Смерть приятелям, или Запоздалая расплата - Игорь Владимирович Москвин

К главе Департамента Филиппову попасть не удалось, зато его принял вице-директор Войтов, но тут же направил во второе делопроизводство к действительному статскому советнику Зуеву.

Нил Петрович внимательно выслушал начальника сыскной полиции, закусил нижнюю губу, словно бы что-то прикидывал на невидимых счётах.

— Да, — сказал Нил Петрович, — вы правы. В данном случае слишком подозрительным выглядит поведение этого самого прапорщика, да и притом, вы сказали, что Брончинский установил: у убийцы повреждена рука. Н-да, вы упомянули, что тот несчастный господин снабжал деньгами гвардейца, — он как-то стушевался, пошарил руками по столу, — вы же, любезный Владимир Гаврилович, получали циркуляр из Департамента полиции, если не ошибаюсь, за номером десять — двести семьдесят?

— Это о злоупотреблениях званиями и служебными бумагами? — Филиппов позабыл за прошедшие дни о присланном из центрального управления документе.

— Совершенно верно, — Нил Петрович прикусил нижнюю губу, потом пытливо посмотрел на начальника сыскной полиции. — Надеюсь, в данном случае не последует, — он запнулся, — каких-то неприятных историй?

— Нил Петрович, — щёки Филиппова пошли пятнами, — мы…

— Успокойтесь, Владимир Гаврилович, я же понимаю, что мы в России не видим середины, у нас либо всё плохо, либо хорошо. Вот и мотаемся от одной крайности к другой… — Он вызвал секретаря и распорядился составить бумагу, чтобы местные власти не чинили препятствий в проведении дознания, а наоборот, помогли в столь нелёгком деле, как дознание убийства. — Надеюсь, вы арестуете супостата, и тем самым свершите правосудие. — Поставил размашистую подпись на принесённой бумаге.

— Мы сделаем всё, что в наших силах и возможностях, чтобы убийца был разыскан и предан суду, — Владимир Гаврилович поднялся, слегка наклонил голову и вышел из начальственного кабинета.

2

— Вот вам, господа, бумага от начальника Второго отделения Департамента полиции, — напутствовал Владимир Гаврилович чиновников для поручений Лунащука и Кунцевича и, заметив удивлённый взгляд одного из них, развёл руками. — Да, господа, не от вице-директора и тем паче не от директора Департамента, а от действительного статского советника Зуева. Всё-таки вы из столицы, и бумага о содействии дана не петербургским градоначальником, а человеком, имеющим не последнее слово в нашей богадельне. — Филиппов невесело усмехнулся. — Нет, господа, вдвоём вам там делать нечего. Вы справитесь, пожалуй, один, — начальник посмотрел на Кунцевича. — А вы, Михаил Александрович, нужны здесь. Кроме наших трупов, — на его лице вновь появилась улыбка, — у нас достаточно иных дел.

— Владимир Гаврилович, мне арестовывать Линдсберга? — спросил Кунцевич.

Начальник сыскной полиции ни на миг не задумался.

— Конечно, — и положил на стол бумагу, подписанную прокурором.

— Владимир Гаврилович… — собирался было возразить Мечислав Николаевич, но, увидев подпись прокурора Судебного округа, в состав которого входила соседняя губерния, так ничего и не произнёс.

— Привезите его сюда. Всё говорит против прапорщика. И шинель, — Филиппов потеребил ус, — и внезапный отъезд, и выплаченные карточные долги, и повреждённая рука, и найденные во время обыска несколько купюр с номерами из запасов убитого Власова.

— Может быть, кто-то намеренно нам внушает, что господин фон Линдсберг и есть убийца? — подхватил мысль начальника Лунащук.

— Вы верно, Михаил Александрович, заметили — внушает. А если говорить откровенно, то улики внушают. — И многозначительно повторил по слогам: — у-ли-ки. Хотя чего в жизни не бывает. Кстати, не забудьте, что Брончинский указал: убийца то ли порезал руку, то ли сильно оцарапал. Обратите внимание на это обстоятельство при аресте.

