Анатолий Ромов - Ротмистр авиации
— Совсем нет?
— Реальных — увы.
Те, кто знал Курново, поняли бы, что он сейчас взбешен.
— А Киёмура?
— Его деловые контакты вне подозрений.
Курново притворно вздохнул.
— Ротмистр, я ведь прошу факты. У вас же одни слова. Когда Киёмура был в отъезде последний раз?
Так как ротмистр медлил, он рявкнул:
— Когда?
— Сейчас, — Ефимов открыл папку. — Вот, шесть дней назад.
— Что — шесть дней назад?
— Шесть дней тому назад Киёмура вернулся из Москвы.
— Из Москвы? Вы уверены?
— Да, уверен. Он был там около двух недель.
Все вынуждены были замолчать. Курново сделал вид, что разглядывает что-то в окне. Наконец спросил:
— Каким образом это установлено?
— Он отметился в консульстве.
— И все? Да не молчите вы, черт вас возьми! Я спрашиваю — в консульстве, и все?
— Да, все, Владимир Алексеевич.
Полковник взглянул на Губарева, усмехнулся:
— Ну и ну. Ротмистр, вообще какие у вас источники на Киёмуру?
Ефимов замялся, и Курново стукнул по столу.
— Да не бойтесь вы, черт вас возьми! При нем можно говорить! Источники?
— Простите, Владимир Алексеевич. Во-первых, о Киёмуре нам сообщает его секретарша. Из конторы. Во-вторых, швейцар в жилом доме, занятом японцами.
— Дневной швейцар?
— Да, дневной.
— Хорошо, дальше.
— Прислуга, убирающая в квартире.
— Все?
Ефимов покосился на Полуэктова. Курново повторил:
— Я спрашиваю — все?
— Идут данные от Михаила Игнатьевича.
— Вы хотите сказать — из «Аквариума»? Он часто там бывает? Штабс-ротмистр?
Полуэктов от волнения побагровел.
— Довольно часто. Вот материал.
— Что скажете вы, ротмистр? Как часто этот Киёмура бывает в «Аквариуме»?
Ефимов поцарапал папку, будто в ней было спасение.
— Когда в Петербурге, почти ежедневно.
— С кем?
— Как правило, с сотрудниками посольства.
— Ротмистр, вы знаете, что такое служебное несоответствие? — Курново холодно улыбнулся.
— Ваше высокоблагородие…
— Как часто он отлучался из Петербурга? Отвечайте!
— Владимир Алексеевич, у него совершенно официальные деловые контакты. Он уезжал в Москву, Нижний, Самару.
— В Москву, Нижний, Самару? Вы это проверили? Нет? Послушайте, кто вам дал право так работать! Молчать!.. Идите, вы свободны.
— Владимир Алексеевич…
— Я сказал — идите.
Ротмистр, взяв папку и двигаясь боком, вышел из кабинета. Полуэктов побагровел еще больше. Курново, не глядя на него, достал из верхнего кармана батистовый платок. Вздохнул, приложил платок к носу, понюхал и спрятал в карман.
— Михаил Игнатьевич, давайте посмотрим, что в «Аквариуме».
— С удовольствием, — Полуэктов раскрыл папку, сверху лежали личные дела. Штабс-ротмистр сейчас явно не спешил, стараясь выиграть время. — Как будем, выборочно или по списку?
— Все равно. Главное, чтоб были фото. Есть?
— А как же. Фото у меня на каждого. С кого начнем? С прислуги?
— Давайте с прислуги. И показывайте фото Александру Ионовичу.
— Слушаюсь.
Продолжая выигрывать время, Полуэктов отобрал несколько дел, протянул Губареву.
— Смотрите, Александр Ионович, среди официантов — Киреев, Развалов, Лонщаков. Это, так сказать, давняя агентура.
Губарев бегло просмотрел фото: со второго досье на него глянуло круглое лицо с нитевидными усиками. «Развалов Никанор Евсеевич, 1880 г, р. Православный. Женат. Член «С. р. н.»{«С. р. н.» — «Союз русского народа», монархическая организация, входившая в состав так называемой «Черной сотни».} Рекоменд. к агентурной работе — жанд. крп. МВД». Полуэктов пояснил:
— Это агенты среднего звена. Кроме того, метрдотель и шеф-повар. Александр Ионович, надеюсь, вы понимаете, имеются в виду только наши агенты. Люди охранного отделения делятся с нами, если попросим. Но их больше интересует уголовный элемент и контрабанда. С артистами так: их у нас шестеро. Иллюзионист Зауэр, певица Тарновская, четыре девицы из кордебалета: Негина, Ринк, Оссовская, Зарембская.
— У японцев есть отношения с артистками?
— В частности?
— Меня интересует Танака или Киёмура.
— По нашей инициативе в связь с японцами девицы не вступали.
Губарев вернул фото штабс-ротмистру.
