Сергей Фадеев - Алый цвет зари...

Петр знал, что у старого ювелира, как и у всех евреев, было много родни. Правда, старик был весьма и весьма осторожен… «Допустим, кто-то из родных узнал… Но опять же дефицит во времени. Этот вариант, судя по всему, тоже отпадает. Кто-то из соседей умершей тетушки или участковый? Все они знали о кольце с ценным камнем и могли проболтаться. Слух дошел до какого-то конкретного человека, и… Что ж, здесь времени было достаточно… Вполне может быть, хотя и маловероятно…»

Петр набирал в компьютере свои мысли, прикидывал, анализировал, сопоставлял. И очевидным становилось одно — от размышлений и стенаний пора переходить к делу, для начала, например, опросить соседей старика, жителей подъезда и дома. Может, кто-то заметил ночью что-то необычное?..

В восемь утра ему надо было встретить Надю, возвращающуюся из Крыма, из так горячо любимого ими Коктебеля. Он был рад, что жены (Петр считал Надежду женой, хотя формально они не расписаны) не было в городе, когда произошла вся эта история с пропажей кольца. Петр прекрасно знал, что во всем может положиться на супругу, но женские эмоции, эти страсти-мордасти… И мужчине нелегко все это переварить, а тут баба…

Вот оно, только что свалилось нежданно-негаданно богатство, и вдруг раз… и ничего.

Из вагона выпорхнула Надя, загоревшая, похудевшая и похорошевшая. Петр протянул ей букет цветов, купленный на базарчике у вокзала.

— Спасибо, мой дорогой! — томно проворковала Надежда, а потом, рассмеявшись, уже более естественным тоном произнесла: — Я очень рада тебя видеть. Очень соскучилась! — она прижалась к Петру и поцеловала его прямо в губы. — Поедем домой?

— Конечно, домой.

За ужином Петр вкратце поведал ей о том, что произошло во время ее отсутствия.

— Я поначалу тебе сюрприз готовил! Да и не телефонный это разговор, обсуждать такие дела, — словно оправдывайся он.

Надежда, слегка насупившись, внимательно его слушала. И вроде бы Петр был прав, по мобильному о богатом наследстве не говорят, но все же что-то от нее утаил…

Надежда была женщиной умной и решительной. Вихрев прекрасно знал это и даже втайне рассчитывал на ее помощь в расследовании. А в том, что такое самостоятельное расследование надо провести, он теперь совершенно не сомневался. Тем более дельные советы жены неоднократно помогали ему в разных деликатных делишках, за которые он время от времени брался.

— Ну ты даешь, Петя! На две недели тебя оставить нельзя! Ты за это время сумел и разбогатеть, и разориться! Однако в этой истории, ты прав, очень много неясного! Будем разбираться!

Петр облегченно вздохнул — пронесло, буря не разразилась, Надежда все поняла как надо и даже решила ему помогать.

Глава двенадцатая

Сбор был назначен в половине двенадцатого в парке Тюильри — оттуда до площади Согласия рукой подать. Дюжина отъявленных смельчаков и головорезов, готовых на все ради денег, готовилась к настоящему штурму Королевской Кладовой. Они не боялись ни бога, ни дьявола, ни гильотины.

Да, да, во Франции гремела революция, Бастилия разрушена, король свергнут и казнен, многие аристократы умерли под ножом гильотины! Виват! Свобода, равенство, братство! Красивые, но пустые слова! Что толку в революции — деньги-то никто не отменил, даже новые вожди-якобинцы не решаются это сделать. По-прежнему существуют богатые и бедные. Одни купаются в роскоши, а другие, как и в прежние времена, ложатся спать голодными, слыша громкое урчание в собственных пустых желудках.

А раз так, то грабь награбленное! В Лувре спрятаны несметные сокровища, украденные у простых «граждан», как теперь принято говорить. Утверждают, что они якобы стали достоянием народа, и в Королевской кладовой ведется их опись. Но от этого никому ни тепло ни холодно, и лучше отнюдь не стало!

«Речи Миетта всем пришлись по нраву, он говорил правду. Чистую правду! Это всем было очевидно. Они с Депероном — парни башковитые и бывалые, прошли огонь и воду, к тому же не разлей вода, кого угодно за собой повести могут! И любое дельце как надо обстряпают!» — размышлял Жозеф Лемруе, невысокий, большеголовый крепыш лет пятидесяти, признанный в воровской среде налетчик. Он без колебаний согласился участвовать в этом разбое — еще бы, пожива обещала быть очень жирной! Да такое один раз в жизни удается сделать! И разбогатеть! Тут любой риск оправдан!

