Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

У другой витрины Абиб обратил внимание Алисы на небольшой кинжал с блестящим лезвием и золотой рукояткой.

– Как видишь, этот нож не из бронзы, а из железа, к тому же без следа ржавчины. Много лет он представлял собой загадку для ученых, ведь во времена Тутанхамона египтяне не знали железа. Некоторые ученые считали, что искусством его выплавки впервые овладел один из азиатских народов, например, хетты, и это из их страны кинжал попал на берега Нила. Сейчас мы знаем, что все же первыми в мире научились выплавлять железо египтяне, но это произошло лишь несколько веков спустя после смерти Тутанхамона. Так откуда же взялся этот кинжал?

Алиса не знала.

– Из космоса, – сказал Абиб и рассмеялся, увидев, какую она скорчила мину. – А точнее, из метеорита. Египтян не умели еще выплавлять железо из руды, но когда кусок железа свалился на них с неба, они догадались, что с ним сделать: выковали кинжал для фараона.

Вдруг Алиса вскочила с постели: она же обещала маме позвонить сразу же, как прилетит в Каир! Сердясь на себя что забыла об этом вчера, она соединилась с портье и заказала разговор с Варшавой. Телефон зазвонил спустя десять минут с небольшим; но на том конце трубку сняла не мама, а тетя. Алиса принялась рассказывать ей о первых египетских впечатлениях, а потом умолкла.

– Алло? Алло? Что случилось? – забеспокоилась тетя.

– Ничего, ничего. Я тебе одну вещь скажу, только не говори маме, чтобы она не нервничала, ладно? Дядя Виктор в Египте. Он тут уже несколько лет живет.

– Правда? Ты с ним виделась?

– Нет, еще нет. Его нет в Каире. Но я подозреваю, что Теодор как раз поэтому и хотел, чтобы я сюда приехала. Ему было важно познакомить меня с Виктором.

– Может, ты и права. Ладно, Хеленке я ничего не скажу, но это отличная новость! Виктор тебе наверняка понравится. Он был славным парнем, и я уверена, что он не сильно изменился.

После разговора Алиса еще поразмышляла о встрече с дядей. Потом встала, оделась и вышла на балкон. Жара по-прежнему стояла как в духовке.

Ровно в восемь вечера Алиса спустилась в холл. Абиб уже ждал ее.

– Куда ты меня поведешь? – спросила она.

– Не скажу. Это будет сюрприз.

Оказалось, у него своя машина – огромный «форд», весь запыленный и немилосердно обшарпанный. Удивленной Алисе Абиб пояснил: в отеле он живет потому, потому что постоянно бывает в разъездах по работе. Снимать жилье на долгий срок невыгодно, зато без автомобиля не обойтись.

– Если увидишь когда-нибудь здешние междугородные автобусы, все сама поймешь. Египтяне путешествуют не только с кучей поклажи, часто они берут с собой в дорогу и живность. Куры, утки, гуси, козы… Гвалт и вонь просто невыносимые! Впрочем, до многих деревень ни на автобусе, ни на поезде не доедешь, и без машины мне просто не добраться туда, где нашли что-то интересное или просто ведутся раскопки. А таких мест в Египте полно, так что я езжу практически нон-стоп. В Каир заглядываю, только чтобы привести в порядок свои заметки и пожить среди цивилизации. Ты себе не представляешь, до чего приятно вытянуться в ванне после нескольких дней в пустыне!

«Форд» влился в поток машин и вскоре проехал между двумя бронзовыми львами, стерегущими Кубри-ат-Тахир, один из двух мостов между восточным берегом Нила и островом Гезира. Поверхность лениво текущей реки гипнотически поблескивала в лунном свете.

– Как ты провела день? – спросил Абиб. – Наверное, вздремнула? Я угадал?

– Нет, совсем нет. Как только мы расстались, ко мне пришел капитан здешней полиции…

Алиса собиралась поделиться с Абибом радостной новостью о дяде, но вдруг вспомнила, что капитан просил хранить молчание. Она не совсем понимала, зачем эти секреты, но ей пришло в голову: может, Виктору не положено иметь контакты с человеком, прибывшим из-за «железного занавеса»? Пока что лучше о нем не упоминать.

– Чего он хотел?

– Чего хотел? – повторила Алиса сконфуженно. – Проверял, в порядке ли моя виза. А к слову рассказал, как много лет назад видел представление дервишей. В конце они достали из сундука голову, которая точнейшим образом предсказала, что произойдет в Египте. Голова выглядела как настоящая, но на самом деле, конечно, наверняка была искусственной. А когда я позже размышляла об этом, то вспомнила что в Вавельском замке в Кракове – это древняя столица Польши – есть зал, потолок которого украшен резными головами. – Она тараторила как заведенная, чтобы скрыть замешательство. – Когда я школьницей была на Вавеле с экскурсией нам рассказали легенду об одной из них. Будто бы король Сигизмунд II Август однажды хотел вынести несправедливый приговор, выгодный для своего друга, а голова с завязанными глазами воскликнула: «Король, суди справедливо!»

