Александр Теущаков - Путь "Чёрной молнии"

— Не шути так капитан, я серьезно.

— А если я преподнесу его в коматозном состоянии?

— В смысле?

— Ну, к примеру, напою его какими — нибудь «сонниками».

— Короче, капитан, составь план и посвяти меня, я все обдумаю и скажу, выполнима эта задача или стоит от нее отказаться.

— Хорошо, это мы тоже обсудим. Ты мне скажи, что ты хочешь за эту акцию?

— Мне ничего не нужно. Я еще не знаю почему, но верю тебе капитан, и готов совершить этот акт во благо справедливости. Буду с тобой откровенен, даже если ты и подставляешь меня, я все равно убью этого подонка, единственное, о чем прошу…

— Ну-ну, говори, — подбодрил его Сергей.

— Чтобы «Он» действительно оказался насильником и убийцей девочки.

— Понимаю тебя Сергей. Слово офицера для тебя имеет значение?

— Твое?! Еще как! Можешь быть уверенным, для меня этого достаточно.

— Ты такой доверчивый?

— В своей жизни я встречал офицера, которому верил, как самому себе — это был мой друг Иса. Я хотел, чтобы ты был вторым моим другом. Я не очень хороший психолог, но твои глаза о многом говорят: я могу тебе довериться.

— С этой минуты мы в деле, — серьезно сказал Брагин, — и чтобы мы могли доверять друг другу до конца, ты должен мне сказать правду. Кстати, мы с тобой тезки.

— Спрашивай Сергей, я хочу, чтобы между нами не было вопросов.

— Равелинский — твоих рук дело?

— Г- м… Моих.

— Ты действовал не один, я правильно понимаю.

— Не один, но я бы хотел оставить моих «подельников» в покое.

— Но ведь тебе нужен подстраховщик, ты сам об этом просил.

— Нужен. Но честь и совесть не позволяет мне выдать их.

— Сергей, в принципе они мне не нужны, если ты заметил, то в данной ситуации — это я твой подельник. Я бы мог заплатить кому — нибудь «со съехавшей крышей» и он сделает это дело. Но здесь речь идет о другом. Я понимаю, что ты доверяешь тем людям, в которых уверен, потому готов совершить акт с ними, но мои возможности ограничены, выводя тебя из блока необходимо проделать массу ухищрений, чтобы ты снова оказался на своей камере живым и невредимым. В крайнем случае, я могу найти тебе только одного, о ком ты попросишь, и то если он находится в нашем изоляторе.

Брагин достал из кармана белую тряпицу и, положив ее на стол, спросил:

— Тебе знаком этот знак?

— Впервые вижу.

— Значит это не твоя вещь? — Брагин в вопросе умело скрыл нотки сожаления.

— Нет, какой смысл мне скрывать. Объясни, что это за знак.

— А тот, кто был с тобой рядом, мог этот знак подбросить в карман убитого Равелинского? Ты можешь назвать его имя?

— Не знаю, — неуверенно произнес Ирощенко. Умолкнув, он мысленно обдумывал сложившуюся ситуацию.

— Тебе нужно время? — спросил Брагин, — ладно, скажи прямо, что тебя смущает, и я постараюсь привести доводы.

— Если откровенно, то я не могу доверить судьбу другого человека в твои руки, тем более, если ты скажешь ему о совершенном нами преступлении.

— Какие ты хочешь гарантии?

— Это в моем-то положении требовать гарантии, — губы Ирощенко скривились в иронической ухмылке.

— Ладно, Сергей, давай сделаем так, послезавтра смена моего суточного дежурства, я загляну к тебе. По-моему суток тебе будет достаточно, чтобы принять решение. Да, и вот что еще, ты вправе отказаться от моего предложения, будем считать, что между нами была просто, ни к чему не обязывающая беседа.

Брагин нажал кнопку звонка и Ирощенко увели в камеру.

Продолжение следует…

От автора

Собирая материалы для романа, я однажды встретился с бывшим заключенным. Он согласился дать мне интервью, но с условием: не называть фамилий и кличек.

— Что за шрам у тебя между лопаток? — спросил я его. На что он ответил:

— Это последствие бунта заключенных, подавленного властями в колонии № 2 общего режима в городе Новосибирске в 1977 году. Меня ударил остро заточенной саперной лопаткой солдат спецподразделения.

— А причина бунта? Почему заключенные вышли из повиновения?

