Макс Коллинз - Синдикат
Но Нитти был прав относительно слабости Элиота к паблисити. Эффективности его усилий в некоторой степени мешало стремление информировать о своих планах прессу, так что, когда десятитонный грузовик разбивал двери в пивоварне Капоне, фоторепортеры со своими камерами уже были наготове. К тому же Элиот и его команда не имели возможности только собственноручно «разрушить» империю Капоне. С другой стороны его прижимал Элмер Айри – Отдел комитета надзора и принуждения – и Фрэнк Уилсон – агент Министерства финансов, поймавший Капоне на уклонении от уплаты налогов. Но как бы то ни было, банда Капоне все еще существовала и отлично работала.
Примерно через пять минут после звонка Элиота, когда я все еще пытался дозвониться Джейни, раздался гудок автомобиля. Я поручил Барни связаться с Джейни, а сам вышел и уселся на переднем сиденье черного «форда седана».
Едва я сел, как Элиот резко рванул машину с места.
– Где горит, шеф? – спросил я его.
Он искоса взглянул на меня и подавил улыбку.
– Твои старые злачные места...
В Элиоте было особенное изящество: даже сидя за рулем автомобиля, он, казалось, одновременно был в напряжении и отдыхал. Предки его были из Норвегии: краснощекий, лощеный, на переносице россыпь веснушек, шесть футов роста при квадратных широких плечах, – он выглядел именно так, как должен был выглядеть Элиот Несс, если вы о нем наслышаны. Но если эти ваши представления отбросить, вы могли бы принять его за молодого бизнесмена (ему было всего двадцать девять, не намного меня старше – но ведь и Капоне, когда его завалили, было всего тридцать два).
Он был одет в желтовато-коричневое пальто из верблюжьей шерсти и серый костюм с темно-бордовым галстуком. Шляпа лежала на сиденье между нами.
– Слышал что-нибудь о парне по имени Найдик? – спросил Элиот.
– Не-а.
– Его искали из-за двух ограблений: обувного магазина, которое точно доказано, и банка – дело на доследовании.
– Ну и что?
– Команда мэра по борьбе с преступностью собирается его выдернуть. Боюсь, они опередили нас на десять минут и уже там.
– Команда негодяев мэра. И там, конечно. Гарри Миллер?
Элиот взглянул на меня, брезгливо улыбнувшись.
– Быстро схватываешь.
Скоро мы были на Кларк-стрит, оставили позади станцию Диборн, потом въехали на Двенадцатую, поднимавшуюся от железнодорожного депо. Была темная ночь, в депо мелькали слабые вспышки и отсветы огня: на прибывающих поездах были бочонки с огнем и разожженные печки на платформах.
– Куда мы направляемся?
– В гостиницу «Парк-Роу». Это в четыреста четырнадцатом.
– Знаю.
Это было всего за пять или шесть кварталов от моего прежнего места проживания. Совсем рядом находился книжный магазин отца. Территория члена Городского совета Джейка Арви рядом с районом Сермэка. «Синие воротнички» еврейской коммуны, не в обносках, но и не Золотой Берег.
И тут, кстати, жили и Лэнг, и Миллер.
– Около года назад, – говорил Элиот, – при расследовании ограбления обувного магазина Лэнг с Миллером загнали Найдика в угол. Но Найдику каким-то образом удалось их обезоружить и продержать взаперти больше часа.
– Начинаю припоминать, – сказал я, кивнув.
– Это большое унижение для пары таких крутых парней, – заметил Элиот.
Мы гнали на север района. Максвел-стрит оставалась справа, а Маленькая Италия – слева, но различия вы бы не увидели, многоквартирные дома – этим все сказано.
– Ходят слухи, – продолжал Элиот. – Только слухи, не более. Что Миллер и жена Найдика были... знакомы. Что именно из-за нее пришли Лэнг и Миллер к Найдику в тот раз, когда он их разоружил.
– А на чьей стороне была женщина? Мужа или Миллера?
Элиот пожал плечами.
– Не знаю.
Он продолжал:
– Это только сплетни. Но я следил за этой компанией негодяев из конторы по полицейскому радио, и после того, что случилось с тобой на другой день, я и подумал, что тебя... заинтересуют следующие приключения Миллера.
– А как ты связан с этим?
– Мое оправдание – ограбление банка и украденный сейф – теперь гуляет по штатам. Найдик разыскивался для допроса по делу, связанному с Уолстедом.
– Имеешь в виду, что он выпивает?
Элиот рассмеялся.
– Именно это мне и говорили.
