Алчность - Дмитрий Иванович Живодворов
Все вышесказанное явственно говорило о том, что камни появились у Бруслова не давно, что их много и то, что появляются у него регулярно. В камнях Бруслов не разбирался. Выводов было два:
1-
Он нашел клад
.
2-
Имеет какое–то отношение к археологии и историческим обществам. Оттуда подворовывает камни.
Был на памяти Натана случай года три назад. Повадился один студент камни носить, да все бриллианты. Сразу один, потом 6, потом 10 принес. Натан отказался работать с ним и не прогадал. Студент этот служил помощником у реставратора и на фамильном ожерелье княгини Саблиной вынимал бриллианты, а вставлял стекляшки, и так бы никто не узнал бы – но княгиня уронила ожерелье и обнаружила, что 5 бриллиантов разбились. Был громкий скандал! В итоге каторга для студента и каторга для скупщика, которого этот студент выдал полиции.
Но там были камушки, граненые. Цивилизованные, а у Бруслова были камни первозданные. Не крадет же он их с корон королей раннего средневековья? Тогда выходит клад. Он посмотрел опять на алмазы. А зачем ему знать, откуда берутся эти сокровища? Главное что при этом его личное маленькое участие обеспечивает ему достойный процент. Его папа говорил, что еврею нельзя довольствоваться низким процентом прибыли. Еврей должен продавать дорого и не составлять конкуренцию торговцам не евреям, которые торгуют дешево. Так как если еврей начнет забирать покупателя дешевизной продаж, то не еврей перестанет зарабатывать, начнет пить и искать виноватых. И виноваты будут евреи. Поэтому правоверный иудей должен торговать дорого и давать населению вокруг тоже иметь копеечку. Все знают – у еврея товар дороже, но богатый клиент идет к еврею – потому что у него товар есть всегда, он высокого качества, большой ассортимент, приятное обращение, чистота, подарки и доставка до дома бесплатно. И самое главное, почему покупают у еврея – потому что это дорого, это статусно! Если Вы покупаете у Гольберта – значить у вас есть средства, Ваши дела идут прекрасно, с вами можно иметь дело! Вот как важно продавать дорого! Люди хотят платить дороже и больше – и евреям выпала эта миссия от предков, а тем от пророка Моисея, и не нам с тобой нарушать этот порядок. Так говорил папа Натана.
В это время дверь отворилась, вошел Бруслов. Он сиял! От него пахло чем–то необычайно модным и приятным. Натан внюхался и понял, так пахнет богатство.
– Господин Бруслов, шолом Вам! Вы прекрасно выглядите! Вы по делу или…?
– По делу Натан, – тут же вставил Бруслов. Они спустились вниз.
– Мне нужно обернуть в деньги вот это, – сказал он и высыпал на стол несколько черных жемчужин. Величиной они были с виноградинки. Чистейший, прекрасный перламутр. Редко жемчуг остается нетронутый временем. Но этот был настолько свеж, что создавалось впечатление, будто его только выловили, хотя это только впечатление, глаз Натана сразу уловил признаки старого изделия. Он посмотрел жемчужины и сказал:
– Это не из украшений, это из драгоценной мозаики. А где вся мозаика? – спросил Натан.
Бруслов удивился: – Какая мозаика? Они так были.
– Нет, нет. Право из мозаики, вот следы от креплений, – сказал скупщик и указал на еле заметные серые метки. Бруслов пожал плечами: – Сколько встанет?
– Это нисколько. Жемчуг быстро портится. 200–300 лет и все. Тут нужно продавать само изделие, в котором они стояли. Вот оно будет, судя по размерам этих жемчужин, весьма дорогим.
Бруслов положил их в коробочку и засунул в карман.
– А вот это? – сказал он и положил брошь в виде полумесяца с леопардом из золота, топазов, рыжих алмазов. Брошь была замечательной. Натан долго всматривался в изгибы камней, в световое преломление и сказал без интереса:
– Эта брошь стоит не более 50 000руб.
– Идет, – ответил Бруслов. Этот парень принимает решение так быстро и необдуманно, что возникает ощущение или он дурак или несказанно богат, – подумал Натан, вынимая пачки ассигнаций. Бруслов сказал:
– Меня не будет недели 2–3, решил поехать в...., тут он осекся, по делам. Приеду, готовься еще к 20 камням.
– Вы Никита Селиванович, как хозяин медной горы, – улыбнулся скупщик. – Будьте покойны, все будет готово. Бруслов вышел. Натан взял брошь. Удивительная вещь! Царская! Тончайшей работы восточных мастеров. – Даже не торговался, – хмыкнул Натан. Он вышел на улицу, перешел через дорогу. Зашел к арабу Сулейману, купцу свечами и керосином.
– Сулейман, хочу сделать тебе маленький подарок, – начал Натан, поздоровавшись, – Смотри, – сказал он и положил брошь на край стола. Сулейман взял брошь в руки и повернул ее к огню. Глаза его заблестели.
– Сколько ты хочешь за эту брошь? – спросил араб.
– 150 000рублей, – ответил Натан.
– Это дорого,– отрезал араб.
– Ну, это ничего. То, что дорого одному, по карману другому. Тогда предложу Мурзе, – сказал Натан и взял брошь. В его руку вцепился араб:
– Кто купит, Мурза? Да он нищий. Не каждый день барашка кушает. Ладно, давай 100 000руб.
– Вот приятно иметь дело с арабами, торгуются, уступают, наседают. Искусство! Натан сделал паузу, улыбнулся, поглядел на Сулеймана: – Как тебе не совестно? Мы соседи, с детства и ты хочешь меня обмануть. Сулейман брошь только для тебя 150 000рублей, если нет, завтра эта брошь будет на тюрбане любимого сына Мурзы, и никто не сможет укорить меня в том, что я не хотел чтобы ты слыл самым богатым и успешным арабом в нашем квартале.
– 125 000 рублей, – сказал Сулейман – и цистерна керосина. Натан задумался – цистерну керосина если продать всю оптом, то это станет 10–12000рублей. А если продать ее по лавкам Московского раввината, то выйдет 20–30 000рублей. А если дать помощнику раввина Исааку 5000рублей, то можно получить все 50 000. Итого 125 000+50 000= 175 000рублей.
– Мороки много с керосином твоим. Я в нем ничего не понимаю. Давай так, ты мне разливаешь цистерну в бутылки по 5 литров в свою тару. И тогда по рукам.
– Идет, – радостно сказал
