Сергей Фадеев - Алый цвет зари...

Сергей Фадеев

Алый цвет зари…

Пролог

Я драгоценный камень. Я рубин! Одно из древнейших существ на Земле!

Космическая пыль, со временем ставшая моей плотью, помнит Животворный Взрыв! Она не забыла, как огненный газообразный шар будущей Земли постепенно остывал и химические элементы неторопливо плели мою сущность. Разве вам, людям, понять все, что происходило со мной? Как тянулись друг к другу атомы, строя молекулы и кристаллы в виде шестигранных призм?..

Я медленно вызревал в глубинах Земли. Медленно для вас, ничтожные человеческие существа, которым дано жить кратчайший миг по сравнению со мной, ровесником самого Бога! Для меня же время шло размеренно и спокойно.

Частички меня жили в расплавленном чреве нашей планеты, а потом извержением вулкана были вынесены на поверхность. Там они застыли, и я стал рубином. И поселился в расселине горы, в краю, который вы зовете Бирмой, в долине Могоу, пока вы меня случайно не отыскали, нарушив мой блаженный сон.

Я император драгоценных камней! Вы же, рассматривая меня, будете тупо бубнить, что я — разновидность корунда, оксида алюминия с примесью хрома, за счет чего могу флюоресцировать в темноте! Разве это Знание?

Да где вам постичь это вашим ограниченным жалким умишком?! Вы — прихоть Создателя. Господь сотворил вас последними, а сделал первыми. Вас, слабых, хрупких, никчемных и таких уязвимых по сравнению со мной. Бог сконструировал вас по своему образу и подобию, назначив смотрителями над Природой, над всеми нами. Он поступил несправедливо! Мы в миллионы раз старше и мудрее вас! Прочнее и сильнее! Абсолютно невежественен тот, кто утверждает, что у камня нет души. У меня, у настоящего драгоценного камня, она есть!

Мы должны были править этим миром! Вы скажете — это гордыня! Нет! Мы обладаем таинственной могущественной силой! Мы излучаем невидимую энергию, способную навредить или, наоборот, принести удачу. Мы, драгоценные камни, способны вершить судьбы живых существ. Мы — чудесная суть Вселенной! И я докажу вам это!

Я давным-давно сделал свой выбор! Выбор, который совершает каждый из нас. Я должен был решить: плюс или минус, электрон или протон, свет или тьма, добро или зло? Я специально употребляю понятия и категории, доступные вашему скудному разуму. Ах да, конечно, приведу ваши любимые и такие банальные термины: Бог или Дьявол! Я считаю, что со мной и моими сородичами поступили неправильно! Господь незаслуженно обошел нас своей милостью! И я готов биться за то, чтобы справедливость восторжествовала.

Я выбрал путь ангела, который восстал против Бога. Он был самым прекрасным, самым мудрым, самым отважным! И заслужил стать вровень с Создателем! С ним тоже поступили несправедливо, и он когда-то совершил свой выбор! Сделал его и я — выбрал ЗЛО!

Глава первая

Он лежал на полу навзничь, раскинув руки. Невысокий худой молодой человек, почти юноша. Привлекательный, с правильными чертами лица, русоголовый. В его открытых голубых глазах читался не столько ужас, сколько удивление от встречи со смертью, пришедшей неожиданно.

Сомневаться не приходилось — Иоханес был убит. Слева в его груди торчал стилет с изящной серебряной рукояткой, явно сделанный где-то на Востоке. Запекшаяся кровь образовала рядом с телом зловещую багряную лужицу. Пальцы его правой руки были сжаты в кулак.

Коренастого лысеющего следователя, который выломал дверь в комнату, пригласила служанка Марта — после долгих и безуспешных попыток докричаться до хозяина, запершегося изнутри. В присутствии соседей, толпившихся с удивленными, озабоченными и хмурыми лицами, он осмотрел помещение, но не обнаружил ничего примечательного.

— Все на своих местах, ничего не пропало, — подтвердила прислужница.

Полицейский извлек из тела стальное жало, оказавшееся на удивление узким и длинным. Марта громко зарыдала. Одна из соседок принялась утешать ее. Мужчины переминались с ноги на ногу, усиленно стараясь придать своим физиономиям скорбное выражение. Иоханеса не любили. Он жил отшельником, ни с кем не общаясь.

Следователю пришлось основательно попотеть, чтобы разжать окоченевшие пальцы покойника. В кулаке оказался большой красный камень, на свету вспыхнувший пурпурным огнем. Словно уголек, вытащенный из печки.

— Рубин, — определил полицейский. — Да какой огромный! Сроду не видел ничего подобного!

