Язва - Сергей Леопольдович Леонтьев

Язва

Сергей Леонтьев

© Сергей Леонтьев, 2020

ISBN 978-5-4498-6235-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

1 апреля 1979 года, воскресенье, 18.30.

В/ч 17052, биологическая лаборатория, сектор А.

«За время дежурства в боксе номер один летальных исходов восемь. В боксе номер два летальных исходов один. В боксе номер три летальных исходов не зарегистрировано».

Младший научный сотрудник лейтенант войск химической защиты Сергей Фёдоров отложил ручку и посмотрел на часы. Через тридцать минут в клубе танцы, а ему ещё животных препаратом «Б 540» обрабатывать. Если, как требует инструкция биологической безопасности, противочумный костюм надевать, – к началу точно опоздает. И Танюшу опять старлей Кирилов, наглый и развязный, домогаться начнёт.

Нацепив войсковой респиратор 3 класса защиты с оранжевым фильтром, Сергей снял c биоконтейнера пломбу и осторожно достал баллон с препаратом. Как и в первый раз, почувствовал противную дрожь во всём теле; по спине, несмотря на регламентные двадцать два градуса в помещении, пробежали ручейки пота. Хотя опасности никакой: баллон герметичный, если по невероятной случайности препарат попадёт в атмосферу, респиратор третьего класса гарантированно защитит, фильтр даже вирусы улавливает, не то что споры. Федоров уже год проработал в этой сверхсекретной лаборатории, но до конца преодолеть почти животный страх перед создаваемой здесь невидимой смертью так и не смог.

Когда после окончания биофака его пригласили в райком и незнакомый товарищ в штатском предложил работу на одном из объектов Главного управления «Биоресурса», Сергей не раздумывая согласился. О таинственном «Биоресурсе» и засекреченном хозяйстве генерала Огарёва на факультете ходили самые невероятные слухи, граничащие с научной фантастикой. Таинственным шёпотом, оглядываясь по сторонам, говорили, что в лабораториях «Биоресурса» делают такое, что вслух произносить категорически не рекомендуется.

Надо бы фильтры выпускные проверить, но это ещё потерянные пять минут. Да и замнач майор Белявский утром заглядывал, лично всё проверял, даже респиратор, который сейчас на Сергее.

Вспомнив об утреннем визите руководства, Фёдоров почти успокоился, руки перестали предательски подрагивать. Держа баллон на вытянутых руках, подошел к боксам с крысами. Через переходник осторожно присоединил ёмкость к системе подачи воздуха в бокс с молодыми животными, открыл вентиль и включил секундомер. Крысы заволновались. Препарат не имел ни вкуса, ни запаха, но не зря же крысы заранее удирают с тонущего корабля, предчувствуя опасность. Удивительные создания эти крысы. Могут жить и размножаться даже в холодильниках, спокойно выдерживают триста рентген в час, никакая зараза их не берёт. А препарат берёт, причём именно так, как задумано. Молодые самцы за сутки почти все сдохнут. Молодые самки – не более десяти процентов. Среди старых животных заболеют единицы. Но уж если заболеют, откинут лапки в течение часа.

Обработав молодёжь, Сергей подошёл к боксу со стариками. Те тревожно забегали ещё до присоединения баллона.

«Не суетитесь, дурачьё. У вас-то хорошие шансы».

Несмотря на привкус опасности, Фёдоров любил свою работу и гордился ею. Передний край биологической науки! Родина поставила задачу, учёные задачу выполняют. Практически создано идеальное биологическое оружие. Американцы, с их нестойким токсином ботулизма, будут грызть локти. И он, молодой специалист Сергей Фёдоров, причастен к большой науке. С самим академиком Бурасенко за руку здоровался. А зарплата в триста пятьдесят у выпускника биофака, это вам как? Это не учителем биологии в средней школе прозябать.

Закончив обработку, Сергей проверил температуру, давление воздуха в блоке и включил принудительную вытяжку. Звук работающей системы очистки ему не понравился: сегодня он был какой-то неровный. Показалось даже, что в блоке появились посторонние запахи, как будто подгорела проводка. Сергей несколько раз втянул носом воздух, но больше ничего не почувствовал. Да и не могло там ничего подгореть, биозащита автоматически сработала бы.

