Хулия Наварро - Глиняная Библия
Старик снова закрыл глаза, размышляя над словами Клары. Его удивило, что его внучка разговаривала с ним очень спокойно. Следовательно, она спокойно воспринимала информацию, касающуюся его планов организовать крупномасштабный грабеж музеев Ирака и тем самым лишить иракский народ древнего культурного наследия. Клара сильно любила эту страну и выросла, мечтая о том, что будет разыскивать затерянные города. Она благоговела перед любым предметом, имеющем отношение к древним цивилизациям, – и вдруг захотела стать во главе крупного бизнеса, единственной задачей которого было красть археологические ценности Ближнего Востока.
– Чего ты хочешь, Клара?
– Я хочу, чтобы ни Ахмед, ни Ясир не смогли воспользоваться ситуацией, в которой мы оказались. Хочу, чтобы ты рассказал, как мне следует поступать и что нужно им говорить – да и вообще, чтобы ты рассказал мне обо всем, что, по-твоему, должно быть сделано.
– Мы собираемся похитить у Ирака его прошлое.
– Я знаю.
– И тебе все равно?
Прежде чем ответить, Клара на несколько секунд задумалась. Нет, ей, конечно, было не все равно, однако преданность своему дедушке она поставила выше преданности кому-либо или чему-либо, в том числе и своей стране. Кроме того, она в глубине души не верила, что людям Альфреда удастся похитить буквально все ценное. Не так уж просто вынести из музеев находящиеся в них экспонаты, хотя люди, привлеченные дедушкой к операции, по всей видимости, попытаются проникнуть в лучшие музеи страны.
Я не стану тебя обманывать, – сказала Клара. – Когда Ахмед рассказал мне об этой операции, мне поначалу не хотелось верить, что все это – правда. Однако я не могу что-либо изменить, как не могу изменить и тебя, а потому чем быстрее все это закончится, тем лучше. Что меня беспокоит, так это то, что ты серьезно болен и с тобой пытаются нехорошо обойтись. Вот это меня действительно беспокоит.
– Ну раз уж ты теперь все знаешь… Что ж, бери власть в свои руки. Однако пусть у тебя на этот счет не будет никаких иллюзий: я не потерплю ничьих ошибок, даже твоих.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– В плане проведения операции не будет никаких изменений. Я уже сказал Ахмеду, что от него требуется, а также что требуется от Ясира и…
Старик не договорил. Его глаза потускнели, и Клара почувствовала, что его рука стала холодной и безжизненной. Она закричала – нет, даже не закричала, а взвыла, как волчица.
В комнату вбежали доктор Наджеб и Самира, они сразу же бросились к старику. Вслед за ними появилась Фатима. Подскочив к Кларе, она обняла ее.
А еще через несколько секунд в комнату ворвались двое охранников с пистолетами в руках. Услышав крик, они подумали, что на старика кто-то напал, и бросились его спасать.
– Выйдите отсюда все! – приказал врач. – И вы тоже, – бросил он Кларе.
Фатима первой пришла в себя и, видя, как сильно Клара потрясена, а охранники недоуменно топчутся у двери с оружием в руках, решила, что должна попытаться как-то объяснить случившееся.
– Это была лишь ложная тревога, с хозяином все в порядке, – сказала Фатима, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности.
Клара наконец тоже пришла в себя и, увидев охранников, в нерешительности стоявших в дверях, сказала:
– Все в порядке. Ничего серьезного не произошло. Просто я упала и ушиблась. Мне жаль, что я всех всполошила.
Охранники и остальные столпившиеся в дверях люди смотрели на Клару, не веря ее словам: тот отчаянный крик, который они только что слышали, вряд ли мог исходить даже от истерической женшины, которая упала и ушиблась. Кроме того, Клара явно ничего себе не повредила, а потому все были уверены, что она лжет.
Клара выпрямилась, осознавая, что от того, как она себя поведет, во многом зависит, будут ли в дальнейшем повиноваться ей эти люди.
– Я вам сказала, что ничего серьезного не произошло! Идите занимайтесь своей работой! И держите язык за зубами! Если кто-нибудь из вас позволит себе сболтнуть лишнее или начнет фантазировать, он скоро об этом пожалеет. А вы, двое, останьтесь здесь, – Клара указала рукой на двух охранников, забежавших в комнату Танненберга вслед за Фатимой.
Фатима вытолкала всех остальных из дома и закрыла входную дверь, чтобы никто не видел, как сильно по-прежнему обеспокоены охранники Танненберга, вышедшие вместе с Кларой в коридор.
– Я хочу, чтобы вы не вздумали обронить хоть слово о том, что здесь видели, – заявила Клара.
– Понятно, госпожа, – сказал один из охранников.
