Николай Свечин - Варшавские тайны
Именами вчерашних поручиков прислуга не располагала. Офицеров следовало немедленно доставить в сыскную полицию. Знающий их в лицо Лыков отправился в полк, а Гриневецкий вернулся на службу.
Алексей ехал и вспоминал своих обидчиков. Совсем молодые еще люди, прав кельнер. Ну, выпили по глупости. Захотелось угоститься за чужой счет… Невелик же грех! Но если их сейчас потащат в сыскное и там допросят под протокол, случится необратимое. С точки зрения закона мальчишкам предъявить нечего. Пожурят и отпустят. А с точки зрения полковой чести? Дали себя тронуть статскому. Их вынесли, как вещь, на улицу! А потом, когда офицеры потребовали-таки удовлетворения, тот же статский вторично дал им отпор. Да такой, что они бежали, забыв про обиду. А на поручиках был белозерский мундир! Нет, нельзя везти бедолаг на Сенаторскую. Нужно получить от них показания на месте. Но сделать это возможно только с разрешения полкового командира. Выходит, ему придется рассказать историю в деталях. Если умный, не захочет огласки и проведет келейно. Если дурак, значит, поручикам не повезло — их выкинут из полка.
Опять же, и белозерцев жалко. Славная часть! Везде воевали: под Полтавой, у Бородино, под Лейпцигом, на Малаховом кургане в Крымской войне. Зачем же их позорить?
Белозерский полк квартировал в Праге, у Зомбковской заставы. Пока добирались туда, Лыков спросил у своего помощника:
— Егор Саввич, вы, мне показалось, хотели поправить Нарбутта, да не решились. Когда он сказал, что Прага — самое криминальное место в городе. Что, это не так?
— Ну, отчасти верно, но не до конца. В Москве и Петербурге тоже есть в центре города клоаки, но больше их все же на окраинах?
— Конечно. Хитровка с Драчевкой у всех на слуху, но пояс зла, если хотите, окольцовывает Москву снаружи. Пригородные слободы — вот где настоящие оазисы беззакония. От Новой слободы и Марьиной рощи на севере до Даниловки и Дорогомилово на юге. Слободы окружили город. Такая же картина и в Петербурге. Вяземская лавра гремит, а Горячее поле сидит себе тихо. Между тем самые страшные банды именно там, а не в лавре. И в Варшаве то же?
— Точно так. Прага действительно выдается из ряда — это пригород воров. Почти все столичные «красные» обитают здесь. И блатер-каины[20] тоже представлены изрядно. А вот налетчиков, громил почему-то нет совсем. Они облюбовали себе места в Локотове и еще между Повонзковом и Волей. Там тянется по окраине полоса кладбищ, и от них отходят узкие улицы: Низкая, Ставки, Павлиная. А вокруг переулочки с неприглядными домами. Не вздумайте там гулять! Вот где, пожалуй, самое опасное место в Варшаве. Еще часто шалят на фабричных окраинах: в Чистом возле газового завода и за Петербургской заставой, где фабрика искусственных навозов. В Мостовском участке, где сегодня нашли труп, тоже очень беспокойно. Свалка что магнит! Пожалуй, вся полоса вдоль Вислы, от кирасирских казарм до Цитадели, — одна сплошная язва. В Старом Месте у евреев в ходу мошенничества. Вокруг Иерусалимской аллеи тайные убежища варшавской элиты — медвежатников. А на Саска-Кемпа[21] летом притоны беглых.
— Словом, как везде, — рассмеялся Лыков. — А я давеча пошел гулять и почти расстроился: люди на улице чистые, трезвые, никто на гармошке не жарит и морду соседу не бьет. Аж завидно стало! Этот культурный народ мы, называя вещи своими именами, удерживаем в подчинении военной силой! Как долго еще будет сходить нам такое с рук?
— Это вас обер-полицмейстер распропагандировал, — хмыкнул Иванов. — А Гриневецкий со товарищи добавили. Э-эх… С приходом Толстого вся варшавская полиция стала плясать под польскую дудку. А в последнее время еще и президент Варшавы, и губернатор. Поляки их опутали! Всех себе подчинили ласковыми речами про русские грехи. Теперь таким, как я, здесь хода нету.
— Поляки столь влиятельны? А жалуются, что им нет хода!
— Они сменили тактику. Теперь каждому нашему администратору паны весьма искусно залезают в душу. И чем порядочнее человек, тем быстрее делается он полонофилом. В нем ловко и незаметно культивируют особенное чувство. Чувство вины.
— А что, не так? Мы перед поляками ни в чем не виноваты? — посмотрел в глаза своему помощнику Лыков. — Вот ответь мне, Егор, честно. Ты здесь живешь, знаешь изнутри. Помоги мне разобраться. Я понимаю, что и меня уже начинают, как ты говоришь, опутывать. Неужели все их слова — неправда?
