранилась чудесным образом!
Я непроизвольно глянул на небо, боясь, что Бог немедленно покарает меня за то, что я столь лестно отозвался о языческом образе.
— Это не просто чудо.
Сигурд описал рукой широкую дугу. Судя по кучкам жухлой травы и земли по краям мозаики, кто-то совсем недавно очищал ее от мусора. Присмотревшись лучше, я заметил на плитках белые царапины и трещины, видимо оставленные мотыгой или лопатой. А еще — узкую щель, идущую подобно нимбу вокруг головы Аполлона.
Я упал на колени и попробовал просунуть в щель пальцы. Эти усилия плачевно отразились на состоянии моих ногтей, однако плотно посаженный мозаичный круг так и не сдвинулся с места. Я попытался поддеть мозаичный круг ножом, но его лезвие также оказалось слишком толстым.
— Посмотри на его глаз, — услышал я над собой голос Сигурда. — Вернее, на зрачок.
Я повернулся и взглянул богу в глаза. Глаз, на который указывал варяг, был сложен примерно из дюжины белых и синих плиток, но черный кружок в центре был просто-напросто отверстием, в которое легко проходил человеческий палец. Недолго думая, я опустил в него свой указательный палец и, вытянув наверх око вместе с глазницей, увидел под ним вделанное в камень ржавое кольцо.
— Помоги же мне! — призвал я варяга, потянув кольцо на себя.
Плита с изображением бога, потерявшего за миг до этого свой глаз, оказалась для меня слишком тяжелой. Сигурд присел на корточки рядом со мной, и совместными усилиями мы оторвали плиту от земли и сдвинули ее в сторону. Под нею зиял черный провал.
— Без факела туда лучше не соваться!
Сигурд отыскал в кустах сухую ветку и оплел ее конец сухой травой и листьями. После этого он достал из висевшего у него на поясе мешочка кремень и огниво и принялся высекать из кремня искры. Через минуту его импровизированный факел полыхал ярким пламенем.
— Мне уже доводилось вытаскивать тебя из подземелья, — буркнул варяг. — И потому на сей раз я пойду первым.
Несмотря на тяжелые доспехи, он легко проскользнул через люк. Яма оказалась неглубокой: ноги его достали до дна, а голова еще оставалась над поверхностью земли. Чтобы войти в отходивший от ямы туннель, ему пришлось пригнуться. Почти сразу он вернулся за топором и факелом. Еще через несколько мгновений я услышал его приглушенный голос, приглашавший меня последовать за ним, и тоже спустился вниз.
С той поры как был прорыт этот туннель, прошло не меньше тысячи лет, однако выложенные кирпичом своды спокойно выдерживали тяжесть прошедших столетий. Я почти ничего не видел, поскольку Сигурд успел уйти далеко вперед. Судя по уклону и направлению, этот тайный ход уходил куда-то под утес. Я осторожно продвигался вперед, касаясь рукою поросших мхом стен и с ужасом думая о том, какая чертовщина может ждать нас в этом мраке. Мне вспомнилось та далекая пора, когда я, тогда совсем еще мальчишка, жил в Исаврийском монастыре. Один из братьев отправился вместе с послушниками в горы, к развалинам древнего капища, в котором наши языческие предки поклонялись своим ложным богам и идолам. Это было весьма жалкое строение с провалившейся крышей и ободранными стенами (их мрамор пошел на украшение церквей), однако мне казалось, что извечное зло и поныне обитает среди этих крошащихся камней. Когда вышла луна и монах, красочно живописуя устрашающие деяния врага спасения, принялся рассказывать нам о кровавых жертвах, приносившихся нашими предками богам злобы и мщения, мне стало казаться, что сам Сатана тянет ко мне черные костлявые пальцы. Хотя с той поры мне множество раз доводилось видеть жертвенники Люцифера, но это неприятное ощущение вспомнилось мне не где-нибудь, а именно здесь, в этом узком туннеле.
— Посмотри-ка сюда!
Я нагнал Сигурда примерно в тридцати шагах от входа, там, где стены туннеля внезапно раздавались вширь и ввысь, образуя квадратную комнату. Кирпич, которым были выложены стены туннеля, уступил место горной породе, — впрочем, видневшаяся впереди перегородка с проемом, ведущим во второе помещение, тоже была сложена из кирпича. От дыма у меня слезились глаза и першило в горле, однако я разглядел, на что указывал Сигурд. В центре подземной залы лежала груда золы и обгоревших веток.
