Роберт ван Гулик - Убийство по-китайски: Золото
— Почему же она не принесла сверток в управу сразу после того, как судью убили? — спросил судья Ди.
Цзяо Дай пожал плечами.
— Девочки смертельно боятся управы. Вот и она ждала, пока кто-нибудь из служащих не окажется на их барке; я случайно оказался первым. Вот эта вещь.
Он вынул из рукава небольшой сверток и отдал судье.
Судья Ди, повертев его в руках, сказал, не скрывая волнения:
— Что ж, посмотрим, что там внутри!
Он нарушил печать и сорвал обертку. Под ней оказалась плоская черная лаковая шкатулка. Крышку ее украшал великолепный рисунок, наведенный рельефным золотым лаком: два бамбуковых стебля с купой листьев, а по краю — кайма, инкрустированная перламутром.
— Этой старинной шкатулке цены нет, — сказал судья Ди, приподнимая крышку. И охнул. Шкатулка была пуста. — Кто-то уже открывал ее! — воскликнул он в ярости и схватил порванную обертку. — Воистину, мне еще многому придется научиться, — добавил он желчно. — Прежде чем срывать бумагу, надо было самым тщательным образом обследовать печать! Теперь уже поздно.
Он откинулся на спинку кресла, нахмурился.
Старшина Хун с интересом рассматривал лаковую шкатулку.
— Судя по размерам и форме, я бы сказал, что она вполне годится для хранения документов.
Судья Ди кивнул.
— Что ж, — вздохнул он, — это лучше, чем ничего. Покойный судья, должно быть, положил в нее какие-то важные бумаги, более важные, чем те, что держал в ящиках стола. Где девушка хранила шкатулку?
— В своей каюте, между кроватью и стенкой, — без промедления ответил Цзяо Дай.
— Понятно, — сухо молвил судья Ди, пристально глядя на него.
— Она уверяла меня, — торопливо продолжил Цзяо Дай, пытаясь скрыть свое смущение, — что никому не говорила о шкатулке и никому не показывала. Однако она не скрывала, что в ее отсутствие другие девушки пользовались ее каютой и что обслуга и гости заходят туда беспрепятственно.
— А это значит, что, даже если ваша девушка сказала правду, в сущности, кто угодно мог обнаружить пакет! Опять мы в тупике. — Некоторое время судья размышлял, затем пожал плечами и встал. — Ладно. Просматривая библиотеку судьи, я нашел записную книжку. Взгляните, может быть, вы что-нибудь в этом поймете.
Он выдвинул ящик и подал книжку Ма Жуну. Тот стал листать ее, а Цзяо Дай смотрел из-за плеча. Покачав головой, силач вернул книжку судье.
— Ежели надо, мы вам скрутим любого головореза — это нам, судья, раз плюнуть, — пообещал он. — А ворочать мозгами, на это мы с другом не мастаки. Нам бы работенку какая попроще.
— Прежде чем брать преступника, мне надо его найти, — невесело улыбнулся судья. — Но не беспокойтесь, будет вам работа этой ночью — как раз по вам. По некоторым причинам мне необходимо обследовать задний притвор Храма Белого Облака, но никто не должен узнать об этом. Посмотрите на карту и скажите, как это можно сделать.
Ма Жун и Цзяо Дай склонили головы над картой. Судья Ди, водя по ней пальцем, сказал:
— Смотрите, храм находится к востоку от города, на другом берегу протоки, к югу от корейского квартала. Тан сказал мне, что задний притвор храма расположен прямо за стеной. А снаружи — холм, покрытый густым лесом.
— Через стену можно перелезть, — заметил Ма Жун. — А вот как добраться до храма, чтобы никто не заметил? Ночью-то народу немного; стражники в восточных воротах по всему городу разнесут, коль увидят нас в столь неурочное время.
Цзяо Дай, посмотрев на карту, предложил:
— Можно взять лодку напрокат возле того заведения, где мы встретили По Кая. Ма Жун — отличный гребец, он пройдет по каналу до поломанной решетки и потом на ту сторону протоки. А дальше — как повезет.
— Кажется, мысль неплохая, — сказал судья Ди. — Я только надену охотничье платье, и мы выходим.
Четыре человека покинули двор управы через боковые ворота и двинулись на юг по главной улице. Погода улучшилась, луна сияла в небе. Они нашли лодку, причаленную позади питейного заведения, и взяли ее, заплатив за прокат.
Ма Жун и вправду оказался искусным гребцом. Он ловко довел лодчонку до проема в стене. Он же нашел дыру в решетке. Пройдя там, он погнал лодчонку вдоль плавучих веселых домов, затем, добравшись до последнего, резко повернул на восток и пересек протоку.
На противоположном берегу выбрали место, заросшее густыми кустами, и причалили. Судья со старшиной Хуном вышли, а Ма Жун с Цзяо Даем вытянули лодку на берег и спрятали под кустами.
