Вниз по темной реке - Одден Карен
— Люси — вторая ваша дочь?
— Служанка, — хмуро ответил Альберт.
Я приободрился, услышав, что Роуз уехала не одна, и сделал себе пометку: после разговора с судьей поговорить с Люси.
— Как долго она у вас служит?
— Шесть лет. Появилась с блестящими рекомендациями от прежних хозяев. — Альберт покачал головой. — У них с дочерью были прекрасные отношения.
Все как обычно…
— Во сколько начался бал?
— В девять вечера подали ужин, затем начались танцы. — Судья потер рукой кожаный подлокотник. — Роуз осталась в гостях на ночь. Возвращаться домой — целое дело, а так у них с подругами всегда есть время посплетничать.
Судья говорил о дочери, словно та была еще жива, и я, отметив это, не стал его поправлять.
— Дочь лорда Харви — близкая подруга Роуз?
— Да. Ее зовут Эдит, она — младшая дочь. Старшая у них не замужем, недавно уехала на год за границу.
— Понятно, — пробормотал я, записав имя в блокнот. — А Люси домой вернулась?
— К ужину, — кивнул Альберт. — Сказала, что помогла Роуз нарядиться.
— Ваша дочь помолвлена?
— Нет. Впрочем, в поклонниках недостатка она не испытывает. Молодые люди выстраиваются в очередь, чтобы их внесли в бальную карточку Роуз, присылают ей дурацкие букеты…
В голосе судьи зазвучали нотки заботливого родителя, и вдруг он осекся, уронив руку, и сразу осунулся. Вспомнил, что опекать больше некого. Пусть помолчит. Мгновенное осознание смерти дочери — лишь первое из испытаний, которые отцу предстоит выдержать в течение нескольких следующих недель.
— Вы говорили о большом количестве поклонников, — наконец нарушил тишину я.
Альберт уставился в камин; пламя бросало отблески на его лицо.
— Ее мать наверняка припомнит несколько имен. Правда, сейчас она вне себя от горя — не стоит ее беспокоить.
— У вас есть еще дети?
— Двое сыновей — Хью и Питер. Оба студенты.
Выражение лица судьи вновь изменилось. Вспомнил, что придется и сыновьям сообщить о смерти сестры…
— Когда они приезжали домой последний раз?
— Уверен, что вы не подозреваете мальчиков! — метнул на меня тяжелый взгляд Альберт.
— Разумеется, нет, однако она могла доверить братьям нечто…
— Они с самого Рождества в университете. Так что — нет.
Он отвлекся на треснувшее в камине полено и вновь потер подлокотник. Должно быть, привычка: кожа в этом месте выглядит истертой.
Пожалуй, наступил подходящий момент предъявить собеседнику фотографию из медальона, однако я пока оставил ее в кармане, надеясь, что молодого человека опознает служанка. К тому же, если судья не подозревает о существовании медальона — скорее всего, ничего не знает и о поклоннике Роуз, с которым мне хотелось пообщаться, пока это не сделал ее отец.
— Значила ли Темза что-то особенное для вашей дочери или для всей семьи?
— Темза? — Судья отвел взгляд от камина.
— Странно, что Роуз нашли в лодке.
У меня в голове зазвучали слова сержанта Коннела, что девушка, мол, сплавлялась наподобие груза.
— Не могу припомнить ничего в этом роде, — сказал сбитый с толку Альберт. — Ну, конечно, реку она видела — хотя на что там смотреть?
— Возможно, кто-то из ваших родственников торгует или, например, вкладывает деньги в предприятия, имеющие склады в районе верфей?
— Таких у нас нет. — Судья оперся тяжелым локтем о подлокотник, оставив на нем вмятину, и потер лоб. — Я сразу подумал о собственных делах, о приговорах, которые могли кого-то привести в ярость. Однако последние несколько месяцев я вел совершенно рядовые процессы, и все решения были вполне разумны. — Он вдруг поднял руку. — Хотя… если кто-то из подсудимых посчитал, что с ним обошлись несправедливо, в первую очередь такой человек постарался бы причинить вред именно мне или моим клеркам. Мы-то ведь на виду, если на то пошло.
— Приходилось ли вам за последние несколько лет вести процессы, связанные с Темзой — скажем, в отношении работающих на ней компаний?
