Холодные сумерки - Валерий Георгиевич Шарапов
Ящика с персиками хватило бы, чтобы все отделение до вечера бегало в туалет, но Вардан, пожевав губу, кивнул.
– Мало, слюшай. Но много – это дорого, очень дорого…
– А ты мои деньги не считай, – спокойно ответил Дмитрий, хлопая себя по карману, который вздувался смотанными в цилиндрик чистыми листами бумаги. – Но, если мало, значит, зря пришел. К другим пойду.
Он повернулся было, но армянин потянулся через прилавок, поймал за руку.
– Нэ торопись, товарищ. Сейчас – мало, так будет больше! Когда надо?
– Когда будет?
Вардан задумался, шевеля толстыми пальцами. Наконец, досчитав, медленно кивнул.
– Завтра прыходи. Мой друг пэрсики прывизет, доволен будешь.
– Светлые?
– Самый свэтлый, как снэжная королева! Слово даю! Только до открытия приходи, слышишь, да? А то все разбэрут, ничего не останется.
– Свежие? Лежалые-то только свиньям на корм.
Армянин помрачнел, глянул в небо, словно искал там ответ, потом покачал головой.
– Нет, слюшай, вчерашние будут. Нэ хочешь?
Дмитрий помедлил, будто раздумывая, потом махнул рукой.
– Все равно беру. Но может тогда дешевле отдашь? Скинь по десяточке со штучки?
Это Вардану понравилось еще меньше.
– А говорил, деньги нэ считаешь. Нэ нравится – нэ…
«Жадина».
– Ну вот, а говорят, на рынке любят торговаться… Ладно-ладно! Шучу. – Дмитрий успокаивающе вскинул руки. – Не гоношись. Договорились. Завтра так завтра. Бывай. А, впрочем, дай вон ту грушу. Коли уж сама в рот лезет.
«А завтра и тебя съедим, дорогой, вместе с Вахой, – размышлял Дмитрий, жуя сочную грушу, которая и впрямь таяла во рту. – Конечно, с грузом может приехать и курьер, но вряд ли. Судя по качеству фотографий, скупой ты, Вахтанг, и рисковать и платить за такую копеечную работу не станешь. А еще, главное, ты так и не нашел себе нового фотографа. Нет таких? Не верю, на такое качество Зои не требуется. И найти человека с камерой несложно. Значит, или ты решил сворачивать бизнес, или рассчитываешь, что Зоя вернется. Следовательно, думаешь, что она жива…»
Обрывая мысль, толпа у обойного ряда взбурлила, раздались крики.
– Вор! Украли!
– Господи, что ж делается…
– Люди, ловите, он туда убежал!
– Где?!
Из толпы выкрутился прыщавый парень в надетой набекрень кепке, сжимавший в руке красную сумочку с перерезанным ремнем. Зыркнул вправо, влево, метнулся во фруктовые ряды, мимо Дмитрия. Поймать его было – плевое дело. Дмитрий уже почти протянул руку, чтобы цапнуть воротник поддельного адидаса – и замер. Он стоял посреди прохода, и торговец персиками наверняка все видел. Вряд ли порнуху завтра продадут излишне сознательному гражданину, умеющему крутить преступников.
«Скотство».
Парень, даже не глянув в его сторону, пронесся мимо и свернул в глубину рядов. У входа взвилась трель милицейского свистка, но Дмитрий знал: пока постовые добегут, вора уже и след простынет. Описание в отдел малолеток он, конечно, даст и при нужде парня опознает, но когда это еще будет – и будет ли?
«Следовательно, Вахтанг, ты не маньяк-убийца. Но счет к тебе только что увеличился еще на строчку».
II. Совещание с начальством
Вечером, когда Дмитрий, с опухшей от бумаг и отчетов головой, уже готовился уйти домой, чтобы подремать хотя бы пару часов перед свиданием с Олей, телефон зазвонил снова.
«Господи, только бы не очередное тело».
– Майор Меркулов слушает.
– Дима? Не ушел еще? Зайди, – раздался глухой голос Курлянда.
– Слу… – начал было говорить Дмитрий, но из трубки уже доносились гудки отбоя – полковник положил трубку.
– Что еще случилось? – поинтересовался Дмитрий у стен. – Вроде бы я ничего не успел натворить? Что произошло на этот раз?
Стены молчали, и он, так и не придумав, чем провинился, вернул бумаги в сейф и отправился к начальству.
Дед, вопреки опасениям и ожиданиям, выглядел мирно. Сидел в кресле у окна, читая подшитые листы, в которых Дмитрий опознал собственный отчет за вчерашний день.
– Вызывали, товарищ полковник?
