Вера Юдина - Анатом

Вера Юдина

Анатом

Глава 1

Впервые он увидел ее на полковом построении, еще будучи молодым обер-офицером. Она тогда приехала вместе со своими августейшими родственниками на церемонию посвящения Великого Князя Михаила Дмитриевича в шефы Илларионовского полка. Ей тогда было тринадцать, Иштвану двадцать пять.

Великий князь Михаил Дмитриевич, младший из всех детей великого князя Дмитрия Константиновича, сына Александра III был назначен шефом Илларионовского полка еще будучи годовалым ребенком. Он удивленно взирал на колонны стройных рядов, на красивые мундиры боевых офицеров, на бравых солдат, с орлиным взором и упрямой выправкой.

Там же были и великие княжны, племянницы императора. Ольга и Мария Дмитриевны. Были еще другие родственники юного князя, но Иштван запомнил только ее — Екатерину. Ее облако белых пушистых волос, васильково нежные глаза и очаровательную улыбку. Если она и не была настоящей царицей по рождению, то принцессой уж точно ее можно было назвать, столько величия было в каждом ее движении, в каждом поклоне милой головке, повороте талии, и шаге.

Царская процессия продвигалась вдоль стройных рядов, вытянувшихся в струнку офицеров. Екатерина Дмитриевна шла с сестрой под ручку, и мило улыбалась всем офицерикам. Но когда она проходила мимо Иштвана, едва заметная тень смущения скользнула на ее прекрасном лице. Казалось она сумела прочесть в его глазах, внезапно вспыхнувшую страсть. Чуть дольше она задержала взгляд. Чуть мягче стала ее улыбка. Этого было достаточно, чтобы сердце офицера с восторгом забилось сильнее.

Позже Иштван слышал от друзей, как они все в один голос утверждали, что великая княжна улыбнулась именно ему, и взгляд задержала только на нем, тогда он почувствовал, что все это было лишь игрой воображения, и не могла великая княжна, среди массы одинаковых лиц (в те времена по внешности набирали себе полки), выделить кого-то одного. И все это развеялось в тумане уходящего прошлого, оставаясь лишь приятным воспоминанием.

Была зима 1903 года, прошло пять долгих лет, с момента их первой случайной и неуловимой для судьбы встречи. Иштван приехал в компании своих старых университетских друзей на званный вечер в дом Великого князя Дмитрий Константиновича. Где-то глубоко в душе, он знал, что обязательно встретит ее сегодня. Или скорее верил, что вновь увидит свою музу, ведь столько стихов он посвятил ей со дня из первой встречи. Конечно в тот день на плацу, Великая княжна вряд ли обратила внимание на молодого офицера, в лощеной форме, с гордой осанкой и орлиным профилем, но он помнил ее. Помнил так хорошо, будто было это совсем недавно.

Особняк великого князя, расположившийся в самом живописном месте Петербурга, сверкал яркими огнями. Со всех сторон доносились громкие голоса важных гостей. Играла музыка, шампанское лилось рекой.

Иштван и трое его сослуживцев прикатили к дому на санях, в самый разгар бала. Он едва вошел в зал, как взгляд его упал на одинокую фигуру Великой княжны. Екатерина Дмитриевна, его муза, его идеал, как она была необыкновенно хороша.

Один из друзей заметил этот преданный взгляд полный восхищения и обожания и не упустил случая посмеяться на ним, вспомнив сколько юношеской пылкости было посвящено этой девушке:

— Ты никак все сходишь с ума по своей княжне? Да она же настоящая мигера.

— С чего ты это решил? — Иштвана обидело выражение, которое его друг употребил относительно девушки.

— Да все так говорят. Старшая дочь князя — Ольга просто ангел воплоти, а младшая — сущий дьявол. Чертенок. Весь дом уже с ума свела своими выходками. Это с виду она только такая милая и трогательная, а дашь ей палец, так и руку оттяпает.

Граф засмеялся своей шутке и хлопнул Иштвана по плечу.

Графа Механошина, Иштван знал очень давно, когда они вместе еще были кадетами, а после юнкерами. Когда они окончили училище и Иштван поступил на службу в Илларионовский полк, граф ушел в творчество. Он начал писать книги, (чем очень разгневал своего отца, полковника Механошина, человека строгих правил и принципов) чем кстати довольно неплохо зарабатывал.

— Не прав ты Костя, посмотри сколько грусти в ее глазах. Не шалит она — грустит.