Я покачал головой и тоже рассмеялся. Я знал, что интерес Элиота к этому делу подогревался не только нашей дружбой, но и тем, что мэрова команда разгулялась на его поле. Шарить у Фрэнка Нитти копам было не положено: это было дело исключительно Элиота Несса. Миллер и Лэнг (и ваш покорный слуга) заполучили такой шум в прессе, который обычно вызывал только Элиот. Интересно, с какой помпой он выставил бы в газетах себя после ранения Нитти...
– А ты отлично справился с допросом, – продолжал
Элиот, объезжая трамвай. Он ехал не настолько быстро, чтобы включать сирену, которой к тому же у него и не было. У него было специальное удостоверение – один из немногих способов превышать в Чикаго скорость без того, чтобы не совать на каждом шагу пару баксов дорожным полицейским.
– Ну да, – ответил я. – Все чисто.
– Слушай, – сказал он тихо. – Тебе не обязательно рассказывать мне, что там произошло. На Уэкер-Ла-Саль, имею в виду... Не нужно ничего объяснять.
Я ничего ему не ответил.
– То, что ты вернул значок, само по себе уже достаточное объяснение, – добавил он.
Мне было ясно – он хотел этого объяснения, и пока мы мчались (а несмотря на высокую скорость до гостиницы «Парк-Роу» было добрых двадцать минут езды), я рассказал ему, что случилось на самом деле. Рассказал и о моем соглашении с Сермэком, и о встрече с Нитти тоже. Я только опустил унизительное замечание Нитти о нем.
– Это то, чего нет в стенограмме, Элиот.
Он кивнул, тяжело вздохнув, обгоняя грузовик, который, возможно, был нагружен пивом.
– Все кишки надорвешь в единоборстве с этой командой негодяев, – сказал он. – Невмешательство обойдется дешевле. Я рад, что ты бросил это дело... Несмотря на то, что ты был одним из немногих в департаменте, кому я мог доверять.
– Для копа в Чикаго я был слишком честным, – заметил я в ответ. – А это значит, что в любом другом месте я просидел бы лет двадцать.
– Тридцать. Знаешь, что в криминалистической лаборатории разобрали записку, которую Нитти пытался съесть?
В газетах это было.
– Да, – сказал я. – Похоже на счет из бакалейного магазина... "Пригласить Билли на обед... «картофель». Думаю, что это были просто пометки, которые он сделал для себя по какому-то житейскому делу, и он подписал пари, что их съест.
– Шеф детективов говорит, что это уголовный код, – заметил Элиот, сделав значительное выражение лица.
Я поглядел на него с таким же выражением, и мы засмеялись.
– Знаешь, – сказал я, – Сермэк и компания не смогут спокойно спать, пока Нитти жив и здоров.
– Думаю, ты прав. Вечерний выпуск «Новостей» видел?
– Нет.
– Сермэк произнес речь по поводу того, что изгонит из города гангстеров. – Тут он помолчал для выразительности. – А уж потом уедет во Флориду.
Сейчас мы уже были на расстоянии пары кварталов от цели, двигаясь через торговый район.
Внезапно посерьезнев, Элиот сказал:
– Относительно того парня, что ты подстрелил... Знаю, как это тебя волнует. Я и сам стрелял в людей, – представляю, каково тебе сейчас. Твердишь себе, наверное, что никогда никого больше не убьешь. Но ты сейчас в таком состоянии, что это тебя не успокоит. Только время поможет, Нейт, и радуйся, что ты снова просто гражданин.
Мы замолчали, когда налево сине-красным неоновым светом засветилась вывеска «Парк-Роу». Это было большое кирпичное здание, зажатое в середине квартала – вроде толстухи в кресле кинотеатра.
– Буду рад помочь тебе сделаться частным детективом, – сказал Элиот, подъехав к бровке тротуара за полквартала от отеля. – Знаешь, я подрабатываю экспертом в торгово-кредитной компании «Ритэйл Кредит». Могу подбросить тебе кое-какую работенку.
Мы вышли из «форда» и направились к парадной двери. Я остановил его и, заглянув в серые глаза, добрые и немного наивные, сказал:
– Говорят, что человек богат, если у него есть хороший друг. А у меня есть вы с Барии, так что я богат несусветно.
Он улыбнулся смущенно и отвел взгляд к входу в гостиницу, заметив:
– Давай-ка взглянем, что там замыслили мэровы любимчики.
* * *В скромном холле отеля, заполненного, главным образом, постоянными жильцами, было окошко регистратора, за которым виднелись коммутатор и женщина с волосами песочного цвета, лет сорока пяти, одетая в красно-белое с цветочным рисунком платье; выражение лица озабоченное.
– Еще полиция?! – воскликнула она. Элиот кивнул, махнув ей удостоверением, на которое она взглянула мельком.
– Тот толстый страшила только что держал меня «на мушке», – объяснила она дрожащим голосом, размахивая кулаками. – Как будто я уголовница!
