Александр Бушков - Аргонавт
– У вас был чрезвычайно задумчивый и серьезный вид…
– Задумался о делах, – сказал Бестужев чистую правду.
На некотором отдалении он увидел персону, которую и ожидал – странный юнец, неумелый преследователь. Потоптавшись, он отпрянул к борту и крайне неуклюже притворился, будто с превеликим интересом рассматривает зачехленную спасательную шлюпку, словно это некое неведомое чудо морское.
– Отрешитесь от них хотя бы на время плавания, – приказным тоном распорядилась миледи. – Познакомьтесь: полковник Капсков из России…
– Мы, собственно, уже знакомы с господином Фихте, – сообщил мнимый гвардионец, улыбаясь самым доброжелательным образом.
– Вот и прекрасно. Господин Фихте – мисс Роуз Кавердейл, невеста господина полковника.
«Интересно, – подумал Бестужев, склоняясь к ручке означенной мисс. – Миледи не проявляет особого расположения к военным, о „полковнике" отзывалась скорее насмешливо – следовательно, он сам ухитрился ей навязать свое общество, на что подобные субъекты большие мастера. Ну что же, обычные привычки этаких вот мошенников, стремящихся обрасти немаленьким числом великосветских знакомых…»
– Пойдемте, Джонни, – решительно сказала миледи. – Мы все готовы, искали только вас. Вы ведь проявили самый горячий интерес…
– К чему?
– Вот так-так! – воскликнула леди Холдершот. – Вы что, уже забыли? Господин Тинглапалассар считает, что сегодня идеальный день для общения с духами великих.
– Ах да, я и запамятовал… – покаянно сказал Бестужев. – Пойдемте, конечно, это должно быть очень интересно и познавательно…
Он готов был сейчас заниматься и не такой чепухой, лишь бы не проводить наедине с собой долгие часы тревожного ожидания.
Глава седьмая
Его корсиканское величество
Окна в салоне были тщательно зашторены за исключением одного. Остановившись возле него и нетерпеливо теребя спускавшуюся тяжелыми складками штору, господин маг хорошо поставленным голосом возвестил:
– Прошу вас, садитесь, дамы и господа. Рекомендую заранее изгнать все посторонние мысли, особенно скептические – как показала многолетняя практика, скепсис и легкомыслие отрицательно влияют на отзывчивость гостей. Наши гости – порождение крайне тонкого духовного плана, они весьма чувствительны к отрицательным эманациям мысли…
«Два мошенника в столь невеликом помещении – это уже чересчур, – подумал Бестужев, усаживаясь по левую руку от миледи. Даже не скажешь сразу, который из них хуже – брачный аферист или теософический шарлатан, обоих хотелось поручить душевной опеке даже не пристава Мигули, а простого сельского урядника, отроду не читавшего книг вообще, зато, как показывает житейский опыт, сохранившего нешуточное здравомыслие…»
Они расселись за круглым столом, покрытым свисавшей до самого пола бархатной скатертью, чрезвычайно удобной для оккультиста-мошенника, навострившегося выстукивать собственным каблуком «послания из мира духов» – Бестужев порой читывал в газетах повествования о спиритических сеансах, в том числе и о тех, что заканчивались позорным разоблачением медиумов. Насколько можно догадаться, здесь подобная участь ассирийскому магу не грозит – по причине отсутствия настроившихся на разоблачения скептиков. Не Бестужеву же выступать в этой донкихотской роли, что бы он ни думал об этаких вот магах…
Леди Холдершот привычно, судя по жесту, водрузила на стол ладони с растопыренными пальцами – и ее призреваемая родственница повторила это с большой сноровкой. Прочие, как и Бестужев, замешкались.
– Делайте, как мы, – энергично командовала леди Холдершот. – Коснитесь мизинцем моего, Джонни. Да, именно так… Постарайтесь, чтобы наши пальцы постоянно соприкасались, иначе цепь разорвется… Да, именно так, господин полковник… Не размыкайте пальцев, астральную связь крайне легко прервать, но чрезвычайно трудно бывает восстановить… Итак?