— Это очень сложный вопрос, — серьезно ответил парень. — Надо много деталей учесть. Одной на всех правды здесь не сыскать и простых рецептов тоже.
— Мы поработили силой родственный нам славянский народ. Да или нет? А еще религиозное разобщение! У мусульман в империи больше прав, чем у католиков. Неужели польская нация не имеет права на независимость?
— Это как поглядеть. Смотря какую независимость рассматривать.
— А что, они разные бывают?
— Видно, что вы приехали из Великороссии и не в курсе здешних течений… Думаете, поляки мечтают о независимости в границах Царства Польского, Померании и Галиции? Нет. Им нужна Великая Польша «от можа до можа», с присоединением всех окрестных территорий. Тех, что в русских документах именуются «губернии, от Польши возвращенные». А сами поляки называют «забраный край». То есть это все ихнее, а мы отобрали… И это не только Литва с Белоруссией. Паны ведь и Смоленск с Киевом считают своими!
— Смоленск и Киев? — опешил Алексей. — С какого черта? А Москвы с Нижним Новгородом им не надо? Ха-ха!
— Я не шучу, — коротко ответил Иванов. И лишь тогда коллежскому асессору стало ясно, что смеяться тут нечему.
— Но… — начал было он, но пролетка подкатила к воротам и встала.
— Приехали в полк, Алексей Николаевич, — взволнованно сказал ассистент. — Разговор придется отложить. А он важный! Нужно его закончить, иначе паны вас совсем запутают. Давеча вы показали, что человек порядочный и стыдитесь дурных проявлений русского характера. Им только того и надо! Поверьте мне, я родился и вырос в Варшаве. Нас, таких, что знают и город, и польский вопрос изнутри, — малая горсть. Никто из начальства нас не слушает…
— Мы сегодня долго не расстанемся, и не только сегодня. Мне позарез нужен сведущий человек. Я хочу разобраться! Но плясать ни под чью дудку не стану, в том числе, извини, и под твою. Попробуй меня убедить, я не идиот и аргументы принимаю. Не убедишь — увы. А теперь пойдем, а то парень с ружьем вон уже нервничает.
Начался штурм казарм Белозерского полка, который едва не перешел в осаду. Полицейский билет Лыкова не произвел на часового никакого впечатления. Сыщик потребовал вызвать начальника караула. Подошел старший унтер-офицер, серьезный и спокойный. Не торопясь прочитал документ, осмотрел напористого посетителя. Еще утром, собираясь на службу, Алексей вдел в петлю сюртука георгиевскую ленту. Варшава — город, в котором правят военные; мало ли что… Разглядев отличие, унтер встрепенулся. Бросив руку под козырек, он отстранил часового и повел гостей к дежурному по полку.
Подтянутый капитан полицейским не обрадовался. Но выслушал внимательно. Узнав, что двух поручиков полка хочет допросить чиновник сыскной полиции, скривился. Целую минуту дежурный раздумывал, барабаня пальцами по столу. Наконец Лыкову это надоело, и он сказал:
— Послушайте, капитан. Убит русский офицер. Ночью, с особой жестокостью. Я ведь не в бирюльки играть пришел… Или вы не хотите, чтобы злодеи были наказаны?
— Хочу, конечно. Только думаю, как подать это полковнику. У варшавской полиции, знаете ли, такая репутация среди войск гарнизона…
— Да мне плевать на это, я убийц ищу. Не карточных шулеров. Понимаете разницу?
Капитан вздохнул и отправился за начальством. Через пять минут он вернулся, и не с одним полковником, а сразу с двумя. Они представились:
— Командир 13-го пехотного Белозерского полка князь Вадбольский.
— Старший полковник, командир второго батальона Первухин.
Сыщик назвал себя:
— Временный помощник начальника варшавской сыскной полиции, коллежский асессор в звании камер-юнкера Лыков.
Все сели, кроме капитана. Вадбольский кивнул ему, и тот быстро удалился. Князь покосился на Лыкова. Алексей понял его и обратился к своему ассистенту:
— Егор Саввич, вопрос касается чести славного Белозерского полка. Вы, как не участвовавший в инциденте с его офицерами, не понадобитесь в разговоре.
Не имеющий чина вышел, и Вадбольский сразу же спросил:
— Что там насчет чести? Мне доложили, что идет розыск убийц стороннего офицера. При чем тут мои молодцы?
Первухин дал выговориться начальству и добавил:
— И что такое временный помощник? Где границы ваших полномочий? Сыскная полиция, что, не справляется, если ей помощников добавляют?
— Начну с ответа на второй вопрос и быстро перейду к первому. Я чиновник особых поручений Департамента полиции. Командирован сюда для расследования убийства пристава Повонзковского участка ротмистра Емельянова. Оно произошло два месяца назад, преступники до сих пор не найдены. Вы, господин Первухин, правы — полиция не справляется.