Снова вернулись к обсуждению, словно вчерашним днём не заседали, делясь полученными сведениями.

— Странно всё-таки… Да, и хорошо бы мне выехать, зная содержание завещания Власова, — добавил Кунцевич. — Может быть, всплыли бы иные люди, заинтересованные в безвременной кончине Николая Ивановича.

— В котором часу отходит поезд? — Филиппов вроде бы и не обратил внимания на последние слова Кунцевича.

— За двенадцать минут до полуночи.

— Я думаю, к вечеру вы будете знать, кто является наследником господина Власова. Николай Семёнович расстарается. Кстати, какой дорогой вы намерены попасть в Шавли?

— Я уже прикинул, — Кунцевич посмотрел на Филиппова. — Вначале на поезде Петербург — Варшава до станции Кошедары, — Мечислав Николаевич улыбнулся, больно уж название забавное, — а уж потом через Ковно до Шавли. Ну, а там уже по обстоятельствам.

— Каким поездом намерены отправиться в путь?

— Скорее всего, сорок третьим пассажирским, он прибывает в полдень в Кошедары, там пересяду на другой поезд.

— Владимир Гаврилович, я не до конца понимаю. Зачем Мечиславу Николаевичу ехать в эти самые Шавли? Мы же можем запросить местную полицию, чтобы арестовали подозреваемого.

— Вы говорите верно, — Филиппов провёл пальцем по усам, — но есть некоторые, так сказать, неприятные нюансы. В частности, власти наших западных областей с большой неохотой, это я мягко говорю, идут нам навстречу. Там всюду слишком глубоко проникло убеждение, что местных, даже преступников, нельзя выдавать российским властям. Поверьте, я знаю это из первых рук, ибо сам служил в Польском царстве. Другие вопросы есть?

— Но ведь они… — начал Михаил Александрович, но его перебил начальник.

— Там вам придётся полагаться на самого себя, поэтому бумагой, полученной от господина Зуева, размахивать направо и налево не надо. Надеюсь, ясно?

— Да, — кивнул головой Кунцевич.

3

До приезда чиновника для поручений из Ковенской губернии необходимо было проверить некоторые обстоятельства и собрать сведения. Власков вначале не знал, с чего начинать поиски нотариуса, который заверил духовное завещание. Не будешь же объезжать всех по списку? Хотя можно было начать с имеющих конторы поблизости. Но потом он всё-таки решился обратиться к господину Варламееву. Действительно, оказалось, что в Петербурге Власов не имел родственников. Жил Николай Иванович безвыездно в столице. С имения, полученного в наследство, получал только деньги. Один раз он встречался с шумным господином, занимавшимся управлением хозяйства. Лев Борисович, невысокий мужчина шестидесяти с лишком лет, был толстяком с отвисшим брюшком, но при этом — подвижным и деятельным. Наговорил новому хозяину с три короба, наобещал золотые горы и уехал. И в самом деле не обманул, регулярно присылал оговоренную сумму. Власов не пытался узнать, обманывает ли его управляющий, рассуждая: каждый живёт так, как позволяет совесть, а если не совесть, так складывающиеся обстоятельства.

— Простите за вынужденное беспокойство, Александр Андреевич, — Власков смущённо улыбался, словно явился в Военно-медицинское управление к архивариусу Варламееву с нижайшей просьбой, — но так складываются обстоятельства.

— Здравствуйте, Николай Семёнович, — хотя лицо архивариуса не выражало никаких эмоций, но некоторая бледность выступила на щеках, и глаза загорелись неприязнью. — Вы нашли убийцу?

— Увы, — развёл руками чиновник для поручений, — обнаружить преступника нам пока не удалось, но мы уверены, что идём верным путём.

— Тогда что