Александр Теущаков - Путь "Чёрной молнии"

Александр Теущаков

ПУТЬ «ЧЕРНОЙ МОЛНИИ»

От автора

После прочтения первых глав, уместен вопрос: как такое произошло, что тайная организация, действовавшая против НКВД в 1937 году в Запсибкрае, вдруг всплыла в семидесятые годы и продолжила справедливую борьбу против коррупции госорганов и преступных бандитов? Раскрытие этой тайны лежит в глубине трилогии. А как же тоталитарное государство с ее подвластными ведомствами: КГБ, МВД, со всей карманной правовой системой? Разве оно позволит самообразовавшейся группе действовать вне закона? Нет, оно ведет постоянный розыск неуловимой организации.

Дружба, сплоченность, вера в справедливость — вот, что движет группой из бывших офицеров, не желающих жить по несовершенным законам общества. Они едины во мнении, что жить по закону может только тот человек, у кого есть совесть, но законы издают люди, и если учесть годы правления Кремля, то возникает конкретный вопрос: а справедливы ли законы и исполняются ли они всеми людьми? Вот по этому группа «Черная молния», взяла на себя смелость наказывать тех, кто не хочет жить по совести.

Только Бог дает и забирает жизнь у человека, но в государстве с тоталитарным режимом, где существует смертная казнь, она забирается против воли людей. Репрессии в таком обществе, являются нормальным инструментом для подавления свободомыслия. Важна независимая система правосудия, но она отсутствует при карательном режиме, потому смерть является основным фактором наказания. Все это выяснятся в книге, после жестокого подавления бунта заключенных в одной из колоний для преступников города Новосибирска.

Перед оголтелыми уголовниками, избежавшими сурового наказания за свои преступления, самыми беззащитными становятся дети, подростки — девочки. Насильники и убийцы, с помощью адвокатов и высоких покровителей, избегают смертной казни, но члены «Черной молнии» разыскивают подонков и выносят свой справедливый приговор, ведь не зря офицеры прошли свой профессиональный путь в правоохранительных органах — они знают свое дело.

От начала и до конца книги, многие герои, совершая в жизни противоправные деяния, приходят к выводу: жить нужно по совести и по закону. Цель произведения сводится к осмысливанию, исправлению и возвращению людей к нормальной жизни. Что может быть общего у человека, имеющего офицерское звание и криминального авторитета — вора в законе? Казалось бы, ничего — кроме ненависти друг к другу, но философские рассуждения и возврат к истокам образования воров старой формации, приводят некоторых героев книги к одному заключению — каждый из них обладает кодексом чести.

Книга рассчитана на читателей с крепкими нервами, так как в ней присутствуют нелицеприятные моменты при подавлении у людей стойкости духа, тоталитарным государством, органами правоохранительной системы, а так же со стороны уголовных преступников.

Жизнь человека, мало что значит, если он не совершил в ней честных, благородных и справедливых поступков.

А. Теущаков

ЧАСТЬ 1 БУНТ ОТВЕРЖЕННЫХ

Глава 1 Томский палач

Летом 1937 года в горотделе НКВД города Томска по адресу Ленина 42, шла оживленная работа с подследственными арестантами. Начальник оперативного сектора Иван Васильевич Овчинников: высокий, красивый мужчина средних лет, переведенный из Прокопьевска осенью 1936 года в Томск, ни на минуту не терял контроля над следователями. Официальная сторона вопроса не сильно тревожила его беспринципную натуру, а больше интересовала скрытная работа следователей — колольщиков, набирающих катастрофические темпы в разоблачении антисоветских элементов. Особое расположение он имел к «смертельным колунам-забойщикам» (способные быстро заставить дать признательные показания), способных разговорить пять-шесть арестованных в день.

Два дня назад Овчинников, пройдя через подземный ход из управления в тюрьму, вызвал к себе старшего следователя, присланного в помощь из Новосибирска. Под его руководством находились прибывшие с ним малоопытные следственные чекисты. Для проформы вставив ему крепкие словечки, Овчинников спросил:

— Сенцов, сколько дел раскрыл твой отдел за два прошедших дня?

— Из семи следователей, работающих не «покладая рук», трое самые перспективные, они раскрыли пятерых, подозреваемых в контртеррористических действиях бандитов. Двое из них поляки и трое украинцев.

— Сенцов, ты почему показатели мне портишь?! Урод, я что тебе приказал? Чтобы каждый день не менее пяти раскрытых дел от каждого следователя ты подавал мне на подпись. А ты как работаешь?

— Кхы — кхы, — прокашлял Сенцов, — товарищ капитан я не могу применять физические меры воздействия, а просто так обвиняемые не хотят давать показания. Не буду же я, в самом деле, выколачивать из них признания. Выстойку (стоять на ногах, пока арестованный не подпишет протокол) к арестованным я применяю — это ведь между нами и начальством не возбраняется.

— Ах ты, оппортунист обделанный, что ты себе позволяешь? Как ты ведешь борьбу с врагами советской власти? Ты урод недальновидный вообще соображаешь, что тормозишь всю работу нашего горотдела. Да что там нашего, мне поручили в УНКВД Новосибирска к концу месяца раскрыть подпольную организацию контриков, церковников и прочих религиозных фанатиков. Сотни твоих коллег по районам добывали информацию, ловили террористов, доставляли их в Томск, а ты тут развозишь демагогию и поглаживаешь врагов народа по головке. Сенцов — ты сволочь! Ты не способен вести борьбу с контрреволюционными элементами. Ты саботируешь ответственные решения партии. Понимаешь, чем это может тебе обернуться? Я напишу на тебя рапорт и дам такую характеристику, что тебя изо всех органов будут гнать поганой метлой. Хочешь поменяться местами с арестованными?!

— Товарищ капитан, я сегодня же исправлю ситуацию.

— Каким образом? Ремнем отстегаешь двести подследственных?

— Как прикажете.

— Слюнтяй, тебе партия и народ доверили почетную миссию по освобождению Родины от контрреволюционной заразы, а ты их жалеешь. Товарищ Ежов знаешь, что сказал товарищу Миронову после совещания: «Если враг Советской власти держится на ногах — стреляй! А ты Сенцов мягкотелый, видать не проливал свою кровь в гражданскую, когда эта белая сволочь уничтожала лучших сынов нашего отечества.

— Иван Васильевич, я все понял, и обещаю справиться.

— Пойдем со мной, я покажу тебе, как работают настоящие следователи, как ведется допрос третьей степени (избиение арестованного; Новосибирск), и заметь: они в день разоблачают до десяти врагов народа — вот какими темпами ты должен работать, а методы ты сейчас увидишь.

Спустившись в подвал, Овчинников повел за собой Сенцова по мрачному коридору, по правой стороне которого располагались камеры, принимавшие от одного до двадцати человек. Ночью арестованным приходилось сидеть и спать поочередно, так как размеры камер не позволяли всем разом уместиться на трех, железных нарах. Днем подследственным категорически воспрещалось садиться, а тем более ложиться, того, кто нарушал распоряжение начальника тюрьмы, ждал карцер. Камеры и коридор не отапливались, только температура человеческих тел поддерживало тепло в помещениях.

Дойдя до конца подвала, Овчинников постучал по двери кулаком. Изнутри послышался шум открываемого засова и крупный, вспотевший мужчина в фартуке, отдав честь, запустил в допросную камеру офицеров. Это был сержант Латышев. Сенцов обратил внимание, что фартук и засученные до локтей рукава, были забрызганы кровью.

Перед столом на стуле сидел мужчина среднего возраста. Лицо его было избито, правое ухо кровоточило. С нижней губы тоненькой струйкой спускалась окровавленная слюна. Руки были стянуты назад сыромятным ремнем, а голова беспомощно свисала на грудь.

— Как дела, арестованный разоружился? (дал признательные показания) — спросил Овчинников второго «забойщика» в форме сотрудника НКВД, в звании лейтенанта, им оказался следователь Редькин.

— Пока упорствует, но ничего, сейчас он у нас заговорит. Можно продолжать допрос?

— По третьей степени сильно не усердствуйте, он еще должен дать показания на своих сотоварищей.

Следователь Редькин взял в руки большой, деревянный молоток и приставил его к руке арестованного, а сержант Латышев со всей силы ударил другим молотком по пальцам арестанта. Резкий крик огласил камеру, сменившийся нечеловеческим завыванием. Затем последовал удар молотком по плечу. Опять вскрик и арестованный замычал что-то невнятное, пуская кровавые пузыри изо рта.

— Подожди, — одернул Овчинников сержанта Латышева, — кажется, он что-то пытается сказать.

— Я все подпишу, только не бейте больше, — произнес арестованный с украинским акцентом.