Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
В принципе нет причин отказывать в возможности появления палеоантропов, в частности гейдельбергской линии (от которой, как полагают, некоторые учёные и произошёл Homo sapiens) в 2-х, а то и в 3-х местах одновременно. Биология давно уже отметила, что особи одной породы или вида под давлением определённых окружающих параметров изменяются в одном направлении, независимо на каком расстоянии друг от друга они находятся, проявляясь только в модификациях. Изменения одного признака влечёт обязательное изменение другого рядом стоящего, в соответствие соотносительного характера изменчивости. Один и тот же ген при изменении влияет на развитие нескольких признаков, поэтому, меняясь, один признак влияет и на другие, но в определённом направлении и с определённой интенсивностью в соответствии с окружающими параметрами.
Адаптационные возможности архантропов уже были достаточными для противостояния образованию каких-либо форм гоминин под гнётом ухудшающихся экологических параметров. За исключением мутационных, которые не могли в должной мере повлиять на эволюционные процессы на данном уровне антропогенеза. Их направление во всех регионах Евразии и Африки были обусловлены одними и теми же причинами: практически одинаковыми орудиями труда, примерно одним и тем же образом жизни, усложнением социальной среды в праобщинах, популяциях и популяционных группах с помощью активно развивающейся системы коммуникаций. В другом направлении эволюция просто не могла идти потому, что причины, как видите, были одними и теми же на всём жизненном пространстве гоминин, а они же в свою очередь, просто не могли кардинально изменить или увести куда-то в сторону течение эволюционных процессов. Разве что только образование рас и подобных им вариантов, но это, в принципе, как мы только, что отмечали, не воздействовало на общий процесс антропогенеза, а влияло только на его скорость. Таким образом, можно сказать, что мультирегиональная гипотеза имеет место в эволюции гоминин, но только до палеоантропов. Для появления Homo sapiens были необходимы совершенно другие причины и условия.
Вполне возможно, что материнских популяций кочевых архантропов в таком виде, каком мы описывали выше, и не было. К этому времени расселение архантропов во все пригодные территории закончилось, да и в природе наступило равновесие, а виды животных склонные к сезонным миграциям стали передвигаться по одним и тем же маршрутам. Может быть, расположение праобщин было удобное во всех отношениях место с пищевыми ресурсами, достаточными для прокорма в определённые сезонные периоды 2х – 3х популяционных групп и более с общей картиной мира. Именно в то время когда стада животных приходили на эти территории по окончанию миграционных процессов и где вероятнее всего были места постоянного проживания женских групп с детьми, подростками и членами популяций пострепродуктивного периода, которые могли дожить до такого возраста в том непростом мире. Это был период, когда происходило зачатие потомства у архантропов и палеоантропов.
О том, что процесс дробления базовых популяции на популяционные группы происходил давно и в зависимости от окружающей пищевой базы, говорят, например, находки, датируемые 1 миллионом лет в Азыхской пещере (Азербайджан). Там была обнаружена каменная кладка, вполне возможно остатки жилища и 5 очагов, самый большой из которых 10 квадратных метров. Сохранились кости 35 видов животных – объектов охоты. Пять очагов говорят о том, что это были следы стоянки базовой популяции где, вполне возможно, отдельно находились консорции: мужские – охотничьи группы, женские группы с детьми и стариками, а так же подростки, которые традиционно проживали так же отдельно. Таким образом, можно предположить, что базовая популяция в Азыхской пещере состояла из двух консорций; группы охотников данной популяции; объединённой женской группы с детьми и группы подростков. В данном контексте необходимо отметить, что вопросы строительства невозможны без доброжелательного социального климата и без обмена информацией. А без системы коммуникации, в сущности, нет ни социального, ни общественного поведения.
Доброжелательность была, конечно, относительной. Внутрипопуляционные конфликты обязательно существовали, но самые яростные были вынесены за пределы обитания основного состава популяций (имеется в виду конфронтации популяционных групп). Остальные конфликты, в принципе, были на уровне поведенческих интересов основанных, в основном, на инстинктивных посылах потому, что корни подсознательной конфронтации в принципе были не совместимы с протокартинами мира гоминин. Агрессивное поведение внутри популяций отнюдь не выражала суть культурных констант даже в малой степени. Можно сказать, что оно находилось в прямом противоборстве с ними потому, что агрессия в своей сути является деструктивным явлением для констант и тем более для надстроечных форм протокартины мира. Женщины в силу определённой внутриобщинной изолированности не ввязывались в мужские конфликты, а только терпели на своей территории мужчин с их отрицательными поведенческими мотивами.
