Вера Юдина - Анатом
Иштван только успел поднять голову, и на миг обомлел. Он не видел лица гостя объявившегося в ложе, но он видел что этот кто-то душит Катю своими длинными руками.
Краем глаза, Иштван заметил, как Николай увидев ту же сцену выхватил револьвер, и пальнул в сторону ложи. Князь был отменным стрелком, но на этот раз он промахнулся, пуля просвистела всего в дюйме от головы убийцы. И все же это возымело свое действие, незнакомец шарахнулся назад, вынужденный отпустить свою жертву и исчез в темноте.
В минуту Иштван влетел в ложу, и увидел Катю, лежащую без чувств на полу. В руке она сжимала свое распятие, рядом лежал бинокль. Девушка была жива, но находилась в глубоком обмороке. На шее ее четко виднелись синие следы недавнего преступления. Жуткого монстра в ложе уже не было.
Следом в ложе появился Николай. Увидев сестру без чувств. Он опустился рядом.
— Вы видели кто это сделал? — не скрывая своей ярости спросил Николай.
Иштван не знал эту сторону личности князя. Его лицо исказила ярость, слепая, безудержная, Иштван был уверен, попадись ему сейчас на глаза преступник, князь растерзает его голыми руками.
— Я отвезу ее в безопасное место, — сказал Иштван подхватывая Катю на руки.
Николай не моргая посмотрел на Облича. Его скулы ходили ходуном, он едва сдерживался.
— Я дождусь жандармов. — князь нервно сглотнул и грубо схватил Облича за руку, — Если хоть один волос упадет с ее головы, вы будете отвечать передо мной. Вам ясно?
Иштван не любил когда ему угрожают, и всегда принимал открытые вызовы, но понимая чувства князя кивнул.
— Я отвечаю за нее своей жизнью. — сухо бросил Иштван, и исчез со своей ношей.
В санях он решил, что безопаснее будет отвезти княжну к нему в особняк. Когда он вошел, со своей ношей, Демидыч запричитал и заохал.
— Воды! Быстро в голубую! — крикнул Иштван поднимаясь по лестнице.
Он принес Катю в просторную гостевую комнату, отделанную в нежно голубых тонах, оттого и названную голубой, и бережно опустил на постель. Ее веки дрожали, но дышала девушка ровно и глубоко. Лишь изредка, из-за повреждения вызванного удушением, из ее горла вырывался хрип, она начинала кашлять, и когда все прекращалось, она вдруг снова успокаивалась.
В комнату вошел Оскар с кувшином теплой воды, тазиком и марлями. Иштван спешно протер виски и лоб девушки, заправив ей за ушко непослушную прядь волос. Он бережно намазал посиневшие участки шеи какой-то жутко вонючей мазью, принесенной Демидычем. А после он написал записку Великому князю.
Решение не ранит чувства августейшего родителя, перебились тревогой за девушку, и Иштван в записке написал:
«Ваше Императорское Высочество. Уважаемый Дмитрий Константинович! Смею сообщить Вам ужасные известия. На Екатерину Дмитриевну, неизвестный пытался совершить нападение. До разбирательства дела, считаю целесообразным оставаться княжне в моем доме, под надежной охраной. И.Облич»
Иштван подписался, запечатал конверт и отправил Демидыча с посланием к князю. До Михайловского было недалеко, и вскоре старик вернулся.
Позже Иштван встретился с Димитриевым. Перед этим строго настрого наказав слуге не отходить от больной, ни на секунду и глаз с нее не сводить.
— Кто? — только и спросил Иштван, когда вошел в кабинет, где ожидал его …
— Уже известный нам лже юнкер Аверьянов.
— Насмерть?
— Мгновенно. Доктор сказал, что один из стульев перебил ему позвонок, шансов у юнца не было.
Иштван тяжело вздохнул.
— Ты был там, видел кто это сделал? — встревожено спросил Димитриев.
— Нет. Далеко было.
Иштван сложил руки за спиной и принялся ходить по комнате, измеряя пространство по военному широкими и твердыми шагами.
— Дело принимает неприятный для нас ход. Слишком много жертв, а мы топчемся на месте, и ни одной зацепки. Я чувствую, что ответ где-то рядом, но не могу уловить его.
— Как себя чувствует Екатерина Дмитриевна? — осторожно спросил Димитриев, зная, что после случившегося девушка осталась в доме у сыщика.
Иштван устало покачал головой.
— Что на кладбище?
— Тихо. — ответил Димитрев.
Вскоре в доме появилась служанка из дома Романовых, в сопровождении илларионовских офицеров. Двор наполнился звуком копыт и громкими голосами. Статные, гордые, они въехали во двор на своих рысках.
Служанка, прибывшая для досмотру за княжной сразу взяла все в свои руки. Раздавая распоряжения, она не причитая и не страдая, быстро расставила офицеров, командирским голосом построила мужчин особняка и раздала всем поручения.