Маг приблизился мягкой кошачьей поступью, всмотрелся:
– Прекрасно… Дамы и господа, прошу вас, выслушайте внимательно… Как справедливо заметила миледи, астральную связь крайне легко прервать, но чрезвычайно трудно восстановить, и поэтому приложите все старания, чтобы случайно не разомкнуть цепь… Воздержитесь от каких-либо замечаний на посторонние темы, абсолютно – это тоже способно прервать связь даже бесповоротнее, нежели нарушение цепи… Если пожелаете задать вопрос, произносите его внятно, но негромко, со всей учтивостью – невозможно предсказать заранее, кто именно решит нас навестить, это могут оказаться крайне уважаемые при жизни персоны, вплоть до титулованных… Неучтивость оскорбляет духов и побуждает их держаться подальше…
Он зажег высокую толстую свечу в вычурном массивном подсвечнике, прошел к окну и задернул последнюю штору. В салоне воцарился полумрак, лица, озаряемые зыбким пламенем свечи, показались Бестужеву новыми, незнакомыми, понемногу в помещении стал распространяться диковинный запах, пряный, резковатый – вероятнее всего, свеча была собственным магическим атрибутом ассирийского прохвоста, прихваченным в дальнюю дорогу, вряд ли на роскошном пароходе забота о пассажирах доходила до того, чтобы держать для их нужд запас оккультных принадлежностей…
Маг подсел к столу, но не проявил ни малейших поползновений включить свои руки в пресловутую «цепь». Он выложил на свободное место загадочный предмет – массивную доску из темного дерева, где располагались по кругу искусно выточенные из слоновой кости буквы. Они шли друг за другом не по алфавиту, а хаотично, и Бестужев, скосив глаза, не смог определить с ходу, английский это алфавит или французский. Не немецкий, уж точно – не видно тех букв, что стоят в немецком наособицу и в других европейских алфавитах не встречаются…
– Сосредоточьтесь, дамы и господа…
Вслед за тем обосновавшийся в двадцатом столетии древний ассириец осторожно, словно имел дело с тончайшим стеклом не толще мыльного пузыря, положил в центр буквенного круга треугольник из того же темного дерева, украшенный странным замысловатым знаком из слоновой кости. Теософическое образование Бестужева, смело можно сказать, делало первые робкие шаги, и он не смог определить, что это за иероглиф.
Маг заговорил негромким, бархатным голосом, безусловно исполненным просительных интонаций:
– Не соблаговолит ли кто-то из незримо веющих вокруг вступить в беседу с искренними адептами, исполненными веры в потустороннее?
Какое-то время ровным счетом ничего не происходило. Потом треугольник дрогнул под пребывавшими вроде бы в неподвижности пальцами мага, нацелился острым углом на одну из букв, тут же переместился к другой, к третьей, а там принялся вертеться, словно сошедшая с ума секундная стрелка часов. Поначалу Бестужев приглядывался с искренним интересом, но быстро понял, что не в состоянии сообразить, какое же слово получается из удостоенных внимания треугольника букв – вряд ли и остальные были в состоянии это сделать. Что, конечно же, скептически подумал Бестужев, предоставляет господину магу самые широкие возможности для интерпретации. Нужно признать, искусная работа – полное впечатление, что длинные, нервные пальцы мага тут ни при чем, и треугольник вращается именно что благодаря тем самым спиритическим вибрациям. Ну что же, иные пароходные шулера на Волге способны откалывать фокусы и почище…
Маг возвестил, будто бы даже растерявшись от собственного успеха:
– Дамы и господа, нас удостоила общения фаворитка императрицы Марии Антуанетты принцесса де Ламбаль! Ее высочество, насколько я могу судить, настроены благосклонно и готовы говорить…
«Жаль, что в истории я не продвинулся дальше гимназического курса, – подумал Бестужев. – Будь я каким-нибудь приват-доцентом, наверняка знал бы позабытые всеми остальными подробности из жизни бедной принцессы, ставшей жертвой революционной черни. И непременно задал бы вопросы, на этом знании основанные – чтобы корректно и непреклонно посадить мага в галошу…»
Маг заговорил – другим, чужим голосом, гораздо более похожим на приятное женское контральто:
– В достижении успеха кроются и печали, дорогие мои… Я вижу среди вас офицера, он отмечен наградами и удостоится не раз новых… но далеко не все они принесут радость, как и чины…
Несмотря на полумрак, нарушавшийся лишь тусклым сиянием ароматической свечи, Бестужев видел, как на самодовольной усатой физиономии самозваного «полковника» промелькнуло искреннее удивление, с которым он на миг не смог совладать. Ну, разумеется, никаким офицером он не был и наград наверняка не имел отроду, если не считать таковыми судейские вердикты. А Бестужева он, как и остальные, искренне полагал насквозь цивильным экземпляром… Но позвольте… Ведь именно к Бестужеву произнесенное относилось в полной мере! Не все из его наград принесли радость, да и чины… Не мог же маг каким-то чудом узнать его подлинную сущность, биографию, прошлое? Решительно невозможно! Следовательно, какое-то дикое совпадение, нельзя же верить всерьез…
