Лев Портной - Копенгагенский разгром
— Сударь, барин, запомните-с главное: в мире нет новых идей. Любую-с умную мысль вы найдете-с у древних. А если нет, значит, мысль ваша глупая.
Элен де Понсе залилась безудержным смехом — так ей понравилось, как я изображаю мосье Каню. Я поднял указательный палец, и она застыла со слезинками на глазах, ожидая продолжения.
— А какой-с из этого вывод, сударь? — Я вновь пошевелил губами, изобразив трубочку. — А вывод, сударь, самый что ни на есть практический. Вы можете-с предварить любую-с филиппику, хоть сколько-нибудь имеющую смысл, простыми словами-с: «как сказал Платон», или «как говаривал Сократ», или «как доказал Архимед», и тогда прослывете-с просвещенным человеком-с, знатоком-с античной литературы и философии.
— Но что, если Сократ ничего подобного не говорил?! — со смехом спросила Элен.
— Нет?! — воскликнул я с деланым изумлением, с нарочитой сосредоточенностью пожевал губы и, жестом руки изобразив озарение, вскрикнул: — Ну конечно же! Как я мог забыть?! Это же Пиррон!
— Пиррон?! — удивилась виконтесса. — Не слышала о таком…
— Как?! Вы не знаете-с Пиррона?! — вскинул я брови и, понизив голос, сказал: — Никому не говорите об этом-с!
Элен смеялась заразительно, и даже скакавший рядом вечно суровый капитан Годен не остался равнодушен.
— Признаюсь, мистер Воленский, я был не прав, — промолвил он. — Дорога в Ярмут оказалась намного короче.
— Это почему? — спросил я.
— Потому что веселее, — ответил он, расплывшись в улыбке.
Разговор с Элен отогнал мрачные мысли, и хорошее настроение не покидало меня до самого Ярмута, куда добрались мы без происшествий.
— Остановимся в гостинице, — предложил я. — Бог весть сколько придется ждать «Brunhild».
Мадемуазель де Понсе взглянула на меня с благодарностью.
— Я знаю неплохое место, — заявил сэр Оливер. — Таверна «Wrestler’s Inn». Там же наймем мальчишку, чтобы оповестил, когда прибудет ваш корабль.
В городе царило необычное оживление. Сразу же бросалось в глаза большое скопление морских офицеров.
— Должно быть, здесь стоит много военных кораблей, — заметил я.
— Эскадра сэра Хайда Паркера, — пояснил капитан Годен.
— Того самого адмирала, которому предстоит возглавить поход на Россию? — уточнил я.
— Именно, мистер Воленский, именно.
— Вот так-так…
Я вспомнил салонную болтовню в доме графа Воронцова. Тогда я силился представить, как гости превратятся в смертельных врагов, случись объявить войну во время чаепития. Но теперь я вглядывался в морских офицеров, попадавшихся навстречу, и это были отнюдь не светские щеголи, а настоящие враги. Вот они торопятся — у каждого свои хлопоты, связанные с предстоящим отплытием. А на лицах уже виден отпечаток грядущей войны. Они готовы топить корабли и убивать людей. Наши корабли и наших людей!
— Андрэ! — окликнула меня Элен. — Ты как-то странно смотришь на людей.
— Как? — Я улыбнулся, но улыбка получилась невеселой.
— Ну-у, — замялась виконтесса, — ты словно готовишься пойти на них врукопашную.
— Так и есть, если они покусятся на мои сундуки. — Я выдал улыбку на этот раз более удачную.
— Не волнуйтесь! — раздался голос капитана Годена. — Сундуки мы им не отдадим!
Вскоре мы подъехали к трехэтажному особняку из красного кирпича с вывеской над входом «Wrestler’s Inn». У подъезда стояли изящная карета и крытая повозка, последнюю двое служащих загружали чемоданами.
«Надеюсь, каналья, ты уже плывешь сюда», — подумал я о своем камердинере и пошел сам договариваться с трактирщиком. Предстояло изъясняться на английском, а в этом языке я не был силен.
В холле я застал бурную сцену. Джентльмен в годах спорил со своею непомерных размеров внучкой. Я подошел к конторке.
— Вы приехали на бал? — вполголоса спросил служащий и, кивнув на джентльмена с дочкой-толстушкой, добавил: — Но бал, боюсь, отменяется.
Я повернулся к парочке и прислушался. Насколько я уловил, джентльмен уговаривал барышню отправиться в Саффолк, а она требовала разгрузить чемоданы! Кроме того, она проклинала некоего Нельсона, сорвавшего ее планы. У девушки был отвратительный капризный голос.
— Тише, тише! — просил ее джентльмен.
Он стыдливо оглянулся по сторонам, и я отвернулся к трактирщику.
— У вас найдется комната для благородной дамы? — спросил я.