Иштвану понравилась напористость служанки. Не понравилось только то, что скрыв плотным шейным платком темные следы и кровоподтеки на шее Кати, он дал повод служанке ворчать на невесть откуда взявшуюся кисельность ее высочества.
— С чего бы это ее высочество, так часто стала падать в обмороки, — говорила Антоша и каждый раз бросала недовольный взгляд на Иштвана.
Иштван разводил руками и пожимал плечами, чувствуя в хмуром взгляде служанки немой упрек в свой адрес.
Демидыч в свою очередь ворчал на офицеров, расставленных по всему дому.
— Топчут мне и топчут, а убирать кто будет?
Обер-офицеры смеялись, поддразнивая старика, и постоянно крутили свои длинные усики, отращенные точь-в-точь как у императора. Все офицеры были черноволосыми, слегка смуглолицыми, ростом не менее метра восьмидесяти. Иштван вспоминал дни службы в полку, но знакомых лиц среди охраны, к сожалению не увидел.
Ночь была бессонная. Вопреки уговорам и попыткам Антоши отправить сыщика отдохнуть, Иштван остался сидеть у постели больной девушки. Временами, когда Катя начинала тяжело вздыхать и всхлипывать, Иштван прикладывал ей руку к виску, и тихо шептал нежные слова. Антоша к тому времени тихонько засопела в изножии кровати.
Поздней ночью, Катя пришла в чувства. Сначала ее ресницы слегка дрогнули, затем она распахнула свои прекрасные глаза, и на первый взгляд была вполне спокойна. Но заметив вокруг себя незнакомую обстановку, она вскочила на постели, сбивая ногами простыни и вжавшись в изголовье начала истошно кричать.
Иштван сгреб девушку в охапку и прижал ее к себе всю трясущуюся от страха.
— Тише моя родная. — шептал он ей, — я рядом. Я больше не оставлю вас. Ни на минуту. Свет мой! солнце мое! душа моя!
Эти слова давались сыщику на удивление легко, и он не мог остановиться, приглаживая волосы девушки, пока истерика не закончилась. Когда Катя начала ровно дышать и расслабилась, Иштван положил ее на подушки, и снова сел рядом. Продолжая держать ее руку в своей.
— Вы пришли, — прошептала Катя, увидев знакомое лицо. — Он… это было ужасно! Это был не человек! Вы верите мне? Я видела… если у смерти есть лицо, то оно именно такое!
Иштван напрягся. И снова смерть. Слишком часто в этом деле фигурирует этот эпитет. Хотел бы он сам лично взглянуть на преступника.
— Я виноват перед вами, мне не надо было оставлять вас одну. — грустно, даже как-то трогательно, с чувством, прошептал Иштван.
— Это было ужасно… — Катя сглотнула и зажмурилась, ее рука вновь задрожала, Иштван непроизвольно поднес ее холодные пальцы к губам, и поцеловал. Катя продолжала словно в горячке. — На нем совсем не было цвета. Словно кто-то стер все краски с его лица.
Иштван вздрогнул от тона, которым девушка произнесла это.
Катя продолжила, дрожащим голосом.
— То существо, там в ложе. Оно было ужасно. На мгновение мне показалось, что смерть пришла за Боренькой. А потом он прыгнул, сам прыгнул. И я поняла, уж лучше такая смерть, чем от лап этого зверя.
— Вы устали? Вам надо отдохнуть. — тихо сказал Иштван.
Катя испуганно распахнула свои васильковые глаза и задрожала всем телом.
— Вы хотите оставить меня? — выдавила из себя девушка.
— Нет! — успокоил девушку Иштван. — Но вам надо отдохнуть. Я посижу рядом.
Катя заметно расслабилась и закрыла глаза. Скоро к ней пришел сон. Ее веки задрожали в сладкой, но тревожной дреме. Ее личико бледное от пережитого ужаса, но столь юное и прекрасное, просияло легкой, едва уловимой улыбкой. Она была похожа на ангела, сошедшего с небес. Иштван последний раз коснулся ее волос, затем откинулся на спинку стула и крепко заснул.
Ночью Антоша заботливо укрыла сыщика одеялом.
Глава 13
Ночь на кладбище была довольно тихой. В сторожке, сидели двое. Они играли в карты. Один из них, тот что был крупнее и моложе, явно проигрывал.
— Ну что Михалыч, еще партейку? — пробасил второй мужик, с черной косматой бородой, перетасовывая колоду.
— Что-то не хочется. К тому же ты и так обобрал меня, охалдей. Не чем мне уже даже и отыгрываться. — нахмурив ровные брови, ответил первый мужик.
— А на слово давай! — весело воскликнул мужик, и, увидев испуганное лицо своего товарища, затрясся в смехе. — Да не боись ты, на слово это на одно только! Если мне что понадобиться, я приду к тебе и скажу, ну что Тимофеич, хочу слово свое вернуть. Тогда сделаешь все, что скажу.
