Антон Кротков - Загадка о тигрином следе
– Хорошо, милый доктор, я обязательно приму к сведению ваши слова, – кротко пообещал пациент.
– Я также настаиваю, чтобы с этой минуты вы изменили свои пагубные привычки. Запомните – никакого табака и алкоголя! Никаких волнений! Вам это категорически противопоказано.
– Обещаю.
Однако стоило доктору уйти, как генерал достал коробку американских сигар и предложил Лукову выпить коньяку за успех предстоящего им путешествия.
За бокалом хорошего бренди Анри Николаевич объяснил молодому товарищу своё поведение:
– Я давно понял, что упорная работа и игнорирование собственных болячек лечат даже самый тяжкий недуг.
После первых затяжек сигарой старик долго не мог откашляться, но затем (о странное дело!) дыхание его очистилось от хрипов, глаза заблестели, а речь сделалась вдохновенной:
– Так исцелился Цезарь от падучей – пояснял он. – В походе он просто не обращал внимания на свою хворь, не поддавался ей. Перестать работать, жить в полную силу, значит выкинуть перед старостью и немощью белый флаг. Если же предположить, что мой дорогой доктор всё же прав, и мне действительно суждено умереть в пути, то что ж, – лучшего финала я для себя не желаю! Пусть мне осталось жить три месяца, но я хочу прожить их со вкусом!
Тут генералу пришло на память комичное сравнение, и он усмехнулся:
– Говорят, Наполеон не сумел добиться успеха в свои легендарные «100 дней» и в итоге проиграл битву при Ватерлоо из-за обострения геморроя. К счастью моя задница здорова и не будет влиять на работу моего мозга.
Их беседа затянулась далеко за полночь. Генерал уговаривал Одиссея остаться ночевать у него, но Луков хотел провести последние несколько часов перед предстоящей им долгой разлукой с отцом. До родного дома молодой человек добрался без происшествий, если не считать того, что его дважды останавливали для проверки документов патрули.
Но вот все опасности ночного города, кажется, позади. Осталось пересечь внутренний дворик и через минуту он окажется в своей уютной прихожей. Одиссей ускорил шаг, привычно нырнул в арку и… внезапно оказался в ловушке. Дорогу ему перегородил широкоплечий детина. Бандитского вида субъект зловеще молчал, а руки держал в карманах. Луков остановился, потом попятился. Но поздно! Со стороны улицы от тёмной стены подворотни отделились ещё двое. Мышеловка захлопнулась! Мороз пробежал его спине Лукова. Но Одиссей постарался взять себя в руки.
– Кроме этого пальто у меня больше нет ничего ценного, – предупредил он неизвестных.
Однако грабить его не собирались. С Луковым разговаривали на удивление вежливо:
– Мы знаем, что вас вынудили учавствовать в одном деле – многозначительно заговорил один из неизвестных – крепкий мужчина с квадратной челюстью.
– Кто вы такие? – тревожно спросил Одиссей.
– Патриоты России.
– Что вам нужно от меня?
Неизвестный с квадратной челюстью пояснил:
– Вы ведь не горите желанием помогать хамам-бельшевикам, верно? Особенно после того, как они несколько часов назад расстреляли трёх ваших университетских сослуживцев, в том числе профессора Свекольникова.
– Этого не может быть! – ужаснулся Одиссей.
– Мы вас не обманываем. Их расстреляли вместе с сорока другими арестованными в ответ на разоблачённый чекистами антибольшевистский заговор. Правда, пока об этом не знают даже родственники казнённых. Вы бы тоже об этом не узнали до своего отъезда из города… Приносим вам наши соболезнования.
– Нет, этого не может быть, это какая-то чудовищная ошибка! Я разговаривал с самим руководителем ЧКа, и он обещал сохранить моим коллегам жизнь!
Человек с квадратной челюстью криво усмехнулся и пояснил:
– У профессионалов это называется «военной хитростью». Чекистам сейчас очень нужен талантливый учёный Одиссей Луков. Вот вас и обманули. Дзержинский настоящий большевик. Он безжалостно казнит инакомыслящих. По его распоряжению чекисты по всей России берут заложников.
Тут заговорил второй неизвестный:
– Сами большевики распускают о Дзержинском массу легенд. В них руководитель красного террора – сама справедливость и неподкупность. К нему, мол, неприменимы обычные обывательские понятия о человеческой натуре. Рассказывают, например, что он настоящий аскет революции – живёт в своём рабочем кабинете, не имеет никакой личной жизни. Сон и еда для него неприятная необходимость, о которой он часто забывает за работой. Обед, который ему приносят в кабинет, вроде как чаще всего уносят обратно нетронутым. Только ведь и Великий инквизитор, отправлявший на чудовищные пытки тысячи обвинённых по ложному доносу людей, сжигавший на кострах заподозренных в колдовстве женщин и детей, тоже был аскетом.