— Костер жгли совсем недавно, — задумчиво пробормотал я. — А что там?
— Сейчас увидим.
Мы миновали проем и оказались во второй комнате. Она была заметно длиннее первой и составляла в длину не меньше пятидесяти шагов. Своды ее были покрыты затейливой резьбой, а пол выложен мозаикой. По боковым стенам тянулись резные каменные скамьи, отполированные до блеска сидевшими на них людьми, а над скамьями виднелись выцветшие от времени росписи. В дальнем конце на возвышении стоял каменный алтарь.
Если бы факел был у меня, я давно выронил бы его от ужаса. Дрогнула даже крепкая рука Сигурда. Изображения на стенах были гротескными, фантастическими: процессии людей с головами зверей и птиц, чудовищные насекомые, выползающие из-под земли, и рука, тянущаяся из могилы. Эти дьявольские росписи доходили до самого пола и переходили в мозаичные изображения еще более нелепых и жутких созданий и неведомых мне странных символов, частично залитых какой-то давно засохшей темной жидкостью!
— Хорошо, что нас сейчас не видит наш епископ, — прошептал Сигурд. Его голос дрожал от волнения, однако подобно обреченному на смерть каторжанину он продолжал продвигаться вперед. — Куда нас занесло?
Черная пленка у нас под ногами затрещала и раскрошилась. Я увидел следы сапог человека, ходившего по ней еще до того, как она засохла. Меня стало подташнивать, ибо я внезапно понял, что это была за жидкость; о ее происхождении лучше было вообще не думать. Положив руку на доспехи, под которыми висел мой серебряный крест, я стал молить Бога о том, чтобы Он оградил нас от всякого зла.
— Зря мы сюда забрались…
Сигурд поднес факел к каменному алтарю, осветив ближайший фриз. Там был изображен человек в остроконечном колпаке, одной рукой он держал за шею огромного быка, другою вонзал ему в бок клинок. Из раны несчастного животного рекой текла кровь, на которую жадно взирали мерзкие стервятники.
— Похоже, это какое-то древнее капище.
Я не смог узнать здесь древних богов, воспетых в поэмах и древних преданиях, но мне было известно, сколь они мерзки и многообразны.
— Но что здесь делали рыцари Божьего воинства?
Сигурд ничего не ответил. Приставив топор к языческому алтарю, он направился в угол пещеры, наклонился и поднял какой-то предмет. Когда варяг повернулся ко мне, я едва не завопил, ибо он держал в руке раздвоенное копыто.
— Похоже, лукавый охромел, — почти весело произнес он. — Хотя я никогда не слыхал, что у него копыта как у быка.
Дрожа всем телом, я взял у него поблескивавшее в свете факела копыто. Как и сказал Сигурд, скорее всего, оно принадлежало корове или быку, хотя в этом сатанинском капище наверняка можно было найти любую мерзость. Я отдал его Сигурду, вспомнив сказанные шлюхой слова: «Они привели с собой вола. Он жутко ревел. Мы даже подойти к ним боялись».
— Как ты думаешь, что они здесь…
Я не мог заставить себя сформулировать вопрос до конца. Куда менее впечатлительный Сигурд спокойно отбросил копыто в сторону и, вновь обведя взглядом стенную роспись, произнес:
— Ты спрашиваешь меня о том, что они здесь делали? Что еще можно делать с волом в укромной пещере? Я думаю, они здесь ели.
10
Мы оставили позади цветущую и исполненную греха долину и поспешили назад. Увиденное в пещере так потрясло меня, что на какое-то время я напрочь забыл о турках, однако теперь то и дело озирался по сторонам и вздрагивал при каждом шорохе или треске ломающейся ветки в придорожном подлеске. Я никак не мог избавиться от мучительного ощущения, что ненароком увидел то, за что мог поплатиться не только жизнью, но и душой.
— Помнишь алтарный образ? — спросил я у Сигурда. — Человек совершает ритуальное заклание быка. Не сомневаюсь, что Дрого и его спутники совершали в пещере тот же самый обряд.