— Шалит и грустит, — весело присвистнул Константин Львович, — ты прям поэт, друг мой. И к тому же, даже если тебе удастся заговорить с ней и свести дружбу, то ее благороднейший папенька наверняка уже присмотрел для своей ненаглядной дочурки какого-нибудь иностранного принца. Немца или того лучше, англичанина. Так что не успеешь оглянуться, как она по примеру своих благородных родственниц укатит за границу, к своему суженному и ищи ее потом.

Иштван нахмурился, но грубостью на слова друга отвечать не стал. В душе он понимал, что будучи всего-навсего бароном, он не сможет стать достойной кандидатурой на руку племянницы императора. Она так и останется его несбывшейся мечтой, его прекрасной Еленой. Но только он не Парис и чувственного порыва у него не хватит, чтобы посметь идти против своего государя, которому он поклялся служить верой и правдой.

Иштван рано остался сиротой, получив как компенсацию после смерти родителей титул и довольно приличное состояние, но будучи человеком пропитанным до мозга костей ратным делом, не оставил службу, а продолжил служить на благо отчизне. И месяц назад его ожидания оправдались, император назначил хваткого молодого человека на должность директора департамента царской полиции. Его отдел занимался только особо важными персонами. Те над кем не мог нависнуть меч правосудия в силу их неприкосновенности по праву рождения, были теперь в полном ведомстве секретной полиции.

Объявили вальс, Иштван сделал уверенный шаг к княжне, но не успел. Какой-то молодой щеголь опередил его, оказавшись возле Екатерины Дмитриевны раньше и с вежливым поклоном на манер городских шпаков протянул ей руку. Катя устало посмотрела на юношу, совсем без интереса, и с легкой неприязнью вышла с ним в центр зала.

Иштван так и остался стоять в стороне, любуясь легкости и природной грации парящей в танце девушки.

После первой неудачной попытки, Иштван ощутил прилив юношеского порыва, добиться все же возможности станцевать с княжной. Вскоре подвернулась такая возможность. Когда закончился танец, Иштван решительным шагом направился к своей избраннице.

Катя стояла в стороне от танцующих, желая избежать возможности быть снова приглашенной назойливым кавалером и безразлично взирала на происходящее. В ее взгляде было столько грусти и тоски, что у Иштвана невольно сжалось сердце. Как хотелось ему укрыть ее от всего мира, заставить улыбку вновь засиять на ее прекрасном личике. Она была еще так молода и так прекрасна. Откуда на ее лице эта печать страданий?

На этот раз Иштвана ждал успех. Он подошел как раз в тот момент, когда заиграла музыка. С офицерской выправкой и благородством он протянул девушке руку. Она согласилась, одарив сыщика легкой улыбкой. Катя вложила в его руку свою и кокетливо кивнула головой.

К своей радости Иштван не заметил в ее взгляде того холодного равнодушия и безразличия, которым она одарила своего предыдущего партнера. Это вселило надежду, и Иштван закружил девушку по зале. Ее маленькая обнаженная ручка лежащая на его плече. Он видел ее грациозно склоненную набок головку, все это на миг лишило сыщика его суровости. Он почувствовал, как сердце наполняется его теплом и нежностью.

Многие, кто в тот день присутствовали на этом балу, позднее утверждали, что когда в центр вышли юная княжна и молодой сыщик, голоса словно стихли, настолько красивой и гармоничной парой они были.

Ее платье кружилось и обвивалось вокруг лакированных сапог барона, и в ее взгляде, в тот момент вспыхнул никому не знакомый огонек.

После танца, Иштван предложил девушке прогуляться по саду, и к его огромному удивлению, она с лукавой улыбкой ответила согласием.

Позже, стоя под прицелом оружий, без суда приговоренный к расстрелу горсткой жалких террористов, Иштван будет вспоминать именно тот вечер, именно ту встречу, и когда раздастся оружейный залп, он закроет глаза с мыслями о своей музе. С мыслями о своей прекрасной Елене.

Они вышли в парк, и прошли по заснеженной аллее. На Кате была шубка из песца, и меховой капор. Ручки княжна спрятала в муфточку.

Иштван был в парадной форме директора царской полиции, черный мундир с синими лампасами, и черные с идеально выглаженными стрелками брюки.

Они шли вдоль темных скелетов замерших деревьев и молчали. Иштван не знал как начать разговор, но не от робости, а в силу громадной разницы в возрасте. Он считал ее еще совсем ребенком. Катя молчала не понимая почему этот статный и красивый офицер, гордость императорской полиции обратил на нее внимание. Так бы они и шли молча, если бы Катя не заметила свою любимую горку, с которой они так часто с сестрой катались. В ней проснулся чертенок, в глазах вспыхнул озорной огонек, и она весело подобрав юбки бросилась к горке.