Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
– Мне этого недостаточно, – отвечал майор. – Ты скажи, что могут означать эти две карты.
– Откуда они у тебя?
– Мы нашли их рядом с убитыми.
– Ах, вот оно что, – серьезно отозвался Кобзарь и спросил: – А покойнички случайно не блатные?
– В том-то и дело, что нет. Это супружеская пара. Муж был адвокатом, причем известным.
– Обычно блатные не трогают адвокатов, – озадаченно протянул Кобзарь. – А тут еще и карты.
– Что-то здесь не вяжется, – согласился майор.
– Может, урки по ложному следу хотят пустить следствие?
– Мы прорабатываем все версии. Но о картах тоже хотелось бы узнать поподробнее.
– Ну что тут сказать. Эти две масти противоположны друг другу, как плюс и минус, как вода и пламя. Они не объединяют, а скорее указывают на различие. – Капитан поднял со стола пиковый туз и произнес: – Пики – не простая масть. Она любит фартовых, тех, кто ищет удачу, хочет получить успех, готов пойти на хитрость, на риск. Такая масть не для всех. Иной наколет ее, а потом, на следующий же день, шею себе свернет в какой-нибудь заварушке. Не приняла его масть. Дешевым фраерам с ней не справиться. К этому надо добавить, что пики самые старшие в колоде. А тут еще и туз! Это знак какого-то авторитетного вора, без одобрения которого не решается ни одно дело. Просто так такую карту не подкинут. Когда я в колонии сидел, к нам один пацан попал. Он в монастыре послушником был.
– За что это его?
– Монастырь разрушали, он вступился. Вот его и забрали. Но дело не в этом. Он никогда в карты с нами не играл. Спрашиваем, почему, мол? А он отвечает: «Не могу. Игра в карты – это неуважение к Христу». Верующий очень был. Ведь пиковая масть олицетворяет собой наконечник копья, которым распятого Иисуса убили. Я так думаю, скорее всего, это была какая-то месть от авторитетного вора.
– А что тогда, по-твоему, означает бубновый туз?
Кобзарь взял эту карту и произнес:
– А это совсем другое. Бубны имеют двоякое значение. Первое – это знак гвоздей, которыми Иисуса к кресту прибили. – Он немного помолчал, подумал и продолжал: – Можно сказать так, что этого адвоката пригвоздил какой-то серьезный вор. Подбросили бубны. Значит, забили гвозди в его гроб.
– А почему тогда именно туз?
– Значит, у него был какой-то большой грех, который нельзя спустить. Как тут ни крути, а бубны – скверный знак! Они указывают, что такому человеку доверять нельзя. Его должны сторониться даже свои. Это большой мошенник. А еще опасным зэкам на тюремную одежду прежде нашивали бубновый туз. С таким знаком в бега не очень-то и пойдешь. В него из винтовки прицеливаться очень удобно.
– Как ты можешь обобщить эти два туза?
Кобзарь вытащил из кармана коробок спичек, покрутил его в ладони, после чего проговорил:
– Скажу так, два туза были подброшены не случайно. Ясно, что убитый адвокат был как-то связан с уголовниками. Причем с серьезными людьми, которые оплошностей не прощают. В чем-то он их подвел, как-то смошенничал, вот они его и порешили.
– Но ведь адвокат. Как-то не положено вроде. Кто же их потом защищать на суде станет?
– Все так, – легко согласился капитан Кобзарь. – Видимо, нагрешил много. На все остальное урки не посмотрели, поэтому и картишки ему подбросили, чтобы всем стало ясно – дескать, мы не могли поступить иначе. Это сделали очень опасные люди, они ни перед чем не остановятся. Для них убить человека – плевое дело! А если тут есть еще и личные мотивы, то ситуация усугубляется.
Майор Бережной взял карты, аккуратно уложил их в папку вместе с фотографиями и сказал:
– Спасибо, капитан, выручил.
– Если что, обращайся, товарищ майор, всегда буду рад помочь, – заявил Кобзарь и поднялся.
После того как дверь за ним закрылась, Ефим Григорьевич поднял трубку телефона.
– Вот что, Прохор, подними всю базу данных по области за последние пять лет. Узнай, есть ли аналогичные убийства с подбрасыванием карт. Что-то не очень мне верится, что это какой-то единичный случай. По почерку это матерые бандиты, им не впервой убивать! Действовали жестоко, крови оставили много. А следов между тем совершенно никаких.
– Сделаю, товарищ майор, – охотно отозвался капитан Полуянов.
– Завтра вечером доложишь о результатах.
Бережной положил трубку.
Ему с самого начала было ясно, что дело будет трудным, и в первую очередь психологически. Это надо же так раскромсать бедную женщину! На такое способен только мозг, искалеченный болезнью. Убийцы получали наслаждение от своего злодеяния.
Майор Бережной вновь поднял трубку телефона.
– Вот что, старший лейтенант, зайди ко мне.
Через минуту Максим Кондрашов вошел в кабинет.
– Ты что-нибудь выискал? – нетерпеливо спросил Ефим Григорьевич.
– Пока ничего, товарищ майор. Опросил весь подъезд. Никто ничего не видел и не слышал.
– Может, что-то видели люди, проживающие в других домах? Посмотри квартиры, окна которых выходят на подъезд, опроси их жильцов.
– Да я все это учел, товарищ майор, – с некоторой ноткой обиды произнес Кондрашов. – Поговорил с людьми из двух квартир. Они видели женщин, военных, стариков. Их всегда много. Но чтобы какие-то крепкие мужики в гражданском…
– А с чего ты взял, что они должны быть в гражданском? Мы не знаем, как преступники были одеты. Не исключено, что они нацепили военную форму. Проверять нужно всех! Уделить внимание особым приметам. Хромота, шрамы, порезы, наколки.
– По словам одной свидетельницы, в течение дня в подъезд заходили четверо военных, – энергично проговорил старший лейтенант. – Ближе к обеду были два старших лейтенанта, а вечером – старшина и рядовой.
– Это уже кое-что. Поспрашивай, к кому они могли зайти. И еще тебе задание. Наведайся в психбольницы и узнай, были ли у них побеги неуравновешенных или склонных к насилию больных. Если такое случалось, то таких людей нельзя списывать со счетов. Это тоже могут быть наши клиенты. Ну не мог здоровый человек сотворить такое! Да и эти карты тоже. Они могут быть всего лишь какой-то навязчивой идеей душевнобольного. Жду от тебя подробного доклада. Все, ступай!
Старший лейтенант покинул кабинет.
Майор Бережной поднялся, взял папку, отпер дверцу сейфа и положил ее к остальным документам.
Тут прозвенел звонок телефона внутренней связи.
– Слушаю, – отвечал Ефим Григорьевич.
– Товарищ майор, тут к вам девушка одна пришла, – произнес дежурный. – Говорит, что по делу об убийстве супругов Серебряковых.
– Пусть заходит.
Через несколько минут раздался робкий стук в дверь.
– Проходите, – произнес майор.
Дверь открылась. В комнату вошла женщина лет двадцати пяти. В руке она держала холщовую сумку.
– Вы что-то хотели мне сообщить? –
