Имоджен Робертсон - Орудья мрака
Пока Краудер говорил, сквайр был весь внимание, о чем свидетельствовало выражение его лица. Бокал он на время оставил в покое. У анатома складывалось ощущение, будто его собеседник вслушивается не только в слова, но и в их тайный смысл. Он чувствовал, что ему выносят приговор.
— Что же, господин Краудер, раз уж вы спрашиваете в такой манере, я отвечу вам, — вяло согласился сквайр. — Однако у меня нет оснований полагать, что это имеет отношение к смерти несчастного. Говоря от имени этого семейства, вы не можете до некоторой степени не расположить меня к себе, впрочем, порой мне кажется, им было бы лучше где-нибудь в другом месте. Несмотря на опыт в большом свете, госпожа Уэстерман не вполне понимает, как тянутся ниточки, связывающие наше здешнее общество. Не понимаете этого и вы. Пусть голова семейства Торнли в некотором смысле обрублена, оно по-прежнему представляет большую силу. Это каменный божок нашего графства. А она хочет постучать в их ворота и крикнуть: «Убийство!» У ее супруга, разумеется, есть кое-какие связи, но их немного. Я могу рассказать вам свою историю, но советую забыть обо всем этом. Возвращайтесь к прежней уединенной жизни, а госпожу Уэстерман убедите в том, что лучше ограничиться свойственными ей обязанностями. — Бриджес потер ладонью подбородок. — Возможно, мой рассказ аллегорично докажет, что в конце концов гораздо мудрее оставить правосудие в руках Господних.
Сквайр поднял глаза и посмотрел Краудеру в лицо. Тот лишь медленно моргнул. Глотнув вина и поудобнее устроившись в кресле, Бриджес начал рассказывать.
— Итак, когда я был юн… ох, около сорока лет назад, задолго до рождения госпожи Уэстерман и первого брака лорда Торнли, на окраине деревеньки Харден, что в двух милях к югу отсюда, убили девочку. Доброе дитя, всеобщая любимица, она отличалась подобающим воспитанием. Были собраны поисковые отряды, и вскоре ее тело нашли. Ее звали Сара Рэндл. Ей было двенадцать лет.
Сквайр умолк и опустошил свой бокал, с благодарностью кивнув, когда Краудер снова наполнил его.
— Должен с сожалением признать — именно я нашел ее. Я был бы рад прожить свою жизнь, не тяготясь этой картиной, однако я могу воздать бедняжке лишь памятью. Я ездил верхом и натолкнулся на поисковый отряд, приближавшийся к лесу на окраине Хардена. Я спешился, поскольку лично знал эту девочку, и присоединился к ним. Стоял летний вечер, почти теперешнее время года, воздух был теплым и ласковым, поля и тропинки оживляла суета созидания — казалось, все вокруг прихорашивается. Она была такой бледной и хрупкой! Ее бросили на землю в нескольких ярдах от узкой лесной тропки. Она лежала, оскверненная и сраженная, посреди богатой неуемной жизни, и это казалось ужасной ошибкой. Ее лицо было нетронуто, но одежда почернела от крови. Тело девочки было изранено, словно в бешенстве. Я насчитал тринадцать ран на груди и животе. Она надела праздничный наряд, и он стал таким изорванным и окровавленным… Мы нашли ее на закате, когда небо окрасилось золотым и красным, а величественные темно-багровые облака проглатывали дневной свет. Две эти картины связались воедино в моей памяти. Оскверненное тело девочки и великолепие садящегося на западе солнца. Ни в чем не повинная бедняжка! Ее смерть едва ли была легкой или быстрой.
Краудер не решался заговорить. Он понимал, что его вниманием завладел талантливый рассказчик, и словно почувствовал тепло позднего солнца на своей спине, услышал гудение жизни в придорожных кустах.
— Ее живот был вздутым, — продолжил сквайр. — Она без сомнения носила ребенка.
— И никто не знал, кто его отец?
— В последующие месяцы ходили слухи, очернившие нескольких достойных людей, однако она все хранила в секрете. Я полагаю, она не доверилась никому из своих друзей. Даже сестре, с коей делила постель. В ответ на возмущение жителей в городке взяли под стражу какого-то проезжего торговца, однако за него поручились один или два почтенных человека, да и толпа набросилась на него скорее от горя, чем со злобы. Ему удалось уехать целым и невредимым. На похороны явился весь городок, а лорд Торнли так и не пришел. Впрочем, он проезжал мимо в сопровождении одного из своих друзей, пока мы хоронили бедную грешницу. Они над чем-то смеялись, и я, подняв голову и прекратив молиться, увидел лорда. То выражение его лица — единственный повод для моих подозрений об этом человеке. Тогда моя душа похолодела, холодеет она и сейчас, стоит лишь вспомнить об этом. Его выражение было ликующим, веселым. Почти исступленным.
