Макс Коллинз - Двойник

– Ты серьезно думаешь, что федеральные агенты просто начнут палить по Диллинджеру?

– Да, черт побери. А ведь я даже не уверен, что этот парень действительно Диллинджер. Но чувствую определенную ответственность за то, что положу голову бедного негодяя на плаху, даже если он и есть Диллинджер.

Меня не трогает, будет он казнен или нет, это уже депо судьи и присяжных.

– А почему бы тебе просто не предупредить Полли Гамильтон? Вытащить ее из этой заварухи?

Я покачал головой.

– Она не отлипает от парня все эти дни, она живет с ним. Я не могу предупредить ее, не предупредив его.

– Может быть, тебе следует это сделать. Я имею в виду, предупредить его.

– Может быть. Но что если он действительно Диллинджер? Если я подойду слишком близко к нему, то рискую своей головой. Или если он просто укрывается от закона и феды унюхают, что я предупредил его, то сразу я становлюсь сообщником, или пособником, или кем-то в этом роде. Противодействие правосудию, так это называется. Черт... Я просто должен отойти подальше от всего этого, в самом деле, должен.

– Но ведь ты так и заявил Зарковичу – что больше не хочешь участвовать в этом.

– Ты права. Когда я обнаружил, что этот сукин сын вовлечен в дело, то понял – следует выскочить из этого дерьма.

– Ты говорил, что он ловкий тип, да?

– Очень. И настоящий дамский угодник. В Индиане его называют «Неотразимый полицейский».

– А каковы его отношения с этой Анной... Анной, как ее?

– Сейдж. Что ж, как я сказал, он сборщик дани. Он получает деньги от нее, от других «мадам» и передает их большим шишкам, оставляя кое-что себе.

– Ты доверяешь Анне Сейдж?

– Не особенно.

– Но ты ее не подозреваешь в чем-либо?

– Нет.

– А ты не думаешь, что, может быть, она переговорила с этим Зарковичем еще раньше,чем с тобой?

– Думаю, что это возможно... Но к чему ей рассказывать мне о своих подозрениях, если она уже рассказала обо всем Зарковичу?

– : Я работаю в шоу-бизнесе с девяти лет. И могу тебе сказать по собственному опыту, вещи редко бывают такими, какими они кажутся на первый взгляд.

– Что-то я не совсем тебя понимаю.

– Все это дело выглядит каким-то... искусственным. Ты так не считаешь? Я ничего не ответил.

– К тебе вдруг приходит Джон Говард, клиент-коммивояжер, с которым у тебя нет возможности связаться, верно?

Я кивнул.

– Но ты даже не можешь проверить этого парня. Единственный адрес, какой имеешь, это квартира в Аптауне, где живет Полли Гамильтон.

Я снова кивнул.

– И поскольку они не женаты, это не его адрес. Верно?

Я не подумал об этом.

– А он сказал тебе, на какую компанию работает?

Я покачал головой.

– Просто компания по торговле кормами и зерном. Без названия.

– Значит, ты никак не можешь проверить его.

– Да, не могу. Но он сказал, что фирма находится за пределами Гэри. Это может быть отправной точкой.

– Итак, клиент лгал тебе, вывел на Полли Гамильтон и Джимми Лоуренса. Далее, Полли Гамильтон знала тебя через Анну Сейдж. Значит, если Полли в чем-то и замешана, – следи за моей мыслью, Геллер, – она может допустить, что ты будешь пасти ее или попытаешься предупредить – через Анну Сейдж.

Я снова кивнул.

– И Анна Сейдж скормила мне историю с Диллинджером.

– И Анна Сейдж вывела Зарковича на тебя.

– Не могу этого отрицать.

– Возможно, тебя использовали для того, чтобы установить – Диллинджер он или нет.

– Но зачем? Простой анонимный звонок мог бы все решить, если бы они позвонили копам или федам и сказали: «Мы думаем, что видели Диллинджера...» и так далее. И добиться того же результата.

– Я не могу объяснить этого, Геллер. Это ты детектив. Ты должен выяснить все мотивы. А я – я просто хорошо знаю театр и вижу этот спектакль.

Мы убрали посуду на кухне, и вскоре она уже спала рядом со мной. А я лежал с широко открытыми глазами и удивлялся, какая же она умница.

11

Следующее утро, в пятницу, я провел в своем офисе, уточняя по телефону кредитные способности полудюдижины возможных заемщиков. Эту работу я делал для розничной кредитной компании в Джексон-Парк. Она была пока единственной, за которую я мог получить хоть какие-то деньги. Но мысль о части наградных за поимку Диллинджера все это время не покидала меня.

Наступил полдень, и я уже подумывал о хорошем сандвиче, как вдруг ко мне вошел большой мужчина с лицом круглым, как луна, лет тридцати пяти, в сером костюме, такого же цвета шляпе и галстуке. Его лицо было тоже серым. И, казалось, что горячее солнце, прокоптившее за все эти дни жителей Чикаго, его не коснулось.

– Мистер Геллер? – спросил он, снимая шляпу.

– Да, – привстав, ответил я.

– Я Сэм Коули из подразделения расследований. Он прошел вперед и с хмурым выражением лица протянул руку.

Я поднялся из-за стола, чтобы пожать ее, потом жестом предложил сесть.

– Не возражаете, если я сниму пиджак? – спросил он. Очевидно, жара все же донимала его.

Я не стал возражать, так как сам был без пиджака, и этот момент соблюдения протокола показался мне излишним, но искренним. Со скользким Зарковичем все было иначе, он использовал хорошие манеры и обаяние как инструмент в своей работе. Коули был крупный плотно сбитый мужчина, который чувствовал себя немного неловко в общении с людьми. Или, по крайней мере, со мной.

– Я знаю, что вы разговаривали вчера с шефом Пурвином, – сказал он, бросив пиджак на спинку стула. На его рубашке под мышками растекались круги пота.

– Да, разговаривал с шефом Пурвином, – подтвердил я.

– Он проинформировал меня, что вы, возможно, видели Диллинджера.

– Это верно.

Он повертел в руках свою шляпу, держа пальцы на полях, словно крутил баранку автомобиля.

– Нам важна любая информация, какую вы можете предоставить.

– Я... передумал.

– Как это?

Я старался тщательно подбирать слова.

– Чувствую, что поспешил. Я много думал об этом сходстве, о том, может ли быть человек, которого я видел, Диллинджером.

Коули едва заметно покачал головой.

– Да, бывали ложные опознания. Я понимаю ваши колебания.

– Шеф Пурвин произвел на меня впечатление слишком резвого розыскника во всем, что касается Диллинджера. Боюсь, он выстрелит в тетушку Джемину, если вы вдруг покажете на нее пальцем и скажете: «Это Джон».

Мне показалось, что на губах Коули появилось подобие улыбки, но он тут же подавил ее и сказал:

– Шеф Пурвин не единственный в этом расследовании.

– Знаю, читал в газетах, что ваш босс Гувер поручил вам руководство этим делом. Коули поерзал на своем стуле:

– Этого... этого не могло быть в газетах.

– Я умею читать между строк. Ваш босс, мне кажется, умеет ладить с общественным мнением. Он не мог убрать Пурвина после Маленькой Богемии, иначе подорвал бы авторитет подразделения, поэтому вынужден был послать за вами.

Коули сделал широкий успокаивающий жест и сказал:

– Будь что будет – могу заверить, что любая информация, которую вы предоставите в наш офис – мне, –не останется без внимания и не будет использована опрометчиво.

Он тоже тщательно подбирал слова. Я откинулся в кресле, разглядывая его. На первый взгляд этот человек мне понравился – большой, застенчивый медведь, который внушал доверие. Кроме того, он произвел впечатление человека вполне компетентного. Но я опасался, что его компетентность может быть сведена на нет некомпетентностью Пурвина.

– Я соблюдаю интересы моего клиента, – сказал я, – не думаю, что его нужно впутывать в это дело.

Лицо Коули стало жестким, и он ткнул в меня пальцем толщиной с сигару за двадцать пять центов.

– Если вы помогаете и содействуете скрывающемуся преступнику, мистер Геллер, не нужно укрываться условностями своей профессии. Вы не адвокат, а частный детектив. Вы отправитесь в тюрьму.

– Инспектор Коули, – ответил я, изобразив на лице как мне казалось, миролюбивую улыбку, – я не укрываю преступника. Мой клиент не Джон Диллинджер. А всего лишь разъездной коммивояжер и законопослушный гражданин, чья девушка тайно встречается с другим мужчиной.

Коули задумчиво кивнул головой.

– С мужчиной, который может оказаться Диллинджером.

На этот раз уже я указал на него пальцем.

– Вот это выражение мне представляется более точным. С мужчиной, который может оказаться Диллинджером. И, говоря откровенно, если бы я держал по этому поводу пари, то совсем не уверен, что спорил бы против.

Коули демонстративно поднял и опустил мощные плечи.

– Почему бы не прояснить это, выведя нас на этого человека? Мы поговорим с ним, выясним, кто он, проясним все это раз и навсегда.

Я покачал головой и продолжал:

– Последнюю неделю девушка моего клиента проводит с этим человеком дни и ночи. Если я приведу вас к нему, где уверенность в том, что ваш ретивый сослуживец не поприветствует очередью из автомата этого «мужчину, который может быть Диллинджером». У меня нет также уверенности и в том, что нервный Пурвин не распространит это приветствие и на девушку моего клиента.