Шах и мат - Марк Максим
Боцман посмотрел на матроса:
– Ты мне должен говорить «мистер боцман», я твое начальство.
– Ладно, мистер боцман, давай закурим.
Они закурили маленькие прокопченные трубки и уселись на ящиках.
– Уильстон, – сказал боцман, – куда мы, собственно, мчимся на этой дьявольской яхте?
– Говорят, что…
– Дураки те, кто говорят. Я кое-что знаю, но…
– Но что?
– Но ничего не скажу.
– Ладно. Боцман, здесь есть ящик с виски. И очень недурным виски. Закон о трезвости, «сухой билль», хе-хе, их не касается, этих дьяволов.
Боцман невольно прищелкнул языком, но спохватился и сказал:
– Мне нельзя пить с тобой, Уильстон, я твое начальство, тысяча чертей…
Уильстон прищурил правый глаз.
– Да ведь никто не видит, боцман. И чем больше мы здесь пробудем, тем лучше, значит, искали безбилетных пассажиров. Правда, ребята?
Два другие матроса подтвердили:
– Сущая правда, мистер боцман.
Боцман повернул к ним свое багровое лицо с фиолетовым носом:
– Это настоящая бестия, этот Уильстон, хо-хо. Не успеешь опомниться, а он уже уговорил. Тебе надо было бы быть адвокатом. Уильстон, хо-хо.
Уильстон сказал, подмигивая:
– Я и сам так думал. Да не пустили. Ты, говорят, Уильстон мало пьешь виски, а настоящие джентльмены из суда, те никогда не просыхают.
Матросы покатились со смеху. Боцман, багровея и задыхаясь, сказал:
– Настоящая бестия, будь я проклят!
Через минуту послышалось два звука: один от выскочившей пробки, другой шел из горла боцмана и не оставлял сомнения в том, что бутылка быстро опустела.
В этот момент послышался третий звук, боцман оторвался от бутылки и спросил:
– Это ты чихнул, Уильстон?
– Нет!
– Это вы, ребята?
– Нет!
– Сто дьяволов с одним прихвостнем… Кто здесь чихает?
На честный вопрос боцмана никто не ответил, и четыре бутылки снова забулькали, опрокидывая в четыре горла живительную влагу.
Эти четыре бутылки опорожнились и были заменены ее четырьмя. Вторые четыре опустели так, как будто никогда не были полными, и снова были заменены новыми. Осоловевшие глаз боцмана прищурились от удовольствия, нос стал еще более темным, жидкость громко булькала в почтенном боцманском горле.
Три матросских горла поддерживали начальство.
В этот момент опять раздался странный звук, как будто в ящике рядом кто-то громко и сочно чихнул.
Бутылка опустилась, и пьяные удивленные глаза боцмана уставились на матросов:
– Бросьте штуки шутить, ребята, кто здесь чихает?
Все четверо прислушались. Но ничего не было слышно, кроме шуршания воды за бортом.
Боцман сказал хрипло:
– Ты чихнул, Уильстон?
– Боцман, не валяй дурака, я не чихал.
– Пятьдесят четыре ведьмы, кто чихает?
На этот короткий вопрос вновь не последовало ответа, и четыре бутылки снова опрокинулись в четыре горла.
Когда матросы выходили из трюма, они шли не по прямой линии, но фантастическим путем: сначала к одному борту, потом к другому, потом опять к первому. Они шли очень долго, и боцман сказал:
– Уильстон, дружище, как будто трап стал длиннее, а?
Уильстон поддержал боцмана. Он ответил, качаясь, как судно в шторм:
– Святая правда, мистер боцман. Чудеса творятся на этой проклятой яхте. Кто-то удлинил трюм, чтобы четыре бедных моряка еще больше устали, тысяча чертей!
– Не ругайся, Уильстон, – кротко сказал боцман и покачнулся. – Ты знаешь, что я не люблю ругательств, сто тысяч дьяволов и тридцать четыре ведьмы.
Когда они дошли до верха трапа, два ящика сами собой открылись, и Хэллтон сказал, вылезая:
– Что это ты расчихался так, Кэлли?
– Проклятый ящик, – сказал Кэлли и чихнул еще раз. – Там столько мучной пыли, что мой нос не выдержал.
Между тем боцман стоял перед капитаном и невнятно говорил:
– Ни чуточки безбилетных, мистер Сток… Ни-ни-ни… Даже и не пахнет.
Его сильно качнуло.
– Зато от вас сильно пахнет, – сказал капитан Сток, не выпуская трубки из зубов.
– Чем? – удивился боцман.
Его еще раз качнуло.
– Виски, – объяснил капитан.
– Виски? – переспросил боцман.
И махнул рукой.
– Это с детства. Еще в детстве моя мать говаривала: что это от тебя так несет, Джон, как из винного погреба? Моя бедная мать…
Капитан Сток прервал его:
– Ладно. Пойдите, выспитесь.
Боцмана снова качнуло. Он взял курс на дверь, справился с этой трудной задачей и причалил к койке. А капитан Сток отправился в каюту-салон с докладом.
Глава 13. Сны мистера Хорлэя
В каюте-салоне яхты «Акулы», каюте, скорей напоминающий салон дворца, чем каюту, и убранной с тяжелой роскошью, в которой сквозило стремительное желание династии Хорлэев поразить своими богатствами и могуществом, в этом салоне присутствовало три человека. За столом сидел сам Акула Хорлэй, он внимательно смотрел на капитана Стока, стоявшего перед ним. Немного поодаль скромно стоял в углу не кто иной, как мистер Грэффи, один из самых опытных сыщиков лучшего сыскного бюро, учрежденного династией Хорлэев для защиты своих интересов.
Мистер Хорлэй сказал, следя за дымом сигары:
– Вы утверждаете, Сток, что никого больше в трюме нет и что этот Стоун, репортер, был единственным, неожиданным пассажиром?
– Совершенно верно, сэр.
– Ваше мнение, Грэффи?
– Я тоже так думаю, сэр. Никто не мог знать, что яхта снимается с якоря. Тем более что приказ, данный капитану, был в запечатанном конверте, сэр.
Мистер Хорлэй сделал короткий жест.
