Радиация - Сергей Леопольдович Леонтьев
Глава 15
20 мая 1980 года, город С.
Ведущий научный сотрудник Института ядерной физики, кандидат наук Александр Григорьевич Минц – для своих просто Сашка – выглядел именно так, как, по мнению Андрея, и должен выглядеть настоящий физик-ядерщик: высоколобый, абсолютно лысый, несмотря на несолидный возраст, в круглых очках с толстенными линзами и рассеянным взглядом. Трезвенник Сашка спиртное не употреблял, но был фанатом кофе. Поэтому, собираясь к школьному другу, Андрей изъял из стратегических запасов предпоследнюю банку растворимого ленинградского14. Что поделаешь, информация требует жертв.
О чрезвычайном происшествии на «Химприборе» Сашка слышал, институты сотрудничали по ряду проектов. Однако все, что выходило за рамки любимой науки, его не волновало. Внезапно появившийся интерес Андрея к вопросам ядерной физики Сашка посчитал естественным для человека с высшим образованием, пусть даже убогим, то есть гуманитарным. Прочитав записанные со слов Воронова названия изотопов, Минц высыпал треть содержимого из банки с кофе в огромную кружку и налил в нее кипяток. Помешивая напиток ложкой, он откинулся в удобном кресле и произнес:
– Нейтронная бомба.
– Не понял, что ты сказал? – Андрей решил, что ослышался.
– Нейтронная бомба, – повторил Сашка. – Знаешь, как устроена нейтронная бомба?
– Откуда мне знать? В «Науке и жизни»15 об этом не пишут.
Сашка снисходительно усмехнулся.
– Конечно, не пишут. Вдруг какой-нибудь идиот сделать решит.
– А что, можно вот так взять и сделать? В мастерской в гараже?
– Нет, – очень серьезно ответил Минц, – в гараже нельзя. Нужно специальное оборудование, дорогостоящее производство. Понимаешь, это, по сути, две бомбы: обычная атомная и вторая – нейтронная. Сначала активируется атомная, она разогревает второй заряд для преодоления кулоновского барьера.
Заметив вопрос в глазах друга, Сашка пояснил:
– Кулоновский барьер – это отталкивание ядер атомов друг от друга. Когда барьер преодолен, начинается реакция термоядерного синтеза, во время которой выделяется сверхмощный пучок быстрых нейтронов…
– Который прошивает все вокруг, – подхватил Андрей, – люди погибают, военная техника и объекты достаются победителю.
– Примерно так.
Сашка допил кофе и приготовил себе новую порцию.
– А при чем здесь изотопы бериллия и дейтерий-тритиевая смесь? – спросил Андрей.
– Так это и есть основа второго, нейтронного, заряда.
Некоторое время друзья молчали. Сашка шумно потягивал кофе и жмурился от удовольствия, Андрей размышлял над полученной информацией.
– То есть ты уверен, – наконец спросил он, – что бомбу нельзя сделать в кустарных условиях и она не может быть портативной?
– Если бомба работает по схеме Теллера – Улама, когда запускается механизм радиационной имплозии термоядерного топлива и усиление его горения с помощью дополнительной ядерной свечи, то нет. Нельзя и не может.
– Сашка, – взмолился Андрей, – по-русски скажи.
– Так я же говорю, – удивился Минц непонятливости друга, – одна бомба другую поджигает.
– А если не по схеме, как ты сказал?
– Теллера – Улама. – Сашка задумался. – Знаешь, Андрюха, были две публикации в американских журналах, русского физика, сбежавшего в Штаты. Так вот, этот физик утверждал, что кулоновский барьер можно преодолеть, если в нейтронный заряд дополнительно поместить изотоп полония-210. Тогда нейтронная бомба может быть очень компактной, даже в обычный туристический рюкзак поместится. Он пишет, что термоядерная реакция может начаться при низких температурах, например при взрыве бытового газа.
– При утечке из плиты?
– Нет, из плиты недостаточно. Газа нужно много, да и бомба будет слабой. Радиус поражения не более двух километров. Физик этот, Ярцев его фамилия, на симпозиуме в Сан-Франциско сцепился с одним очень авторитетным американским ядерщиком, который его гипотезу просто растер.
– И что?
– Ярцев собирался провести серию экспериментов в доказательство своей гипотезы.
– Провел?
– Не успел. Полоний очень токсичный элемент, тем более радиоактивный. У Ярцева в лаборатории произошел выброс. Погибли и сам Ярцев, и его лаборантка.
Сашка еще что-то хотел сказать, но замолчал.
– Ну давай, не темни, – попросил школьного друга Андрей. – Что там за интрига?
– Андрюха, это только слухи.
– Давай слухи.
– Поговаривают, что не было никакого выброса и Ярцев не погиб. Якобы в ЦРУ заинтересовались его исследованиями и засекретили проект.
Глава 16
Девять месяцев назад. Август 1979 года,
Лэнгли, округ Фэрфакс, штат Вирджиния, США
Советник президента по вопросам разведки, директор Центрального разведывательного управления адмирал Бобби Рон Илдмэн нервно расхаживал по кабинету, то и дело посматривая на часы.
Спецборт ВВС из Западной Германии16 приземлился с опозданием. Через полтора часа адмирал должен быть у президента с еженедельным докладом, затем почти сразу выступление в конгрессе, другие обязательные протокольные мероприятия, а встреча, ради которой командир стратегического бомбардировщика получил приказ пересечь океан с единственным пассажиром на борту, еще не началась. Адмирал терпеть не мог, когда нарушались его планы, и не раз отказывался от проведения операций, начало которых омрачалось непредвиденными задержками, считая это дурным предзнаменованием. Как большинство моряков, адмирал был суеверным.
Наконец дверь распахнулась, и в кабинет стремительной походкой вошел руководитель восточного сектора полковник Майкл Норрел, как всегда, бодрый и подтянутый, несмотря на многочасовой перелет и разницу во времени. Умница, педант и блестящий аналитик Норрел был тем человеком, на кого рассчитывал адмирал, заверяя генерального директора «Аэроджет Рокетдин» Эдварда Линна, что держит ситуацию под контролем. Неделю назад таким же рейсом ВВС он отправил полковнику пакет и сейчас с надеждой смотрел на тонкую папку в руках Норрела. После обмена обычными приветствиями Майкл разместился в своем любимом кресле у журнального столика, попросил чашку кофе покрепче и, открыв папку, достал единственный лист бумаги.
Читая убористый текст, адмирал удовлетворенно думал, что не ошибся, поручив разработку и проведение секретной операции именно Норрелу, много лет успешно руководившему самым ответственным и сложным сектором управления. Одна только программа «Аэродинамик» по созданию на территории СССР подполья украинских националистов, получившая с приходом Норрела второе дыхание, чего стоила!
– Город С., – спросил он, – это не там, где в прошлом году был выброс бацилл сибирской язвы?3
– Там, – подтвердил полковник.
– Это хорошо – добавит убедительности.
Норрел кивнул.
– А этот агент, которого вы планируете использовать, насколько надежен?
– Он крепко сидит на крючке и уже передал столько информации, что в случае провала русские с ним церемониться не будут. Стенка или урановые рудники в лучшем случае.
– Тот самый офицер КГБ, которого вы завербовали три года назад?
– Да, господин адмирал. Он сопровождал советского физика-ядерщика на конференции в Западном
