Семь чудес - Стивен Сейлор
— А если девушка не девственница?
— Тогда трубки свирели не издадут ни звука и девушку больше никто не увидит.
— Она умрет в пещере? — вздохнул Антипатр.
— Обычно на следующий день дверь открывается, и туда заходят мегабизы, но тел, обычно, так и не находят. Как я уже сказал, девушку просто… больше никогда не увидят. — Сказал Евтропий дрожащим голосом.
— Значит, священная пещера находится исключительно в ведении мегабизов? — спросил Антипатр.
— Конечно, как и все священные места Артемиды.
— Но если ты подозреваешь Феотима в убийстве, вернее, в осквернении таким преступлением самого храма Артемиды, то не мог ли он ухитриться как-то сфальсифицировать и испытание девственниц? Ты должен опротестовать это, Евтропий. Ты должен заявить о своих подозрениях.
— Без доказательств? Без каких-либо доказательств, кроме неприязни Феотима к Мнасону и ко мне из-за того, что мы ненавидим римлян? Римский наместник уж точно не поможет нам, а если мы осмелимся оспорить справедливость девственного испытания, то и народ восстанет против нас. Нас обвинят в святотатстве, и мы сами предстанем перед судом.
— И подвергнемся какому-то другому надуманному испытанию, в равной степени, без сомнения, под контролем Феотима,. Антипатр вздохнул. — Вы попали в ужасную ситуацию.
— Это римляне настроили жрецов против своего народа, — пробормотал Мнасон. — Мегабизои должны быть защитниками людей, а не их врагами.
— Справедливости ради, — сказал Евтропий, — среди мегабизов есть разногласия. Большинство из них так же верны Эфесу и нашему образу жизни, как ты и я, Мнасон. Исключением является Феотим, но он является верховным жрецом. Он всегда принимает сторону римлян и делает все возможное, чтобы заставить замолчать тех из нас, кто выступает против них. Такое плачевное положение вещей изменится, когда придет царь Митридат.
Митридат! Неудивительно, что они не смели открыто говорить об этом передо мной, римлянином. В течение многих лет царь Понта позиционировал себя как соперник Рима. Все в Риме говорили, что полномасштабная война с Митридатом неизбежна. Было ясно, на чьей стороне будут Евтропий и Мнасон. Судя по тому, как они разговаривали, возможно, они даже были агентами царя.
— Митридат действительно когда-нибудь изгонит римлян из Эфеса, — тихо сказал Антипатр, — но сейчас не об этом вечь. Что мы можем сделать, чтобы спасти Антею?
— Мы должны молиться, чтобы Артемида была сильнее продажного жреца, говорящего от ее имени, — тихо сказал Евтропий. — Мы должны молиться, чтобы девственное испытание дало верный ответ, и чтобы Антея была оправдана.
В саду последовало долгое молчание. Внезапно я почувствовал, что за мной наблюдают, и повернулся, чтобы увидеть позади себя Аместрис.
— Вам что-то нужно, римлянин? — спросила она.
— Как долго ты здесь стоишь?
— Примерно столько же, сколько и вы. — Она криво усмехнулась.
Я тяжело сглотнул: — Значит, ты слышала все, что и я.
— Да.
— Эта роща под названием Ортигия, где она?
— Недалеко от города. Вы выбираете Священный Путь, но идете в противоположном направлении от Храма Артемиды, на юг. За городскими стенами дорога поворачивает на запад и идет вверх по крутому холму, где скала возвышается над гаванью. Пройдите еще немного, и окажетесь в священной роще.
— А эта пещера, о которой они говорили?
— Священный Путь ведет прямо к ней.
— Я понял.
— Почему вы спрашиваете, римлянин?
Я пожал плечами: — Антипатр говорит, что я должен изучить географию всех мест, которые мы посетим.
— Скоро вы увидите, где находится пещера. Завтра весь город пойдет туда, чтобы посмотреть, как будет проведено испытание. — В ее голосе был какой-то подвох. Она опустила глаза. — Бедная Антея!
— Ты не веришь, что она девственница?
— Я знаю, что кое-что есть. У нас с любовницей нет секретов друг от друга. Но я все равно боюсь испытания.
— Да, и я тоже, — тихо сказал я. Из сада снова донеслись голоса,но слишком низкие, чтобы разобрать слова, и шорох , встававших со стульев, людей. — Мне пора вохвращаться в свою комнату.
— И я должна посмотреть, не нужно ли моему хозяину чего-нибудь еще.
Я посмотрел, как она спускается по лестнице, а затем вернулся в свою комнату. Чуть позже я услышал, как Антипатр вошел в комнату рядом со мной. Старик, должно быть, совсем вымотался, потому что через несколько мгновений я услышал через стену, как он захрапел.
Я встал с кровати, надел туфли и накинул поверх туники легкий плащ. Входную дверь будет заперта, а рядом с ней будет спать раб. Можно ли спрыгнуть с балкона моей спальни? При ярком лунном свете я увидел хорошее место для приземления. Я понятия не имел, смогу ли снова взобраться наверх, но решил об этом не беспокоиться.
Прыжок и приземление оказались легче, чем я ожидал. Я нашел дорогу к передней части дома, а оттуда повторил маршрут, который мы выбрали, к театру, где я без труда нашел Священный Путь. Все факелы, освещавшие улицу ранее, погасли. По словам Аместрис, моя цель лежала в обратном направлении от храма, поэтому я развернулся и направился на юг.
Залитый лунным светом незнакомый участок казался одновременно красивым и жутким. Я прошел мимо элегантных фасадов величественных домов, гимназий, храмов и торговых портиков, но не увидел ни одного человека. Богиня была сильно оскорблена в свой праздничный день, и жители Эфеса старались не выходить из своих домов.
Я боялся, что ворота в городской стене будут заперты, но высокие двери были широко распахнуты, а в сторожке группа чиновников, в том числе несколько мегабизов, обсуждали подготовку к испытанию, которое состоится на следующий день, когда через эти ворота пройдут тысячи людей.
Я прокрался мимо них, держась в тени, и пошел Священным Путем через район могил, а затем поднялся на холм, где дорога стала более извилистой и узкой, а мостовая, более неровной. Время от времени за скалами и деревьями справа от меня я мельком видел гавань. Лес