«Записать в журнале о неровном звуке в очистке и запахе? Пожалуй, не стоит, мало ли что в конце смены почудится, да и майор всё проверил».

Сергей перевернул несколько страниц и поморщился. Так и есть, техник Чернов выпускные фильтры в регламентный срок не заменил. По крайней мере, запись отсутствует. Или забыл записать? Надо бы проверить, но времени в обрез.

«Фильтры завтра проверю, – думал Фёдоров, поворачиваясь в шлюзе под струями воздуха с обеззараживающей смесью. – Совсем Коля Чернов обнаглел».

Не нравился Чернов Сергею в последнее время: нервный стал, дерганый, на работу выходит небритый, с выхлопом, иногда во время смены отлучается куда-то. Оно и понятно, после истории со спекуляцией не так задёргаешься, но куда особист смотрит? Когда не надо, везде свой длинный нос суёт. Плохо, конечно, что всеобщий бардак и сюда докатился. Особый отдел давно уже должен был Чернова от работы отстранить.

Выйдя из шлюза, Федоров быстро переоделся в парадную форму, активировал систему защиты от несанкционированного доступа и заспешил в клуб.

Часть 1. Дело №17

Глава 1. Тише едешь – дальше будешь

02 апреля 1979 года, понедельник, раннее утро.

«Седьмая, на машинную!»

Усиленный динамиками хрипловатый голос Лиды Ненашевой из диспетчерской бесцеремонно ворвался в сладкий утренний сон.

«Седьмая бригада, машинная на Космонавтов!»

«Почему селектор? На ночь же отключают! И почему седьмая? Где реанимация?»

Андрей сбросил тонкое шерстяное одеяло, потянулся, с наслаждением зевнул, протёр глаза и пригладил длинные растрепавшиеся волосы. За окном робкие утренние сумерки, в мужской комнате отдыха занята одна-единственная, его койка, светящиеся часы над дверью показывают шесть тридцать. Беспокойная ночь закончилась, наступило самое тягостное время: конец дежурства и начало утренней нагрузки. Граждане просыпаются, просыпаются и болячки. Гипертонические кризы, приступы астмы, инфаркты, инсульты – чаще всего по утрам. Кто-то спешит на работу, не смотрит по сторонам, кто-то возвращается на машине домой после затянувшейся вечеринки, и пожалуйста вам, «машинная на Космонавтов». То ли очередной бедолага проснулся под колесами, то ли лихачи не поделили перекресток. Длинный проспект Космонавтов, плавно огибающий огромную территорию знаменитого завода, был излюбленным местом ночных автогонок. Все бригады в разгоне, вот и до специалистов очередь дошла.

В комнату стремительно ворвалась верная помощница, башкирка Альфинур, или попросту Анечка, метр с косичками.

– Доктор, машинная на Космонавтов!

– Да слышу, слышу, – проворчал Андрей, нехотя поднимаясь.

Вызовы на автомобильные аварии он не любил. До сих пор по ночам снилась первая его машинная: трамвай со всей пролетарской ненавистью, как выражается заведующий реанимацией Серёга Петров, протаранил рейсовый автобус. Крики, стоны, ругань, торчащие обломки костей, кровь, двенадцать пострадавших, три на месте… Боевое крещение, блин. А в «Вечёрке» потом коротенькая заметка в подвале: трамвай столкнулся с автобусом, несколько человек госпитализированы. О том, что двое взрослых и один ребенок сразу в морг, ни слова. Хорошо хоть невропатологам такое перепадает нечасто, когда на подстанции не остается реанимации или БИТов, новомодных бригад интенсивной терапии.

– Сколько пострадавших? Тяжелые? – Андрей еле успевал за помощницей.

– Двое, в сознании!

«И откуда в ней столько энергии? Двенадцатый вызов за смену, во время перерыва наверняка не ложилась, трепались как всегда с девчонками на кухне, и надо же: бежит по коридору, тащит тяжеленный железный ящик-укладку. Успела и в диспетчерскую за вызовом сгонять, и количество пострадавших выяснить, и в заправку, пополнить израсходованные ампулы-шприцы, и за доктором Андреем в комнату отдыха».

На открытой стоянке Фёдор Иванович прогревал движок «Рафика». Утренний мороз подействовал, как глоток крепкого кофе. Начало апреля, до тепла ещё далеко. На ходу