Налет готовили по всем правилам воровского искусства. Для начала провели разведку, которая показала: охрана в Королевской Кладовой организована из рук вон плохо. Во-первых, она малочисленна, во-вторых, состоит из случайных людей, которые не очень-то утруждают себя службой, особенно по ночам. Даже обходы не устраивают.

Никаких осложнений возникнуть не должно. Но осторожность еще никому и никогда не мешала. Именно поэтому и решили собраться в половине двенадцатого, когда будет уже абсолютно темно, охрана перестанет жечь казенные свечи и завалится спать до утра.

Сентябрь в 1792 году выдался очень теплым. Даже ночью было душновато. Закутанные в длинные черные плащи грабители обливались потом. В парке было тихо и мрачно, часть территории новые власти решили распахать. Пашня странно смотрелась в самом центре Парижа — среди мраморных статуй, под стенами Лувра.

Грабители молча обменивались рукопожатиями, пристально всматриваясь друг другу в глаза, — все они были тертыми калачами и прекрасно понимали, что каждый готов обмануть, а то и предать остальных. Но открыто выказывать недоверие «своим» было не принято.

Они разделились на две группы. Жозефу выпало идти вместе с Миеттом. Откровенно говоря, ему больше по нраву был Деперон, но выбирать не приходилось, к тому же Миетт слыл везунчиком.

На их малопривлекательных и мрачных физиономиях застыло напряжение. «Шутка ли, на такое дело идем! Это ведь не торгаша какого-то или лавочника грабануть! Тут, можно сказать, достояние Франции!» — мелькнуло в голове у Лемруе, когда он послушно следовал за Миеттом в сторону огромного приземистого, украшенного колоннадой длинного здания Королевской Кладовой.

У самого строения они остановились на минуту, огляделись, тщательно всматриваясь в ночную тьму и вслушиваясь в малейший шорох. Но все вроде было тихо и спокойно.

— Начали! — решительно прошептал Миетт, и они приступили к работе. Жозеф вместе с молодым громилой Жаком Простуа умело и тихо вырезали стекло в одном из больших окон первого этажа. Эка невидаль — вырезать стекло. Оно тут же было покрыто мешковиной и прислонено к стене. Путь внутрь здания был открыт!

Боковым зрением Жозеф увидел, что группа Деперона тоже успешно справилась с задачей. Двое парней уже пролезли в окошко. Остальные ждали своей очереди. Оставив по одному человеку на стреме у каждого «входа», налетчики проникли внутрь с двух сторон здания. Они двигались осторожно, ступая на цыпочках, стараясь даже затаить дыхание. В длинных коридорах и многочисленных залах немудрено было заблудиться, однако путь им был хорошо знаком, недаром они ходили сюда несколько раз вместе и порознь на разведку.

Они поднялись на второй этаж и принялись вскрывать витрины, ящики и комоды, набитые кольцами, браслетами, ожерельями, диковинными разноцветными драгоценными камнями, которые и в темноте светились затаенным холодным и загадочным светом.

Жозеф молча набивал мешок, не очень заботясь о том, что именно попадает ему в руки. Наполнив мешок, он стал запихивать драгоценности в карманы плаща. Остальные действовали точно так же — сноровисто и умело. Вся «операция» заняла несколько минут, тут главное было не жадничать… На обратном пути Жозеф шел последним, снова следуя за Миеттом. Внезапно тот подал ему знак остановиться, Жозеф замер на месте. Миетт жестом показал ему на огромный старинный комод, золотые ручки которого тускло поблескивали в темноте. Лемруе мгновенно все понял, молча кивнул, приблизился к комоду и ощупал запор. Взломать его не представляло труда. Он снова кивнул Миетту, тот взглядом поощрил его. Взломав замок, они поочередно принялись открывать ящики хранилища, задыхаясь от восторга. Таких огромных бриллиантов они еще никогда не видели!

В одном из нижних ящиков Жозеф нашел добрую сотню очень крупных рубинов. Он освободил один из карманов, вывалив в ящик позаимствованное в другом зале, и принялся заталкивать туда рубины. Среди них он обнаружил массивное золотое кольцо, явно старинное. Его украшал рубин гигантских размеров! Не раздумывая, Жозеф надел кольцо на безымянный палец правой руки. «Такой тысяч десять ливров стоит. Никак не меньше!» — подумал он и, увидев, что Миетт уже двинулся прочь, поспешил за ним, надо было догонять остальных…

Делили награбленное под мостом на берегу Сены. Делили на глазок, не споря и не торгуясь. Добыча превосходила все ожидания. Они даже не обращали внимания на то, что при дележе некоторые драгоценные камни падали на мощеную мостовую, разлетаясь в разные стороны. Сейчас им было не до таких мелочей!