– Если проболтаетесь, то дорого за это заплатите. Если будете держать язык за зубами, я вас щедро вознагражу.
– Госпожа, вы ведь знаете, что мы уже много лет работаем на господина Танненберга, и он нам доверяет, – произнес один из охранников.
– Я знаю, что доверие имеет свою цену, а потому не совершайте ошибок и не пытайтесь продать информацию о том, что происходит в этом доме. А сейчас станьте у двери и никого сюда не впускайте.
– Хорошо, госпожа.
Клара вернулась в комнату дедушки, стараясь не производить шума. Доктор Наджеб с тревогой смотрел на Танненберга.
– Что с ним произошло? – спросила Клара.
– Именно об этом я хотел спросить у вас.
– Он снял кислородную маску, мы с ним разговаривали, и вдруг его глаза словно потухли, и по его телу пробежала судорога.
– Я больше не буду вам повторять, что либо мы увезем вашего Дедушку отсюда, либо он долго не протянет.
– Мой дедушка останется здесь. А теперь скажите мне, в каком он сейчас состоянии.
– Его состояние можно назвать критическим. У него снова едва не остановилось сердце. Нам нужно подождать результатов обследования, которое я только что провел. Радиография печени показывает» что раковая опухоль снова увеличилась. Но больше всего меня сейчас беспокоит его сердце.
Он в сознании?
– Нет. А теперь позвольте мне делать свою работу. Оставьте нас, я буду держать вас в курсе. С этого момента я буду находиться рядом с ним неотлучно.
– Делайте все, что только можете, но не дайте ему умереть.
– Это вы, похоже, твердо решили не дать ему выжить.
Слова Салама Наджеба были для Клары хуже пощечины, однако она не стала ему ничего говорить, потому что знала: он все равно ее не поймет.
Выйдя из комнаты дедушки, Клара натолкнулась на Ахмеда, который пытался пройти к Танненбергу, но его не пускала Фатима.
– Что произошло? Люди взволнованы, они говорят, что ты кричала, и думают, что с твоим дедушкой что-то случилось.
– Я упала и вскрикнула от боли, вот и все. С моим дедушкой все в порядке, он просто немного устал.
– Мне нужно с ним поговорить. Я сегодня ездил в Басру.
– Говорить тебе придется со мной.
Ахмед пристально посмотрел на Клару, пытаясь догадаться по выражению ее лица, что произошло на самом деле.
– Завтра я уезжаю и поэтому хочу проконсультироваться у него по некоторым вопросам. Насколько я знаю, этой операцией руководит твой дедушка, и никто мне не сообщал, что произошли какие-то изменения. Как бы то ни было, никто не станет выполнять ни одно твое распоряжение, в том числе и я.
Клара поразмыслила над словами мужа и решила, что сейчас не время для противоборства с Ахмедом, потому что не была уверена в своей победе. Если она станет настаивать на том, чтобы он разговаривал с ней, а не с Альфредом, Ахмед догадается, что дедушке стало совсем плохо, и она даже представить не могла, к каким это может привести последствиям. Поэтому она решила вести себя как та Клара, какой она была раньше, хотя уже и сама не знала, много ли в ней еще осталось от той, прежней, Клары.
– Хорошо, но тебе придется подождать до завтра. Кстати, найди себе какое-нибудь другое место для ночлега. Мне уже надоело притворяться, делать вид, что у нас с тобой все по-прежнему.
– Думаешь, с нашей стороны будет разумно именно сейчас дать понять всем, что мы собираемся развестись? Это принесет только вред – и тебе, и нашему делу. Люди перестанут тебя уважать, если узнают, что ты осталась без мужа, тем более что твой дедушка вот-вот умрет.
– Мой дедушка не умрет! – гневно сказала Клара. – Даже и не надейся на это.
– Я вовсе не горю желанием спать в твоей комнате. Если хочешь, я лягу в общей комнате. Там я тебе мешать не буду.
Настойчивость Ахмеда разозлила Клару: она знала, что ему хочется остаться на ночь в этом доме лишь для того, чтобы попытаться выведать, что же здесь на самом деле произошло. Если она станет с ним спорить, он еще больше укрепится в своих подозрениях, однако Клара решила стоять на своем.
– Мне не хочется находиться с тобой даже под одной крышей, потому что я знаю: ты желаешь нам зла – и мне, и моему дедушке. Поэтому лучше поищи себе для ночлега какое-нибудь другое место.
– Я вовсе не желаю тебе зла.
– Видишь ли, Ахмед, я отчетливо вижу по твоему лицу, что у тебя на уме. Я не знаю, как давно наши отношения изменились в худшую сторону, но для меня очевидно, что это почему-то произошло. Я не хочу, чтобы в моем доме спали чужие люди, а ты для меня теперь совсем чужой.