— Спасибо. Вам ничего не говорит фамилия «Ставрова»?
— Шансонная субретка, сезонный ангажемент, как же. Очень хорошо знаю. Нет, на нас Ставрова не работает.
— На охранное отделение?
— Вряд ли, она им не нужна.
— А иностранцы?
— Если вы имеете в виду Танаку, скажу — есть сведения, что Танака делает Ставровой презенты в солидной сумме. Но считать, что Ставрова сотрудничает с японцами, пока нет ни оснований, ни материала. Как вам это объяснить… Вопрос несколько деликатный. Это театральный мир, у них свои законы: деньгами, которые ей дает Танака, Ставрова делится с труппой. На их языке это называется парное. Что же касается связи… Она может с ним, простите, спать, но насчет сбора шпионских данных — вряд ли.
Полуэктов ухмыльнулся. Губарев посмотрел на Курново: у меня, мол, все. Полковник кивнул.
— Спасибо, Михаил Игнатьевич. Я вас сегодня еще вызову.
Полуэктов вышел. Курново повернулся, каким-то особенно тягучим шагом подошел к столу, привстал на носках.
— Киёмура — лицо достаточно известное в Петербурге, — потеряться теперь он не может. Думаю, это опытный разведчик, если нам ничего не может сообщить даже его секретарша.
Губарев хмыкнул.
— Слишком опытный.
— Что вы имеете в виду?
— Боюсь, секретарша перекуплена.
Курново взял с края пепельницы недокуренную сигару, прикурил, сделал затяжку. Положил сигару на прежнее место.
— Проверим, вполне может быть. Но это только подтверждает нашу общую мысль — он опытен. Внедрять вас в «Аквариум» обычным, банальным способом глупо, с каждым из нашей агентуры могло случиться то же, в чем вы подозреваете секретаршу Киёмуры. В «Аквариуме» полно богатых бездельников, всевозможных незаконных греческих принцев, побочных детей бухарского эмира, наследников румынских миллионеров и так далее. Они сидят в варьете, пьют, путаются с артистками, непрерывно играют е бильярд и в карты. Я предлагаю вам стать одним из них, но этого мало. Нашей агентуре, а также людям охранки мы поручим следить за вами, как за предполагаемым германским шпионом. Именно германским, потому что в данном случае немцы нас не интересуют. Пусть себе проверяют свои списки, нам важно, чтобы эту новость узнали японцы. Бюджет ПКРБ ограничен, для того, чтобы по вечерам вы сидели в варьете, средств хватит, но в карты и бильярд — извольте выигрывать. Думаю, вам подойдет амплуа сына владельца крупного имения, лучше всего с какой-нибудь германской фамилией. Квартиру снимете на Петроградской стороне, ознакомьтесь с вариантами — прямо сейчас, в хозчасти. Там же получите деньги и документы. «Аптекаря» предупрежу, дам ему все необходимые указания. Встречи со мной строго на конспиративной основе, запомните адрес: Кронверкская, пять, квартира три, условная фраза — вызов в банк. Самовольно явки в мой кабинет типа нынешней — запрещаю. Запомнили?
— Запомнил, Владимир. Алексеевич.
— Тогда приступайте. С богом.
После ухода Губарева Курново попросил секретаря собрать ему весь возможный материал на Десницкого. В тот же вечер полковник позвонил графине Вендорф и скучным голосом сообщил, что с определением барона в ПКРБ придется подождать.
10
Прежде чем зайти в хозчасть к «Аптекарю», Губарев решил навестить Зубина.
В палате, как и в прошлый раз, невыносимо воняло мочой, щами и портянками, и, когда Губарев оказался в дверях, его встретили такие же жадно-тоскливые взгляды. Но была и перемена — Зубин теперь сидел на кровати, положив на колени костыли. Губарева, ставшего безусым блондином, инженер не узнал, скользнул равнодушным взглядом и отвернулся. Пришлось позвать:
— Господин Зубин, к вам можно?
Зубин вгляделся, но только уловив знакомое движение глаз, ожил, замахал рукой, торопливо опустил костыли, крикнул:
— Стой там, Саша, не заходи! Я уже передвигаюсь!
Улыбаясь, заковылял по проходу. Подойдя, вытолкнул Губарева в дверь:
— Ну и ну. Да ты… Я бы тебя не узнал!
— Тсс! — Губарев оглянулся. — Без эмоций. Патентованная краска для волос — «Холлендер», как тебе?
— Потрясающе. А усы?
— Сбрил. Что, нельзя?
— Ради бога… Слушай, а я думал, ты уже не придешь… Да что мы здесь топчемся, пошли в сад!
В саду Зубин провел Губарева в уединенный уголок. Оглядевшись, остановился около присыпанной листьями скамейки, долго пристраивал костыль. Уселся, положил на костыль ногу в гипсе, подождал, пока сядет Губарев. Сказал, прищурив глаз и склонив голову:
