Макс Коллинз - Двойник
Коули постарался не обратить внимания на вспышку моего сарказма и просто сказал:
– Может быть, лучшим способом воспрепятствовать этому будет ваше собственное участие в деле?
– Каким же образом?
– Вы продолжаете следить за этим человеком?
– Нет.
– Почему?
– Я выяснил, что требовалось моему клиенту, и выполнил обязательство перед ним. И, кроме того, может быть, вы действительно нашли кого-то в своей конторе, полной мальчиков из колледжа, кто уже смог добиться успеха, выследив меня.Хотя искренне сомневаюсь в этом.
Коули спокойно посмотрел на меня, затем усмехнулся:
– Я тоже сомневаюсь в этом.
Мимо прогрохотал поезд Эль, и мы сидели молча, выжидая, когда затихнет его шум.
Потом Коули сказал:
– У нас были контакты с теми, кто также имел ниточку к Диллинджеру.
– Это интересно.
– С теми, кто видел его на Норт-Сайд.
– Да?
– Да. Они из полиции, но не нашего штата.
– Правда?
– Это полицейские из Восточного Чикаго, штат Индиана.
– Вы шутите.
– Сержант Мартин Заркович и его капитан, человек по фамилии... запамятовал.
– О'Нейли, – помог я.
Коули, притворно удивившись, спросил:
– Вы знаете его?
– Знаю Зарковича. Не думаю, что когда-нибудь встречал О'Нейли, но слышал о нем.
– Что вы думаете о... хм... полиции Восточного Чикаго?
– В целом или в частности?
– И так, и так.
– В общем коррумпирована. В частности – Заркович.
Он улыбнулся и сказал:
– Теперь вы понимаете, почему мы можем использовать подтверждающий источник. В самом деле, если я смогу руководить этим всецело через вас, то буду чувствовать себя спокойнее. И шеф Пурвин тоже.
Это удивило меня.
– В самом деле? Что же создает мне такую надежную репутацию? – спросил я.
– Сравнение с Зарковичем, – невозмутимо сказал Коули.
Это заставило меня улыбнуться.
– Вам придется иметь дело с Зарковичем. Он коп. Почему бы в этом случае не подключить к делу Стеги?
Коули ответил не сразу.
– Слишком мало любви между нашим учреждением и полицией Чикаго. Точнее, мало взаимного уважения и стремления к сотрудничеству.
– Как я понимаю, именно это предопределяет ваше обязательное участие в деле.
– Я не так долго, только с апреля, нахожусь здесь мистер Геллер. Вы знаете это. Но мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что чикагскую полицию не очень-то уважают.
– Значит, вы сотрудничаете с полицией Восточного Чикаго. Послушайте, в Чикаго все же естьнесколько хороших полицейских, в том числе Стеги. Я знаю. Но наверняка вы слышали, что он не очень высокого мнения обо мне. Несмотря на это, считаю, что с ним можно иметь дело, поверьте мне.
Коули встал, желая размяться. Он подошел к одному из окон и, глядя на Эль, произнес:
– Я слышал, вы честный человек, мистер Геллер.
– Более или менее, – сказал я.
Он улыбнулся, по-прежнему не глядя на меня.
– Это высокая оценка в Чикаго. У нас, хм... есть общий друг, вы знаете.
– Знаю. Элиот Несс.
– Значит, – продолжал Коули, – если я скажу вам кое-что не для записи, вы сохраните это в тайне.
– Я не репортер.
– А если репортер спросит вас, – он внимательно взглянул на меня, – или даже судья?
Я кивнул. Он вернулся к стулу, на котором сидел, сказал:
– Заркович и О'Нейли выставили несколько условий. Одно из них заключается в том, чтобы Стеги и чикагская полиция не были вовлечены в... захват Диллинджера.
– Почему вы сделали паузу перед словом «захват»? Он поколебался:
– Это связано с другим их условием.
– Понимаю. Вы согласились с ними?
– Пока еще нет. Вот почему мы хотим привлечь вас, мистер Геллер. Почему бы вам не помочь федеральным властям избежать контактов с запятнавшей себя полицией Восточного Чикаго? Почему бы вам не рассказать о том, что известно, и тем самым избавить нас от сотрудничества с типами вроде Зарковича и О'Нейли?
Я промолчал.
– Ладно, – сказал Коули, давая понять, что завершает разговор, – подумайте об этом. Но думайте быстрее. Потому что в любой момент может кое-что произойти.
– И провалиться?
Он медленно кивнул. Надел свой пиджак, шляпу.
– Ваша помощь будет оценена. Так что до завтра?
– Я все обдумаю.
– Почему бы вам не связаться с вашим клиентом, если обеспокоены тем, что его подружка может быть вовлечена в эту историю?
– У меня нет способов связаться с ним. Он сейчас в отъезде, сказал, сам отыщет меня. Но еще не объявлялся.
Коули пожал плечами.
– Но вы детектив. Как он нашел вас? По рекомендации адвоката, Луи Пикета.
– Скажите, инспектор. Вы, конечно, больше знаете о деле Диллинджера, чем я. Кто был адвокатом Диллинджера перед его побегом в прошлом году?