Такие большие коллективные образования архантропов как праобщины совместно кочевали, скорее всего, не охотно потому, что прокормить такое большое количество людей на маршруте представляло большую проблему. Это могло повлечь за собой большие потери из-за голода, усталости женщин с грудными детьми, детей старшего возраста и стариков, которые не могли справиться с трудной дорогой, нападения зверей и враждебных групп. Правда, данное не относилось к тем популяциям, которые в силу своих культурных констант, а значит и своих возможностей постоянно следовали за стадами мигрирующих животных. Это было потому, что, вполне возможно все маршруты движения были обустроены должным образом, и расстояние между временными стоянками, которыми пользовались ежегодно в течение сотен и тысяч лет, соответствовали дневному переходу основной группы праобщины. Из достаточного объёма археологических материалов при желании можно выделить такие стоянки и даже определить приблизительные маршруты передвижения праобщин архантропов и палеоантропов по анализу движения животных плейстоцена в сохранившихся до наших дней ландшафтах.
Короткая передышка между ледниковыми периодами - миндель – рисс (продолжительностью примерно 52 тыс. лет), послужил генетическому закреплению выработанных в процессе адаптации к новым климатическим условиям морфологических критериев и дальнейшему расселению появившихся форм поздних архантропов Гейдельбергов / ранних палеоантропов, на новые территории, которые потребовали новых знаний и навыков. В связи с этим во второй его половине произошло качественное изменение в производстве орудий труда.
Фактически произошёл переход от культуры нижнего ашеля к среднему. Это свершилось в период от 300 до 200 тысяч лет тому назад. В связи с появлением некоторого разнообразия форм поздних эректусов / ранних палеоантропов соответственно появилось и разнообразие форм каменной индустрии. Например, на территории Франции кроме среднеашельской существовали тейякская, эвеноская и прамустьерская каменные индустрии. Так же несколько культур существовало и на Британских островах (Roe D.A. 1981). К началу самого мощного Рисского оледенения зародилась техника леваллуа (Bordes F 1971, 1977; Lumley 1979). Данные способы изготовления каменных орудий предполагают развитие способности мыслить, абстрагируя и определяя в будущем их форму.
Неустойчивость и разнообразие форм каменной индустрии архантропов не склонных по своему образу жизни к инновациям, в данном ключе знаменуют кризис в надстройках протокартины мира, а значит и в протосоциальных отношениях. Они на данном этапе эволюции из-за ухудшающихся параметров уже не удовлетворяли праобщины в плане адаптации к окружающей действительности и говорят нам о переходном периоде от архантропов к палеоантропам. В связи с этим, в русле прототабу и БАТ, как никогда ранее стало развиваться предметно – целостное единство. Оно стало выражать дальнейшее и более жёсткое сближение ценностных представлений членов групп о предмете или цели, хотя эти представления были разделёны половым диморфизмом и возрастными категориями онтогенеза, а теперь уже и протокультурой отдельных праобщин первых людей. В связи с этим феномен предметно – целостного единства архантропов/палеоантропов можно рассматривать как фактор дальнейшего упрочнения внутриобщинных и групповых связей и изменения в сторону усложнения новых форм социальной адаптации. Особенно активно данный процесс проходил в северных районах, где изменение параметров были намного резче и требовали особых приёмов приспособления, которая стала выливаться в изменение внутрипраобщинных отношений и как одного из способов межгрупповых взаимодействий характеризующихся объединением усилий для достижения совместных целей, но при разделённых функциональных ролях. Так что накануне очередного оледенения - Рисского, архантропы были, можно сказать, психологически подготовлены к выживанию в наступающих холодах своими физиологическими и социальными возможностями почти на критических точках новых параметров, что и послужило образованию палеоантропов как совокупности подвидов или рас.