— Лучше бы старине Хуну подождать здесь, — сказал Ма Жун. — Посудину нельзя оставлять без присмотра, да и дорожка предстоит нам не гладкая.
Судья Ди кивнул. Ма Жун с Цзяо Даем двинулись сквозь заросли, судья следом. У обочины дороги Ма Жун предостерегающе поднял руку и, раздвинув ветки, указал на поросший густым лесом склон холма по ту сторону. Слева на некотором расстоянии виднелась мраморная сторожка у врат Храма Белого Облака.
— Никого не видать, — шепнул Ма Жун. — Бежим!
По другую сторону дороги под деревьями стояла непроглядная тьма. Ма Жун вел судью Ди за руку, помогая ему продираться через густой подлесок. Цзяо Дай, обогнав их, уже поднимался по лесному склону; двигался он почти бесшумно.
Это был тяжкий подъем.
Они то карабкались по узким крутым тропинкам, то продирались сквозь заросли деревьев. Скоро судья потерял всякое представление о сторонах света, но его вожатаи, бывалые лесные следопыты, уверенно продвигались вперед.
Вдруг рядом с судьей объявился Цзяо Дай и прошептал:
— За нами кто-то идет.
— Я тоже слышу, — тихо подтвердил Ма Жун.
Все трое застыли друг подле друга. Теперь и судья услышал негромкий шорох и басовитое урчанье. Звуки доносились откуда-то снизу и слева.
Ма Жун, дернув судью за рукав, лег наземь и пополз. Судья с Цзяо Даем последовали его примеру. Так они вползли на невысокий скалистый гребень. Ма Жун осторожно раздвинул ветки. И выругался чуть слышно.
Судья Ди глянул вниз, в неглубокий распадок. В лунном свете он заметил темную тень, прыжками скользившую среди высокой травы.
— Это тигр, не иначе! — возбужденно прошептал Ма Жун. — Эх, нет с нами наших самострелов! Не бойтесь, на троих он не нападет.
— Заткнись, — сквозь зубы процедил Цзяо Дай.
Он пристально следил за темным телом, стремительно перетекавшим лесную луговину. Вот оно вспрыгнуло на скалу и исчезло в чаще.
— Это не просто зверь! — прошептал Цзяо Дай. — Когда он прыгнул, я мельком заметил белую когтепалую руку. Это — оборотень!
Долгий жуткий вой разорвал тишину. От этого, почти человеческого, завывания у судьи холодные мурашки побежали по спине.
— Он учуял нас, — прохрипел Цзяо Дай. — Бежим к храму; держите вниз и правее по этому склону!
Вскочив, он схватил судью Ди за руку. Оба вожатая ринулись вниз по склону с такой скоростью, с какой только было возможно, таща за собою судью. А тот ничего не соображал — ужасный вой все еще звучал в его ушах. Он спотыкался о корни, вскакивал, вновь спотыкался; ветки рвали на нем одежду. Дикий ужас овладел им; ему казалось, что вот сейчас ему на спину обрушится сокрушительная тяжесть и острые клыки вонзятся в горло.
Вдруг его отпустили, и оба вожатая бросились вперед. Продравшись сквозь кусты, судья увидел кирпичную стену высотой футов в десять. Цзяо Дай уже стоял, пригнувшись, перед ней. Ма Жун легко вспрыгнул ему на плечи, уцепился за верхний край стены и подтянулся. Оседлав ее, он протянул судье руку. Цзяо Дай подтолкнул снизу. Судья ухватился за руку и оказался на гребне стены.
— Прыгайте! — рявкнул Ма Жун.
Судья Ди перевалился через стену, повис на руках и разжал пальцы. Он упал на кучу мусора. Не успел он встать, а Ма Жун и Цзяо Дай уже приземлились рядом. В лесу за стеной вновь раздался долгий тягучий вой. Затем все стихло.
Они оказались в маленьком саду. Прямо перед ними высилось здание, стоящее на широкой кирпичной террасе высотой локтя в четыре.
— Ну, судья, вот вам и задний притвор! — задыхаясь, проговорил Ма Жун. При лунном свете его тяжелое лицо выглядело изможденным. Цзяо Дай молча разглядывал свою порванную одежду.
Судья Ди никак не мог перевести дух; пот заливал лицо и струился по всему телу. С трудом справившись с голосом, он сказал:
— Поднимемся на террасу, вход в притвор с другой стороны.
Они обогнули притвор, и по другую сторону квадратного двора, вымощенного мраморными плитами, увидели основное здание храма. Стояла мертвая тишина.
Судья некоторое время созерцал эту мирную картину, затем повернулся к тяжелой двустворчатой двери притвора и толкнул ее. Она распахнулась, и глазам их предстал просторный зал, тускло освещенный лунным светом, сочащимся сквозь высокие, затянутые бумагой, окна. В зале не было ничего, кроме ряда темных продолговатых ящиков. Слабый тошнотворный запах тления висел в воздухе.