– Это было не в прошлом году, а в феврале, – сказал Коули. – И я удивляюсь, мистер Геллер. Вы говорите, что читаете газеты, а уж они-то порезвились, узнав, что Диллинджер нанял такого златоуста.
Я уже догадался, что он ответит на мой вопрос.
– Адвокатом Диллинджера был Луи Пикет, конечно, – сказал Коули и, кивнув мне, вышел.
12
Все жители Чикаго называют Ла-Саль-стрит не иначе как Уолл-стрит Запада. Здесь царствуют деньги и власть, если, правда, между ними существует какое-то различие. В этом деловом центре Чикаго, над гигантскими банками и маклерскими конторами, запрятанными в чрево небоскребов Ла-Саль-стрит, размещаются маленькие офисы, где трудятся отнюдь не политиканы и финансовые кудесники, но люди, также упорным трудом прокладывающие свой путь к деньгам и власти. Люди вроде адвоката Луи Филиппа Пикета.
В конце Ла-Саль, почти на пересечении с Вашингтон-стрит, расположен небоскреб из золотистого кирпича в котором на двадцать пятом этаже находился офис Пикета, выходящий на Сити-Холл.
В лифт, словно в раскаленную печь, вошли я, лифтер в униформе и двое парней в деловых костюмах. На мне тоже был деловой костюм. Все мы буквально варились в своем собственном поту. Но это была Ла-Саль, одно из немногих мест в городе, в котором появляться даже в жару в одних рубашках было не принято и считалось нарушением порядка. Конечно, для тех, кто направлялся в свой офис с кондиционированным воздухом, побыть немного в пиджаке не представляло особых проблем.
Офис Пикета, конечно, имел кондиционер. Этот парень постарался устроиться со всем комфортом. Приемная с белым ковром от стены до стены и черными кожаными креслами с хромированными подлокотниками вдоль стен из стекла и дерева выглядела очень современно. Из нее вели несколько дверей, на каждой из которых черными буквами было обозначено «ЧАСТНЫЙ». Волнующе красивая секретарша с копной белокурых кудрей, сидевшая за большим черным столом, окинула меня острым, деловитым взглядом, дав понять, что если ее привлекательность, возможно, и помогла ей получить эту должность, то она здесь находится, чтобы работать. В самом деле, в этот момент она печатала на машинке. На ней были очки в черной оправе, в которых она, возможно, не нуждалась, белая, мужского покроя блузка.
– Да?
– Я Натан Геллер. Вы не можете доложить мистеру Пикету, что я пришел поговорить с ним?
– У вас есть договоренность?
– Нет.
– Боюсь, что мистер Пикет очень занят. Офис не казался очень уж оживленным: кроме нас двоих, в этой приемной никого не было, и ни малейшего звука не доносилось из-за дверей с надписью «ЧАСТНЫЙ».
–Вы только доложите ему, что я здесь, ладно? – сказал я и вежливо улыбнулся, дав понять, что ее красота меня не особенно интересует. А ее, могу сказать, это очень тревожило. Она принадлежала к тому женскому типу, что обижается на вас, если вы замечаете, что она красивая, но если вы этого не замечаете, обижается и за это. Она постучала в, дверь Пикета и вошла внутрь. Спустя минуту вышла, явно смущенная, но быстро скрыла свою растерянность, напустив на себя деловой вид.
– Он примет вас, – сказала она. Я привстал, но она жестом остановила меня, – через несколько минут.
И вернулась к пишущей машинке.
Я сел, взял полистать стопку журналов, лежащих на столике из хрома и стекла, «Сатардей ивнинг пост» за вторую неделю января. Разглядывая фото с изображением детишек, сооружающих снеговиков, хотелось увидеть и самого себя в снегоступах.
Тем временем секретарша ответила на звонок по внутреннему телефону, потом без всякого интереса взглянула на меня и сказала:
– Вы можете войти.
Этого разрешения пришлось ждать полчаса. Пикет сидел за столом, на котором лежали не очень убедительные груды бумаг. Зачем он заставил меня столь долго ждать, я не знаю. Но одно могу сказать с уверенностью: Пикет не был адвокатом того типа, который тяготеет к «бумажной» работе. Он никогда не учился в юридической школе, скорее всего изучал книги по юриспруденции, работая в качестве бармена и официанта. Это знали многие, и публика относилась к нему соответствующим образом. Менее известна была работа Пикета на подхвате в различных полицейских участках, где он разносил повестки адвокатам и залоговым поручителям в качестве стажера юристов, занимающихся делами жертв уличного движения. Подручные местных партийных боссов и политиканов, так же как и различные типы из преступного мира, обладали в те времена ценными связями, полезными для будущих адвокатов (ходили слухи, что он несколько раз пытался прорваться в адвокатуру, но пока не прошел). Работа в качестве официанта и бармена в придорожных закусочных, а позднее в тавернах и ресторанах Лупа и Норд-Сайда позволила Пикету приобрести хорошие и прочные дружеские связи со многими «полезными людьми». Одно из таких знакомств в свое время состоялось и со мной, если судить по тому, как этот маленький, коренастый мужчина встал улыбнулся и протянул мне руку. Я пожал ее, и он жестом предложил мне сесть в кресло напротив, что я и сделал, но он остался стоять.