Мужчина с квадратной челюстью подтвердил сказанное товарищем:
– Да, большевистская пропаганда преподносит Дзержинского этаким «кристалликом». Никто ведь не знает, что всё в этом образе выдумано, сделано, натянуто, а подкладка то гнилая.
Один из окруживших Лукова мужчин вынул из кармана пальто сложенную газету.
– Это большевистская «Правда». Вот статья Дзержинского, в которой он объясняет сущность деятельности своего учреждения.
Мужчина развернул газету и стал читать: «ЧКа не суд, ЧКа – защита революции, она не может считаться с тем, принесет ли она ущерб частным лицам. ЧКа должна заботиться только об одном – о победе, и должна побеждать врага любыми методами, не принимая в расчёт какие-либо моральные ограничения, даже если ея меч при этом попадает случайно на головы невинных».
Одиссей был подавлен и одновременно полон негодования:
– Я немедленно отправлюсь в ЧКа и добьюсь разъяснений от самого Дзержинского, чего бы это мне не стоило!
Но неизвестный мужчина с квадратной челюстью настоятельно отсоветовал ему так поступать:
– Вы ни в коем случае не должны показывать, что вам что-то известно. Если откажитесь работать на них, то погубите не только себя, но и своих близких. Чекисты истребят весь ваш род до последнего человека. Поверьте, это обычный метод их работы. Поэтому, как бы не тяжело вам было, притворитесь, что лояльны к ним. А когда придёт время, мы спрячем вашего отца и других родственников в таком месте, где взявшие с вас подлую расписку негодяи не смогут их найти!
Одиссей был поражён – откуда-то эти люди знали даже про секретную расписку, которую он дал в кабинете Дрэссера!
На прощанье неизвестный с квадратной челюстью вручил Лукову половинку игральной карты с изображением ярко раскрашенного шута – джокера, и объяснил, что Одиссей должен будет выполнять распоряжения того, кто предъявит ему вторую половинку этой карты.
– Так вы сможете отомстить за гибель коллег и доказать себе и другим, что являетесь честным человеком и настоящим дворянином.
И вот настал день вылета. С раннего утра Дрэссер метался по Москве в поисках бензина. Но, не смотря на все свои полномочия и мандаты, он не мог достать даже пары бочек драгоценного топлива. Хотя для ответственной задачи были выделены лучшие крылатые машины столичного авиаотряда, горючего для них не нашлось. Луков и Вильмонт ожидали возвращения Дрэссера в Главном управлении Рабоче-крестьянского Красного Воздушного флота. Штаб красной авиации размещался в шикарном, хотя и слегка подпорченным во время октябрьских революционных боёв отрядов красной гвардии с юнкерами здании бывшего ресторана «Яр».
Вместе с Луковым и генералом время за чаем коротали усатый круглолицый комиссар Главвоздухфлота по фамилии Аросев и один из двух лётчиков экспедиции. К удивлению экспедиционеров им оказался немец из Баварии, завербованный большевиками. Это был крупный детина высокого роста, широкоплечий с толстыми руками и ногами и круглым щекастым рябым лицом.
Как и многие люди его комплекции, иностранный наёмник оказался не слишком словоохотлив. По-русски он говорил вполне сносно, хоть и с сильным акцентом, но предоставил право рассказать о себе штабному работнику. Штабист поведал, что немецкого товарища зовут Фридрихом, что четыре года назад во время своей службы на Западном фронте он сбил семь французских и английских самолётов. А, мол, нынче камрад Вендельмут верой и правдой служит в Красном воздушном флоте и уже имеет портсигар с гравировкой, которым его наградил сам Троцкий за осенние бои 1918 года над Казанью.
Это был первый случай в гражданскую войну, когда аэропланы намеренно бомбили городские кварталы. Примечательно, что вначале красное командование поручило провести акт устрашения находящимся у них на службе бывшим царским офицерам – Рябову и Девайоту, но те наотрез отказались участвовать в бомбардировке ни в чём неповинных обывателей. На следующий день командир 23-го авиаотряда Сатурин, размахивая «Маузером», потребовал от забастовавших экипажей взять бомбы, угрожая в противном случае застрелить «изменников революции» на месте. Аргумент казалось подействовал – Рябов и Девайот погрузили на свои крылатые машины бомбы и бочки с отравляющим газом, но вместо того, чтобы сбросить смертоносный груз на город – перелетели к белым.