Он завернул находку в тряпицу довольно несвежего вида и спрятал в кожаный кошель, который убрал во внутренний карман своего черного камзола. Затем со значением осмотрел присутствующих и предложил им идти с богом по своим делам. Соседки вывели тихо скулящую служанку, а следователь прикрыл дверь и, сказав, что пришлет служителя с новым замком, торжественно удалился с видом человека, исполнившего свой нелегкий, но такой нужный обществу долг.

Иоханес по профессии был огранщиком. Его обучение у знаменитого антверпенского мастера Петера Крассона закончилось несколько лет назад. Он слыл прилежным и упорным молодым человеком, небесталанным, но лишенным фантазии и настоящей творческой жилки. Он стоически переносил тяготы ученичества — подмастерья работали с утра до позднего вечера, отсыпаясь только по воскресеньям — и упорно трудился, стараясь овладеть секретами мастерства настоящего огранщика.

Правда, Крассон считал, что вершин мастерства Иоханесу никогда не достичь, хотя ремесленник из него получится отменный. Так все вроде и выходило…

По окончании учебы Иоханес снял в районе Айер-маркет квартиру из двух комнат, превратив одну из них в мастерскую, а другую — в спальню. Была там еще и кухонька, где молодой человек сам готовил себе немудреную пищу.

Среди профессионалов-огранщиков Иоханес довольно быстро завоевал авторитет. Работал он действительно на совесть, никаким житейским соблазнам не поддавался, никаких тайных или явных пороков, кажется, не имел. Упорно трудился, в поте лица своего. Ну а то, что прослыл занудой и анахоретом, так ведь не всем же быть веселыми бражниками или отъявленными бабниками и гуляками.

Вскоре Иоханес вступил в гильдию, и заказов у него стало много. А следовательно, и франки появились. Он взял служанку — полную рябую рыжеволосую Марту, старательную девушку, жившую в пригороде с престарелыми и немощными родителями. Она ходила на рынок за рыбой и мясом, готовила и стирала хозяину, который, надо сказать, был весьма неприхотлив.

Соседям, особенно соседкам, казалось странным, что молодой человек, такой ладный и пригожий, совсем не интересуется женским полом. Но поскольку Иоханес никакого повода для сплетен не давал, все пересуды быстро прекратились, соседи успокоились и утратили к нему всякий интерес. Живет себе человек уединенно, делом занят, корпит с утра до ночи — да и ладно, пусть себе, многие ведь так существуют. И вдруг на тебе — такой ужасный конец!..

Полицейский, разумеется, провел расследование — произошло убийство как-никак. Он допросил служанку, но Марта ничего полезного ему не сообщила. Хлопала глазами, большей частью бормотала что-то невразумительное. С хозяином она общалась мало, приходила к нему убираться, делать покупки, стирать и готовить только два, иногда три раза в неделю. Встречала у Иоханеса заказчиков да изредка его коллег-огранщиков. Она все повторяла, что очень жалеет господина, «убиенного каким-то злодеем в расцвете лет», и все время вытирала слезы краешком белого передника.

Следователь расспросил и старого Крассона. Но и тот знал о своем ученике немного. Встречались они за последние годы всего несколько раз.

— Иоханес был скрытным и необщительным, да, старательным, прилежным, не без способностей, но искры божьей в нем не было, и, знаете ли, особых симпатий он у меня никогда не вызывал. На заказчиц наших — молоденьких девиц и пышных матрон — он ни разу даже и не взглянул, во всяком случае, я ничего подобного не припоминаю, — бормотал, словно сетуя об упущенном юношей шансе, седой мастер. В черном бархатном, довольно засаленном камзоле, он мог сойти за старика, если бы не живые карие глаза да небольшая аккуратная седая бородка клинышком. — А что может быть естественнее в его-то возрасте?! Не так ли?! — На лице Крассона промелькнула слабая улыбка, свидетельствующая о том, что он в молодости знавал толк в развлечениях и прелестях кокетливых дам. — Уж больно до камушков сияющих наших Иоханес охоч был. Так весь, бывало, затрясется, когда новую партию в мастерскую на огранку привозили. Сядет к столу и любовно их так перебирает, поглаживает, вроде как бы ласкает. И все никак глаз от них не оторвет. И чего-то шепчет, бормочет себе под нос. Честно говоря, одно время я побаивался, что он ворюгой окажется, сбежит в один прекрасный день с камнями и золотишком. И поэтому, каюсь, приглядывал за ним. Но потом понял, что парень он — честный, просто камни любит больше, чем людей. Точнее, теперь выходит: любил…