– Садись. – Дед кивнул на стул для посетителей, не в пример более удобный, чем те, что стояли в опере или в кабинетах попроще. – И рассказывай.
– О чем? – удивился Дмитрий.
Полковник хлопнул рукой по отчету.
– Вот об этом. Только своими словами. Не что делал и делаешь – читать я умею, – а что думаешь и чувствуешь.
И Дмитрий рассказывал. О представлении на пляже, о Зое, любовь для которой оказалась уж очень злой, о фотографиях – старательно умалчивая об Игоре, – и о том, что упорно не верится в секты и что убийца странный, не попадающий ни под одну схему, и поэтому приходится специально для него хоть как-то построить новую, а новая тоже не получается. Рассказывал, наконец, о том, как бесит почти полное отсутствие улик, хоть чего-то конкретного на теле или около. Пустота.
Он говорил, а Дед сосредоточенно жевал дужку очков, время от времени хмыкая и кивая. Когда Дмитрий выдохся, полковник помолчал, а потом спросил:
– Значит, в то, что этот Ваха – убийца, не веришь? Хотя и мотив есть, и возможность?
– Не верю, товарищ полковник. На девяносто девять процентов. Один оставлю на случай, если этот Вахтанг настолько безумен, что поступил так, чему нас даже не учили. Если так – завтра нам в обезьянник попадет объект, по которому ученые будут писать монографии.
– А может быть так, что он только притворяется психом? Маскируется? – задумчиво спросил Дед.
«Вот хитрый черт!»
Дмитрий задумался. В теории такое было возможно. Есть мотив, есть возможность, допустим есть желание, чтобы его не поймали. Или, если поймают, попасть в психушку, а не в тюрьму, хотя лично Дмитрий предпочел бы применить к нему высшую меру наказания – расстрел. Возможно. Так Вахтанг получался почти гением… и все равно картинка не складывалась, никак в нее не укладывались все детали.
– Думаешь, что не может, – понял по молчанию полковник. – Но отработать надо.
– Надо, товарищ полковник. Отрабатываем. На данный момент Вахтанг – единственный, кто может что-то сказать о жизни Зои в последние недели. От родителей и подруг она отстранилась…
– В секту ты тоже не веришь? – полуутвердительно-полувопросительно продолжил Дед, и Дмитрий мог только кивнуть.
– Секта, товарищ полковник – это всегда эмоции. Лидер, гуру. Представьте себе кучку подростков, которые собрались вокруг жертвы и аккуратно, механически режут на ней символы.
– Но в Ордене этом ведь резали?
– Но не так, – уверенно ответил Дмитрий.
Как раз перед уходом он успел связаться с едва проснувшейся Москвой, узнать кое-какие детали и отправить запрос на получение материалов. Запрос, впрочем, обещал быть долгим – бюрократические жернова между столицей и периферией мололи не быстро.
«Впрочем, всегда можно уточнить детали у Ольги. Хорошее будет свидание».
– Те резали в процессе, а здесь – после. После, товарищ полковник, для них смысла не было: они призывали этого своего… Бафомета, чтобы вселился в несчастную.
– А в мертвых демоны вселяться не умеют? – засомневался полковник и сунул в рот дужку очков. – О чем только не приходится думать… значит, считаешь, по культам работать смысла нет?
А вот это был очень хороший вопрос. Дмитрий задумался. Дед не торопил, листал материалы.
– Смысл есть, – наконец ответил Дмитрий. – Маньяк может быть одиночкой, но черпать вдохновение у других… гуру. Менять доктрину, дополнять ее. Взять мысль и развить. Газеты об Ордене писали, но без подробностей. Может быть, в Москве действительно упустили какую-то мелочь, которая перебралась к нам. Может, завелся свой придурок, который занимается оккультизмом. И тогда у нас появляется связь. И шанс выявить его.
– Потому что по одной жертве, если ты думаешь верно, шанса его выявить нет, – подытожил полковник, закрывая папку.
Дмитрий кивнул. Дед и сам видел, что фактуры в отчетах – кот наплакал. Видел и записки о Зое. В итоге все всё понимали – но легче от этого не становилось. Если убийца не Вахтанг, если маньяк подбирал жертв случайно, то найти его было не проще, чем иголку в стоге сена. Для психологического портрета мало данных, а связей между жертвой и маньяком до часа икс может вовсе не быть, ни физических, ни эмоциональных.
– А может, он ограничится одной, а? – Надежды в голосе старого опера не было.
– Нет, товарищ полковник, – тихо ответил Дмитрий. – Такие не ограничиваются. Он может затаиться на время, пока снова не стукнет в голову, а тогда… А что ему стукает – мы пока не знаем.
– Ладно. – Полковник поднялся, и Дмитрий тоже