– Очень интересно, – заметил Абиб и, помолчав, добавил; – Завязанные глаза указывают на родство с Фемидой. А что касается рассказа твоего капитана, так говорящие головы нередко выступают в арабской традиции. Иногда это отрезанные головы, как в сказках «Тысячи и одной ночи», а иногда механические, сконструированные мудрецами. В Европе обладание говорящей головой приписывалось Герберту из Ориньяка, Альберту Великому и Роджеру Бэкону, но все трое изучали арабские книги, так что наверняка пользовались содержавшимися в них инструкциями, Герберт, будущий Папа Сильвестр II, даже учился в Каталонии у арабских ученых. Ему повезло, что он стал Папой, – ведь многие церковники были против него, его обвиняли в колдовстве и тайных сношениях с дьяволом.

– А что стало с этими головами?

– По легенде, голову, изготовленную Альбертом Великим, нечаянно разбил святой Фома Аквинский – он был его учеником, – а голова Бэкона развалилась сама. Передают, что мастер очень устал и лег спать еще до того, как отлитая им голова остыла. Слуга, которому он поручил ее сторожить, позже рассказывал, что голова произнесла: «Время есть» полчаса спустя – «Время было», а еще спустя полчаса – «Время прошло», затем упала наземь и разбилась на тысячу кусков. О голове Герберта источники умалчивают.

Они ехали прямой, широкой аллеей, по обе стороны которой росли огромные эвкалипты. За деревьями царила непроглядная тьма; городская застройка кончилась еще за пару километров отсюда.

– Вот почти и приехали, – сказал Абиб, сильнее нажимая на газ.

Вскоре машина остановилась на обсаженном кустами, ярко освещенном паркинге. Абиб помог Алисе выйти и ввел ее в гигантский шатер без крыши: просто ковры, натянутые на деревянный каркас. Посередине горел огромный очаг, на длинных вертелах жарилось сразу по паре десятков цыплят. Несколько парней в белых чалмах и красных галабиях вращали металлические прутья и поливали цыплят маслом с приправами. Огромный черный суданец с тремя шрамами на каждой щеке, одетый так же, как повара, подошел к Абибу и Алисе и, низко поклонившись, провел их к одному из застланных белыми скатертями столов, стоящих вдоль стен.

– Этот ресторан специализируется на цыплятах, так что особого выбора нет. Можно я закажу за тебя? – спросил Абиб, усаживаясь на широкой скамье, а когда Алиса кивнула, заговорил с официантом по-арабски.

Суданец поклонился и отошел. Вскоре он принес два бокала холодного пива, а затем огромный бронзовый поднос, на котором громоздились цыплята, картофель фри и мисочки с соусами.

– Остро, но вкусно-превкусно! – воскликнула Алиса, попробовав ножку цыпленка, по совету Абиба политого одним из соусов, и быстро сделала большой глоток пива. Оно называлось «Стелла».

– Я всю дорогу трепал языком. Теперь твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе, о своей семье… – попросил Абиб.

– В моей жизни еще ничего интересного не произошло, – ответила Алиса в полном соответствии с истиной. – Ну, может, кроме этой поездки. Я не переживала безумной любви, не окончила университет, мало путешествовала. Живу с мамой и тетей. Вот их жизнь была совсем другая. Они пережили войну, у каждой из них была пылкая любовь с трагическим концом. Мой отец погиб в Америке от несчастного случая, тетин муж – на войне. Но любовью всей ее жизни был не он.

– А кто?

– Если хочешь, я тебе расскажу.

О великой любви тети Анны я узнала случайно, через два дня после похорон деда. Он умер, когда мне было шестнадцать. Я проснулась, меня мучила жажда, и я решила пойти на кухню чего-нибудь попить. Во всем доме было темно, но в кухне горел свет. Когда я вошла, то увидела: тетя сидит на табурете, блузка на ней расстегнута, а в руке она держит бутылку водки, из которой доносится тихое бульканье. Но бутылка была приставлена не к губам тети, а к животу. Тогда я в первый раз увидела, что у тети в животе круглое отверстие размером с большую монету. Я заорала благим матом.

Тетя вскочила как ошпаренная и выпустила из рук бутылку. Та упала на пол, но не разбилась. Вскоре на кухню прибежала мама – ее разбудил мой крик. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять, в чем дело. Она что-то сердито сказала тете и быстро выпроводила меня из кухни.