Кто-то из домочадцев прошел по коридору возле столовой, его шаги простучали по ковру и камню. Краудер сделал большой глоток.
— И никто больше не наводил справки о связи Торнли с этой девочкой? — поинтересовался он.
— Полагаю, я достаточно хорошо описал его нрав, чтобы внушить вам мысль, почему никто не испытывал желания наводить справки, — ответил сквайр. — У той девочки не было такой защитницы, как госпожа Уэстерман, не было тогда столь своевольного и наивного человека. А если бы кто-то взялся защищать бедняжку, его сразу же погнали бы прочь и он навсегда усвоил бы этот урок. Возможно, госпоже Уэстерман тоже придется пройти по этому пути. — Сквайр казался слегка раздраженным. — Ни Рэндл, ни этому бедолаге из леса не нужен защитник. Торнли лишился старшего сына — тот покинул отчий дом, второй предался пьянству и дошел до слабоумия, а третьего воспитывает блудница. — На последних словах сквайр почти осип.
Краудер не шевелился, продолжая смотреть на свои сцепленные пальцы. Его лицо ничего не выражало.
— Вы сказали, Сара Рэндл погибла до первого брака Торнли?
Сквайр снова поднял взгляд, словно удивляясь, что он говорил вслух и в присутствии другого человека. Бриджес пожал плечами, его голос снова приобрел привычный тон, и в речи зазвучали знакомые выражения.
— Так и было. Последующие годы он по большей части провел в Лондоне, а затем вернулся сюда с супругой. И этот брак был несчастным, хотя первая леди Торнли, как вам уже известно, до смерти успела родить супругу двух сыновей. Три девочки не дожили до четырехлетнего возраста.
— А она умерла при родах?
— Нет, в результате падения, всего через три года после рождения Хью. Боюсь, смерть дочек сделала ее… несколько нервной. С того дня до второго брака мы почти не видели Торнли. Большую часть времени он жил в городе, то и дело приезжая поохотиться с приятелями, но оставаться надолго желания не выказывал. Детей вырастила прислуга, а затем их отправили учиться. Впрочем, в юности они казались достаточно хорошими людьми.
Он слегка поерзал в кресле.
— Я благодарен, что вы осмотрели беднягу, но мне бы не хотелось, чтобы вы продолжали хлопотать об этом деле. При всем моем уважении госпожа Уэстерман порой бывает импульсивна и быстра в суждениях. Это цена, которую ей приходится платить за собственную же непомерную активность, а посему я рад, что у нее есть такой советчик, как вы. Коммодор Уэстерман далеко, а ведь в целом именно он играет роль ее плавучего якоря, разумеется, если я правильно понял термин.
Краудер отвесил небольшой поклон. Сквайр кивнул, истолковав этот жест сообразно своим желаниям.
— Момент, к коему вы наверняка придете, когда урон будет неминуем, сей момент наступит очень быстро. И если вы не удержите ее, вам придется взять на себя часть вины за то, что произойдет. И, разумеется, сама ваша связь с этим семейством, станете вы вмешиваться в эту историю или нет, может навредить им. — Сквайр умолк, наблюдая, как лоб Краудера слегка сморщился. Его голос приобрел приятную мягкость: — Вероятно, я должен сознаться вам, раз уж мы беседуем столь открыто, что я знаю: когда вы только появились на свет, ваше имя было не Гэбриел Краудер.
В комнате установилась тишина — тягостная, как акт насилия. Краудер хранил абсолютное безмолвие. Сквайр едва заметно искривил уголок своего полного красного рта.
— Я тот, кем кажусь, господин Краудер. Однако по роду занятий мне приходилось сталкиваться с разным, и я научился некоторым привычкам, кои после сделал своими. Я беру на себя труд узнавать кое-что, кроме обычных сплетен, о заметных людях из нашей округи. Впрочем, я не стану обращаться к вам иначе и буду использовать имя и звание, кои вы сами для себя выбрали. — Он умолк. — Могу заверить вас, что я наводил справки весьма осмотрительно, и буду хранить молчание — до поры до времени. Более никто в нашем графстве, во всяком случае по моим сведениям, не подозревает, что вы можете быть не тем, за кого себя выдаете. Вот и все, что я хотел сказать, повторю лишь мою просьбу: постарайтесь удержать госпожу Уэстерман, ради нее же самой.
Краудер едва ли осознавал происходящее, ощущал лишь, как воздух входит в его легкие и выходит из них. Заговорить он не решался. Глубоко вздохнув, сквайр снова почесал свою щетину и продолжил тем же приглушенным голосом:
