Холодное золото - Валерий Георгиевич Шарапов
– Кто, кроме вас и Шварцмана, знал, где находится тайник?
– Кто знал… Да, пожалуй, никто. Люди, которые из театра к ней приходили – Георгий Аполлонович, Лида Ганская, – они не знали. А другие – тем более.
– Хозяйка при вас вела телефонные разговоры? Скажем, о покупке драгоценностей?
– Да, несколько раз я такие разговоры слышала.
– А она не упоминала имен людей, с которыми разговаривала?
– Наверное, упоминала… Дайте вспомнить…
Людмила Петрова задумалась. Потом тряхнула головой и сказала:
– Знаете, в последний месяц она несколько раз упоминала какого-то Петра Петровича. Да, точно! Она у этого Петра Петровича очень хотела купить ожерелье. И, кажется, купила.
– А раньше, до Петра Петровича, она называла какие-то имена?
На этот раз женщина задумалась надолго. Потом неуверенно произнесла:
– Кажется, весной она вела переговоры с одним человеком. Я слышала имя Александр. Да, Александр Юрьевич. И, кажется, этот Александр Юрьевич имел отношение к книжному миру. Может быть, он какой-то писатель или просто собиратель книг.
– Фамилии этого Александра Юрьевича вы не знаете?
– Нет, фамилию Виолетта Игоревна никогда не называла.
– А что она хотела у этого Александра купить?
– Кажется, серьги. Да, точно, речь шла о бриллиантовых серьгах, очень старинных и дорогих.
– Кто еще бывал в доме Леонидовой, кроме вас и ее близких друзей? Постарайтесь вспомнить всех, даже случайных людей.
– Всех, кто бывал? Ну, почтальоны приходили… Ей после каждой премьеры присылали телеграммы… поздравляли…
– А почтальон мужчина или женщина?
– Женщина какая-то. Я ей обычно открывала. Но как ее зовут, я не знаю.
– Понятно. А еще кто приходил?
– Весной слесаря вызывали, кран на кухне чинить… Еще врачи приходили…
– Какие врачи? Леонидова болела?
– Нет, к счастью, она не то что болела, но, понимаете, с возрастом человек чувствует себя хуже… Начинает больше заботиться о своем здоровье. И Виолетта Игоревна договорилась с одним врачом из какой-то известной больницы – чуть ли не из Склифосовского, – чтобы он регулярно приходил и ее осматривал. И тот раз в месяц приходил. А еще он велел, чтобы каждую неделю приходила медсестра, измеряла давление и делала какие-то уколы.
– А как звали врача?
– Врача, врача… Подождите… Сейчас… Да, вот, вспомнила! Его звали Святослав Игоревич! Но из какой он больницы, хоть убейте меня, не знаю.
– А кто он по специальности – хирург, терапевт, кардиолог или еще кто-то?
– И этого не знаю.
– А медсестру как звать?
– Лена… Да, и еще этот Святослав Игоревич рекомендовал Виолетте Игоревне сеансы массажа. И она искала массажиста…
– Так она нашла массажиста или нет?
– Кажется, нашла.
– А на массаж она куда-то ездила или массажист к ней в квартиру приходил?
– Вот этого я не знаю. Виолетта Игоревна мне об этом не говорила, и я никакого массажиста у нас никогда не видела.
– Так, а еще кто был, кроме врача и медсестры?
– Нет, больше никого не было. Вот тут у нас часто всякие прощелыги звонят, деньги просят. Так что я детям велю никому дверь не открывать, а когда меня нет дома, то и не отвечать на звонки. А в доме, где Виолетта Игоревна жила, такого нет. Там на двери подъезда специальный замок стоит, называется кодовый. Да что я вам рассказываю – вы сами там были, сами знаете.
– Да, о замке в подъезде я знаю… А скажите, Люда, что вы думаете о племяннике Леонидовой Лене Сазонове? Ведь вы его знали, верно?
Женщина с сожалением покачала головой:
– Да, знала, конечно, как не знать! Даже странно, что вы о нем раньше не заговорили. Вот кто у нас в доме часто бывал, так это он. Каждый месяц являлся, а иногда и чаще.
– А с какой целью он приходил?
– Да уж известно, какая у него цель! У таких людей цель всегда одна – денег получить, да побольше. Какие он скандалы Виолетте Игоревне закатывал! Она даже несколько раз собиралась милицию вызвать, чтобы его утихомирить. Но до этого не доходило – он сам уходил.
– А Леонидова давала племяннику деньги?
– Да, давала. Вот я бы ни за что не стала давать! Ведь это все равно как пьянице водку дать. Но Виолетта Игоревна его жалела. Я даже думаю, он ей был близок, почти как сын. Детей-то у нее самой не было…
– Как вы думаете, мог Сазонов убить свою тетку?
Людмила не сразу смогла ответить на этот вопрос. У нее на глазах выступили слезы, она молча, ничего не говоря, качала головой. Наконец выговорила:
– Хотелось бы сказать: «Нет, не мог!» Но не скажу. Мне самой эта мысль сразу пришла, как только я Виолетту Игоревну вчера нашла мертвую. Я сразу подумала: «Это он, Ленька!» Да, он мог убить. Вообще-то он добрый, чувствительный, музыку очень хорошо понимает и человека понять может. Но если разозлится, в раж войдет – тогда держись. Он в руках себя не умеет держать. Вот так, от злости – мог убить.
– А он знал, где находится тайник?
– Не знаю… Вряд ли… Не думаю, чтобы Виолетта Игоревна ему о тайнике говорила. А сам он никогда бы не догадался. Он, знаете, не из сметливых.
– Значит, кроме Сазонова, вам никто на ум больше не приходит? Других кандидатов в убийцы у вас нет?
– Нет, про других я не знаю.
– А скажите, Люда, вы никогда не слышали о таких людях: Валерий Жабкин, Сергей Хрусталев и Семен Маркуша?
– Хрусталев, Маркуша… Нет, я таких не помню. А кто это?
– Неважно. Виолетта Игоревна никогда не упоминала этих имен?
– Нет, не помню такого…
– Скажите, а когда в квартире звонил телефон, кто первый снимал трубку – вы или Леонидова?
– Кто ближе был, тот и снимал. Вообще Виолетта Игоревна предпочитала сама трубку снимать.
– Скажите мне еще одну вещь. Вы ведь не только у Леонидовой убирались, в ваших услугах, наверное, и другие люди нуждались?
– Да. Генерал Морозов, у него жена Ирина Юрьевна. И Солодников Игорь Трофимович, редактор журнала. У них я тоже убираюсь.
– Значит, без работы вы не останетесь… А там, у других хозяев, вы кому-нибудь рассказывали о коллекции Леонидовой?
– Нет, что вы! Я не сплетница какая-нибудь. Да, я знаю, есть такие домработницы, они не столько пыль стирают, сколько языком чешут. Но я никогда никому не рассказываю, что