— На первом этаже, небольшая, но с прекрасным видом, — ответил он. — А вы?
Отворилась дверь, вошли Элен де Понсе и капитан Годен.
— А мы с сэром Оливером скоротаем время в общем зале. Надеюсь, ждать придется недолго. За нами придет корабль.
— Уже смеркается, — заметил трактирщик. — Вам тоже стоит снять комнаты.
— Я поднимусь на борт, как только прибудет корабль, — отказался я.
— Давайте перенесем сюда вещи, — предложил капитан Годен. — И отпустим возниц.
— Только если поклажа не займет много места, — заволновался трактирщик.
— Мы заплатим, — успокоил я его и кивнул капитану Годену.
Он вышел на улицу распорядиться насчет разгрузки.
— Я так и знала! Дорога совершенно разбила меня, — жалобным голосом протянула Элен.
— Бекки, — позвал трактирщик.
Появилась девчушка в белом передничке.
— Бекки проводит вас в комнату.
— Идемте за мной, господа, — улыбнулась она и отправилась вверх по лестнице.
Я взял под руку Элен и повел ее следом. Мы оказались в небольшой комнате, украшенной гобеленами. Узкая кровать упиралась изголовьем в подоконник, а изножьем в стену.
— Милочка, — попросила виконтесса девчушку, — принесите мне горячего чаю.
— Сейчас-сейчас, — ответила горничная.
Она зажгла свечи. Стало светло, на гобеленах обнаружились сцены из рыбацкой жизни.
Я незаметно шлепнул девчушку по попе, просто так, из-за хорошего настроения. Мы благополучно добрались до Грейт-Ярмута, и прежние подозрения показались мне глупыми. Теперь я думал, что напрасно потратил время, нужно было ехать в Дувр.
Хлопнула дверь, горничная отправилась за чаем. Я выглянул в окно и, вспомнив заверения трактирщика, хмыкнул:
— Вид хорош лишь тем, что можно отсюда сторожить сундуки.
Внизу носильщики разгружали крытую повозку. Должно быть, капризная толстушка уговорила деда, он позволил ей остаться, и нанятые грузчики перетаскивали чемоданы в гостиницу, мешая гвардейцам капитана Годена — те переносили кованые сундуки.
— Ты не мог бы полить мне? — попросила Элен.
Я наклонил фарфоровый кувшин, она ополоснула лицо над медной чашей, вытерлась полотенцем и прилегла.
— Что теперь? — спросила виконтесса.
— Я поднимусь на корабль, как только он прибудет в порт. Ты, если хочешь, оставайся здесь, мы пришлем за тобою перед самым отплытием, — сказал я.
— И мы поплывем в Россию, — задумчивым голосом промолвила Элен.
— Да, через Кенингсберг, а там меня ждет секретное предписание, и мы будем следовать указу государя императора.
— Мы поплывем не в Петербург?! — воскликнула Элен.
Виконтесса приподнялась на локте, в глазах смешались ужас и восторг. Она боялась неопределенности, ожидавшей ее в России. Мои слова вселили в нее новую надежду. Элен хотела верить, что мы поплывем в такое место, в котором судьба ее сложится самым счастливым образом, а главное, она получит доказательства счастья, как только услышит название этого места.
— Мы поплывем не в Петербург?! — повторила она.
— Мы узнаем это, когда вскроем секретное предписание, — ответил я. — В Кронштадте навигация еще не открыта. Так что до Петербурга придется добираться по суше.
Отворилась дверь, вошла горничная и принялась расставлять чайный прибор. Проказница держалась так, чтобы я незаметно для виконтессы мог дать волю нескромным рукам. Но я не соблазнился. Перед уходом девчушка взглянула на меня с недоумением. Я выдал застенчивую улыбку и закрыл за нею дверь.
— Андрэ, а ты не хотел бы уехать куда-нибудь вместе со мною? — спросила виконтесса.
— Э-э… — лишь успел выдать я.
— Андрэ, иди ко мне. Иди ко мне, — позвала Элен.
Я наклонился навстречу ее протянутым рукам, и вдруг с улицы донесся грохот и ругань. Я выпрямился и посмотрел в окно.
Перед входом в пыли друг против друга сидели гвардеец и служащий гостиницы. Они только что столкнулись и плюхнулись на землю, обронив свои ноши. Гвардеец тащил зеленый саквояж капитана Годена, а служащий — круглый сундучок капризной толстушки. И саквояж, и сундучок от удара раскрылись, содержимое вывалилось, туалетные принадлежности и всевозможные безделушки усеяли пятачок земли между незадачливыми носильщиками.
Я вспомнил, какого рода коллекцию хранил сэр Оливер, и содрогнулся, рассматривая предметы, рассыпавшиеся из зеленого саквояжа.
— Что там? — с досадой спросила виконтесса.
