Воля цвета крови - Евгений Евгеньевич Сухов
– Да нет, я сейчас не голоден, – ответил почти правду майор Щелкунов (полчаса назад он съел бутерброд, состоящий из куска черного хлеба и кусочка сала, и запил его стаканом чая). – Да и скучновато у вас что-то, – добавил он.
– А вы приходите к нам вечером, – заметил ему человек с усиками типа «карандаш». – Где-то, скажем, часиков в восемь-девять. Подойдет совершенно иная публика. Будет весело, уверяю вас. Целый вечер играют музыканты, – добавил он.
– Вы, наверное, всех тех, кто к вам постоянно ходит, в лицо знаете? – поинтересовался Виталий Викторович в надежде, что администратор ресторана сообщит что-нибудь интересное. И майор не ошибся…
– Знаю. И не только в лицо, – согласился с Щелкуновым администратор ресторана. – В некотором смысле, это часть моей работы.
– А не известен ли вам такой молодой человек лет двадцати пяти, высокий, всегда хорошо одетый? У него еще губы такие пухлые, как у ребенка? – поинтересовался Виталий Викторович, сообщив особую примету, о которой ему поведал капитан Рожнов.
– Вы имеете в виду Андрея Гавриловича? – вопросительно глянул на майора Щелкунова администратор ресторана.
– Я не знаю, как его зовут, – ответил Щелкунов, запомнив, конечно, произнесенное имя-отчество. – А фамилию его вы знаете? – добавил уточняющий вопрос Виталий Викторович.
– Сейчас что-то не припомню, – ответил администратор после недолгого молчания. – Если вам интересно, то сегодня вечером Андрей Гаврилович непременно должен быть. Он по пятницам как раз ужинает у нас со своими друзьями.
– И много у него друзей? – как бы между прочим поинтересовался Виталий Викторович.
– Много, – как-то загадочно улыбнулся администратор ресторана и добавил: – И все преимущественно женщины…
– Понял, спасибо, – поблагодарил за информацию майор Щелкунов, отметив для себя, что вечером он непременно должен наведаться в этот «Славянский базар».
В половине девятого вечера Виталий Викторович снова вошел в ресторан «Славянский базар». Как и говорил администратор, публика сейчас была совершенно иной, нежели в обеденное время. За столиками вкушали разносолы, пили вино и водку бывшие и нынешние коммерсанты со своими женщинами; разного рода сомнительные личности с разнузданными намалеванными девицами, древнейшие профессии которых весьма несложно было определить. Закусывали и глотали водку военные в парадных кителях, опять-таки с женщинами, и прочая разношерстная публика, охочая до хмельного веселия и яств, каковых невозможно встретить в обычных магазинах. У окна за столиком на четверых сидел и угощал двух выряженных девиц не старше двадцати лет молодой человек в сером с иголочки костюме и с пухлыми, как у ребенка, губами. Он был весел, раскован, без конца шутил, девицы хохотали, время от времени поднося к накрашенным губам бокалы с вином. Стол был уставлен различными закусками. Здесь возлежала жареная индейка под хрустящей корочкой; стерлядь по-русски, залитая стаканом рыбного бульона и приправленная лучком, корнишонами и грибами; жульен грибной, тушеный рябчик в сметане; вино и водка; шоколадные конфеты, яблочный штрудель и мороженое в разноцветных шариках, которые тотчас хотелось съесть, покуда они не потеряли форму.
Щелкунов нашел администратора, с которым беседовал несколько часов назад, и, указывая кивком на молодого человека в сером костюме, напрямую спросил:
– Это он?
– Да, это Андрей Гаврилович, – уважительно (не к Виталию Викторовичу, а к Андрею Гавриловичу) отозвался администратор.
А молодой человек в сером костюме с иголочки гулял напропалую. Он то и дело подзывал официанта, заказывал все новые закуски, залихватски опрокидывал водку из рюмок, трогал девушек за коленки, глядя им в глаза, и весело хохотал.
«Жаль, что рядом нет Вали Рожнова с его свидетелями, видевшими Пижона, – подумалось майору Щелкунову. – Авось узнали бы его в этом молодом человеке в сером костюме, если это, конечно же, Пижон. И был бы повод для задержания…»
Потом мысли Виталия Викторовича спутались. Вообще, последние два дня он чувствовал себя паршиво: не просто болела, а разламывалась голова, накатывала такая смертельная усталость, что приходилось пересиливать себя ради того, чтобы как должно заниматься положенными по службе делами. А сегодня, похоже, поднялась и температура, поскольку, несмотря на сухую и теплую осеннюю погоду, его серьезно знобило и бросало то в жар, то в холод.
Хорошо запомнив лицо молодого человека с пухлыми губами и в сером костюме, майор Щелкунов отправился домой. Задача была не выполнена: предстояло обойти еще два лучших ресторана в городе и поспрошать у тамошних администрации или официантов о щегольски одевающемся молодом человеке, роста выше среднего, с припухлыми губами. Однако планам Виталия Викторовича не суждено было сбыться: назавтра он попросту не поднялся с постели. Точнее, встать-то он сумел, но, протопав несколько шагов, рухнул на пол и потом, немного отлежавшись, уже на карачках едва добрался до кровати. Сил хватило только на то, чтобы позвонить по телефону начальнику УГРО города подполковнику Фризину и доложить ему о своем состоянии.
– Я пришлю к тебе врача, – услышал он в трубке голос начальника, после чего забылся то ли в полудреме, то ли в болезненной отключке.
Тем временем подполковник Фризин поручил одному из свободных оперативников, лейтенанту Ивану Гайтанникову, обойти еще два пригодных кабака. Первый находился на улице Чернышевского, в непосредственной близости от Гостиного двора. Раньше в нем размещался приличный трактир, в котором, помимо трапезы и пития чая и горячительных напитков, совершались сделки на десятки и сотни тысяч рублей между купцами и промышленниками. В середине двадцатых годов, в самый разгар НЭПа, закрытый в годы революции и гражданской войны трактир вдруг открылся, но уже под названием «Ресторан «Гостиный двор». Кормили здесь также прилично, однако на вопрос оперативного уполномоченного, бывает ли в ресторане некий изысканно одетый высокий молодой человек по имени Андрей Гаврилович, был получен однозначный ответ:
– Нет, такового человека мы не знаем, он у нас не обедает и не ужинает…
Пошли в ресторан «Столица», что на улице Баумана. Здесь Андрея Гавриловича знали (опять-таки только по имени-отчеству) и сказали, что он вот-вот непременно должен прибыть.
– А давно вы его знаете? – поинтересовался оперуполномоченный Гайтанников. – Кто он такой? Чем занимается в жизни?
– Да знаком года три, он, почитай, примерно столько к нам ходит, – ответил администратор. – Артист он какой-то известный. – Потом немного подумал и добавил: – Или художник.
– Скульптор он, – убедительно твердо произнес один из официантов, что проходил мимо и услышал разговор. Он был из той породы людей, кто знает обо всем, про что бы ни завели с ним разговор, начиная от размеров сушек и