— Основания конечно были, но, блатные неумело повели себя в конкретной ситуации, замутили воду и, разыграв из себя героев, повели мужиков громить все вокруг.

— А конкретно, что они хотели от администрации колонии?

— Позже на следствии никто из заключенных не мог сказать ничего вразумительного, один даже выразился так: «Не было спичек в зоновском ларьке, вот и подняли бузу» (шум, скандал, беспорядок).

Я попытался провести собственное расследование, разыскал и опросил некоторых очевидцев, пострадавших во время бунта и впоследствии решил описать весь этот кошмар в криминальном жанре. Но конкретные требования осужденных в книге приводятся объективно и правдиво. Чтобы описать весь бунт от начала до конца, мне пришлось «перелопатить» уйму информации и преподнести читателю события прошлых лет. Так или иначе, разрозненные сведения влились в единую часть книги и воссоздали острый сюжет.

Кое — что в моем романе придумано, например: ввести вора в законе в зону общего режима весьма сложно, но чтобы справедливость восторжествовала, понадобилось сделать его одним из главных героем. Или еще один сюжет: побег бывшего армейского разведчика из камеры смертников. Казалось бы, невероятно, но когда на помощь приходят друзья, ничего невозможного нет.

Множество событий происходило на самом деле и персонажи в этой книге тоже имели свое место в реальной жизни. Фамилии пришлось изменить, но город, где происходили события, имеет свое истинное название — Новосибирск. Улицы, дома — все естественно. Если кто-нибудь из читателей найдет какие-то сходства с фактами и событиями, то пусть считает, что это всего — навсего совпадения.

Воры, грабители, убийцы — кто эти люди? Правоохранительная система, судебная власть, пенитенциарные (Тюремный, исправительный) учреждения. Что они представляют собой, по мнению простых людей. Какие шаги предпринимают, чтобы оступившийся человек мог вернуться в нормальное общество. Какими методами воспитания владеет власть, чтобы преступник попытался встать на путь исправления.

На страницах своего романа я пытаюсь разобраться в этих сложных перипетиях.

Восьмидесятые годы двадцатого столетия были последними в существовании Советского Союза: времена «застоя», перестройки и наконец, развала СССР. Взяв за основу не придуманные истории из жизни многих людей, я решил описать события прошлых лет. О жизни воров в законе, находящихся на грани исчезновения, и восхождение их к вершине воровской власти. О внутренней борьбе воров старой и новой формации. О тех, кто пытался разобраться в сложностях жизни людей, живущих по законам воровского мира.

Я много слышу вокруг из уст недовольных людей презрительные слова в адрес оперативников из УГРО, работников Исправительно — трудовых учреждений и наконец, офицеров Советской армии. Наверное, имеются в виду конкретные отрицательные случаи, порочащие ту или иную систему. Но хочется сказать бывшим и ныне пребывающим в местах не столь отдаленных людям: «Человек зарабатывает себе на жизнь не только воровством и грабежами, он еще и служит Родине, защищая нас от посягательств извне».

Нужно быть снисходительным и к людям, преступившим закон, ведь их недовольства вызваны неправомерными действиями некомпетентных работников.

А если попробовать влезть в их шкуру и попытаться понять, что же все-таки там внутри, у людей стоящих по другую сторону закона, взглянуть их глазами на те или иные события. Найдутся ли среди нас, здравомыслящие люди, пытающиеся заглянуть в душу оступившихся людей, или может все-таки государственной, внутренней системе удобно «грести» всех под одну гребенку, считая их не исправимыми.

Как система ломает крепких людей, превращая их в серое, безликое общество, не способное более трезво рассуждать и давать объективные оценки за свои действия и поступки.

Среди всей массы преступников всегда найдутся люди, способные отстаивать свои взгляды, защищать себя и окружающих от несправедливости. Это люди крепкие духом. Неподвластные несовершенным законам общества, стальным решеткам и жесточайшим режимам, видящим за темным горизонтом светлые дали и готовые встать на сторону справедливости.

Людские взгляды на жизнь: авторитетный лидер смотрит через призму совершаемых им дел и, овладев сознанием масс может повести за собой определенных людей в мир, созданный маргиналами. Другие люди, не вполне понимающие сложные переплетения внутренней жизни определенного контингента и оступившиеся в жизни, осознают свои проступки и стремятся к нормальной жизни, но иногда попадают в прямую зависимость в среду индивидуумов, взявших на себя роль «псевдоблатных». Как им выбраться из этой трясины?