Джулия Бьянки - Демоны Микеланджело
— По какой же причине? — удивился Микеланджело.
— Так это старая история! Вы всю жизнь прожили во Флоренции и как будто ни разу не слышали, что наша синьора вышла замуж за нареченного Лавинии-Флоры?
— Синьора Косма, я жил в палаццо ди Медичи, где не поощряют сплетен.
— Какая это сплетня? — самым искренним образом возмутилась синьора Косма. — Все чистая правда! Еще молоденькой прислугой, я своими глазами видела, как все было.
* * *Дядюшка нашей синьоры, синьор де Франкони был человек деловой и хваткий, даже избирался гонфалоньером, но имелся у него недостаток — он любил выпить. Как напьется, совсем беда с ним, совсем теряет разум! Однажды во хмелю поджег свой собственный особняк и сгорел вместе со всем семейством: женой, двумя сыновьями и пятью слугами. Уцелела только его старшая дочка — Лавиния-Флора, потому что ушла помолиться в церковь. Мать нашей синьоры взяла племянницу-сироту на воспитание в свой дом. Здесь девочка и росла. К пятнадцати годам с лица стала очень хороша. Но характер у этой Лавинии-Флоры был прескверный, наша синьора против нее просто ангел Божий! Нравная девица, до ужаса. Раз булавкой мне прямо в руку тыкнула, когда я по ошибке поднесла не такое пирожное. Представляете? Сколько колотушек я от нее получала, сколько слез и крику вынесла — не приведи Святая Дева! Но кому интересны мытарства домашней прислуги? Речь не про меня, а про синьору Лавинию-Флору, которой папаша завещал приличное приданое, поэтому от женихов у нее отбоя не было. Даже синьор Бальтасар, которого в те времена еще никто не называл «мессиром», за ней ухаживал. Он специально купил особняк по соседству, только бы встречаться с ней вроде ненароком. Но семья уже сговорила девушку за синьора де Розелли, мужчину почтенных лет, хотя видного и богатого до неприличия. Все бы хорошо, только Лавиния — Флора уперлась. Не пойду, говорит, замуж, пойду в монастырь. Господь защитил мою жизнь от карающего грешников пламени, дабы я послужила его промыслу. Хочу, говорит, врачевать людские раны, и даже ногой топнула, — Синьора Косма приподняла край подола и показала, как именно топнула «нравная девица». — Когда родня устала ее отговаривать, Лавиния-Флора собрала вещи и поехала в ближайшую картезию, при которой имелся госпиталь. Приняла постриг и недавно стала аббатисой. Ее жениху, синьору де Розелли пришлось довольствоваться младшей из кузин. Проще говоря — жениться на нашей синьоре — ведь брачный договор между семействами уже был готов и служил к обоюдной пользе. Вот и вся история, синьор Буонарроти. Судите сами — плохая или хорошая.
* * *— Наша синьора до сих пор частенько наведывается в монастырь, советуется с матушкой-аббатисой по всякому поводу и, если переживет такое горе, наверняка все завещает обители сестер-картезианок. Помяните мое слово, синьор Микеланджело, так и будет! — экономка утерла набежавшие слезы. — Она уедет доживать свой век в обитель, а нам с муженьком придется под старость лет искать других хозяев.
* * *Залитый в форму воск медленно остывал, теряя прозрачность — так и человеческий разум порой туманит обилие случайностей. Скульптор слушал расстроенную даму, а его руки легонько постукивали по просохшей гипсовой форме деревянным молоточком, обернутым мягкой тканью, и вот перед ним уже лежал слепок лица, черты которого смерть превратила в совершенство. Воск имеет свойство хранить остатки тепла, на краткий миг Микеланджело примерещилось, что кожа под пальцами живая, губы вот-вот вздрогнут и разомкнутся, тихо прошепчут имя убийцы.
Но суровая синьора Реальность не позволила Филиппе увидать лица своих убийц. Один из них — сильный и ловкий, метнул ему под ноги плащ, чтобы молодой человек потерял равновесие, а потом схватил за щиколотки и удерживал конвульсивно подергивающиеся конечности, пока его подельник все туже затягивал концы удавки. Когда несчастный лишился чувств, его ударили затылком о столешницу, а рядом бросили стремянку в расчете, что преступление примут за несчастный случай.
Ради чего у молодого человека отняли жизнь?
Античное изваяние такой сохранности, как статуя молодого Вакха, — не только предмет любования, но пристойное вложение средств. Мода на старинные предметы, напоминающие о совершенном мире античных богов и героев, повсеместно распространилась в Италии, а теперь разносится по Европе со скоростью морового поветрия, у каждого предмета извлеченного из раскопов есть не только ценностью, но и немалая цена. Страшно подумать, сколько можно выручить за эту скульптуру и сколько вокруг людей, готовых убить за такую сумму, — подумал он и невольно оглянулся.
Тени испуганно разлетелись по углам от такого взгляда!
Глава 8
Старый рынок, всегда многолюдный и оживленный, сегодня напоминал красавца, чью роскошную шевелюру время подпортило проплешинами. Была тому виной чумная зараза или промозглая погода, но торговцев за прилавками осталось мало, покупателей еще меньше. На пяточке, где обычно стоят телеги, только ветер одиноко швырял пыль и кирпичную крошку в груду прелой соломы, забытую у коновязи.
Даже в таверне, где имели обыкновение собираться торгаши и возницы, народу собралось негусто. Синьор Буонарроти занял место в самом дальнем закутке и заказал кувшин вина, подмастерье робко устроился на краешке скамьи рядом с ним. Паренек чувствовал себя неуютно: над головой нависали прокопченные потолочные балки, в стены въелся запах дешевого кислого вина, а глиняные миски были надбитыми и растрескавшимися. Однако со всем этим приходилось мириться, потому что они с мастером заглянули сюда не за тем, чтобы скоротать время.
Синьор Буонарроти надеялся разыскать здесь возницу, правившего телегой с просмоленной соломой, потому что именно этот человек мог оказаться последним, кто видел изваяние.
* * *…Следы юного Вакха терялись на вилле Розелли. Микеланджело под разными предлогами осмотрел, считай, весь дом: винный погреб и другие подсобные помещения, сунулся в кладовые, проник в спальни, гостевые комнаты, даже на чердак заглянул, пока застывала гипсовая форма. Но статуя исчезла, словно облако утреннего тумана: никто ее не видел и ничегошеньки не слышал о ней.
Его записка к синьору Филиппе исчезла вместе с изваянием: ни среди платья, что сняли с покойника плакальщицы, ни среди его бумаг, разложенных по крышке секретера, записка не обнаружилась. Хотя подмастерье скульптора — подросток по имени Тонино — Христом Богом клялся, что изваяние довезли в целости и сохранности, снесли в винный погреб и поставили подальше от чужих глаз. Им помогала целая армия из домашней прислуги, но синьор де Розелли не видел в этом большой беды, потому что статуя была хорошо упакована и обвязана множеством веревок. Слуги действительно делали все, как велел синьор де Розелли. Записку этому синьору Тонино отдал сразу, из рук в руки и помчался обратно, не дожидаясь, пока экономка устанет ругаться с возницей из-за сваленной на заднем дворе соломы, потому что мастер велел ему возвращаться в мастерскую без проволочек.
Как уезжала опустевшая повозка, Тонино не видел.
Синьор Буонарроти выслушал паренька и потрепал по волосам: подмастерье добросовестно работал у него второй год, и оснований сомневаться в словах Тонино было куда меньше, чем в правдивости синьора Татальи, утверждавшего, что никаких известий от Филиппе он не получал.
Даже если допустить, что парнишка вроде Тонино решился выкрасть ценную статую и нашел дюжину сообщников, продать добычу ему не по силам. Стараниями отца Джироламо в нынешней Флоренции даже золотые монеты утратили всякую ценность. Произведения искусства каждый день десятками бросают в костры во время ритуала «сжигания сует». Пытаться продать языческий идол в городе может только безумец. Значит, похититель вынужден либо спрятать статую на длительный срок, либо вывезти из города, чтобы сразу же продать с большой выгодой.
Микеланджело уже успел оценить, как непросто укрыть от чужих глаз тяжеленную мраморную скульптуру высотой в человеческий рост. Если изваяние все еще остается на вилле Розелли, значит, тайник помог устроить человек, хорошо знакомый с домом. Все равно похитители идут на большой риск: синьора Косма дама весьма дотошная — наверняка заглянет во все укромные углы в поисках пыли и грязи перед возвращением хозяйки и сбором гостей к траурной мессе. Он отлил еще одну восковую маску и отдал доброй женщине, чтобы скрасить ее горе, и попросил, известить, если в доме приключится что-нибудь экстраординарное. Экономка кивнула, не отрывая взгляда от маски:
— Он как живой! Вы просто-таки чародей, Микеле…
Синьор Буонарроти не считал себя чародеем и не особенно верил в существование таковых, а обычному человеку, неспособному перемещать предметы по воздуху посредством заклинаний, чтобы вывезти статую, потребуется транспорт. Чужаку, пробравшемуся на виллу, не было резонов связываться с прислугой или местными поселянами, если он хотел сохранить секрет. Зато договориться с кучером той же самой повозки, которая привезла статую, было самым простым и очевидным решением. Он прикрыл глаза, пытаясь вспомнить возницу.