— Ну, если хорошенько покопаться, — поднял брови судья, — то не меньше четверти дел так или иначе связаны с рекой. Склады, судоходные компании, товары, почта, профсоюзы, налоги…
— Какое-то из них могло вызвать особое озлобление против вас?
Судья задумался и наконец сказал:
— Был в прошлом году один процесс против чайной компании…
Порой случается, что в самом начале расследования фигурирует возможный мотив, который невольно затмевает все остальное, и я всегда старался не попасться на этот крючок. А вот теперь не удержался и попросил меня просветить.
— Наверняка вы слышали о законе, посвященном качеству пищи и медикаментов, — начал Альберт.
— Да, разумеется.
— Так вот, в прошлом году чайную компанию «Желтая звезда» обвинили в том, что она подмешивает в чаи посторонние вещества. Согласно новому закону компанию признали виновной и оштрафовали. «Желтая звезда» заявила, что подобное произошло всего лишь с одной партией, и то без их ведома. Якобы таможенных инспекторов кто-то подкупил, чтобы те выехали с проверкой именно в этот конкретный день. — Судья покачал головой. — Так или иначе, еще до судебного заседания поговаривали, что компания разбавляет чай рубленым листом боярышника, подмешивая для веса песок. В конечном счете «Желтой звезде» пришлось понести ответственность за качество продукции на собственных складах.
— Когда состоялся процесс? — уточнил я, сделав пометку в блокноте.
— В сентябре прошлого года. В начале сентября, — ответил Альберт, почесав в затылке.
— Больше никаких громких дел не припоминаете?
В камине снова щелкнуло полено, и судья невольно вздрогнул.
— Мне нужно подумать.
В дверь постучали, и в кабинет просунула голову служанка.
— Прошу прощения, ваша честь, миссис Альберт просит вас срочно зайти в ее комнату.
Мы одновременно поднялись.
— Сообщайте мне, что вам потребуется, — отрывисто бросил судья. — Деньги, факты — все что угодно, только найдите того, кто это сделал. Мы не успокоимся, пока не узнаем.
Он быстро прошел мимо и был уже у двери, когда я решил напомнить, что хотел бы поговорить с Люси.
Обернувшись, судья прищурился, словно раздумывая, какой ущерб его дому нанесет подобный разговор, и все же кивнул.
— Мэри, проводите инспектора в гостиную и пригласите Люси.
Дверь захлопнулась, и я остался наедине с испуганной и, видимо, недавно плакавшей Мэри.
— Наверное, это ужасное событие для всех домочадцев.
— Такое несчастье… — прошептала служанка, провела меня в соседнюю комнату и присела в реверансе.
Огня в гостиной не зажигали, и я поежился, пожалев, что не удалось остаться в кабинете. Конечно же, судья не желал, чтобы кто-то рылся в его бумагах. Я продрог и проголодался — с утра перехватил лишь пару бутербродов с маслом.
Все на свете отдал бы за чашку горячего кофе.
* * *— Вы хотели меня видеть? — раздался голос за спиной.
М-да, не слишком привлекательна. Лет тридцати, вес средний, квадратная челюсть. Острый носик, волосы серые, как у мышки. Лицо напряженное.
Люси подошла ближе, и, присмотревшись, я заметил красивые серые глаза, опушенные темными ресницами. Служанка задумчиво меня изучила, и я с облегчением понял, что она далеко не глупа. Пожалуй, от Люси будет толк, надо лишь завоевать ее доверие.
— Вы Люси?
— Люси Марлинг.
— Инспектор Корраван, — представился я, закрыв за ней дверь. — Давайте присядем, — возможно, мне понадобится кое-что записать.
Мы подошли к креслам у холодного камина, и Люси долго усаживалась, оправляя юбки. Наверняка ее уволят, так как сестер у Роуз не было, — стало быть, Люси придется искать другое место, для чего потребуется хорошая рекомендация от Альбертов. Правду она мне расскажет лишь при условии, что слова ее не дойдут до ушей судьи и его супруги.
Моя вступительная речь ничем не отличалась от десятков других таких же речей.
— В подобных случаях семья и подруги в первую очередь озабочены тем, чтобы защитить память покойной, и причиной тому — любовь и привязанность. — Я привычно поднял руку, предупреждая протест собеседницы. — Это вполне понятное мне побуждение. Тем не менее, порой забывают рассказать об особенностях характера или привычках погибшего человека, а именно такие подробности и помогают больше всего. К сожалению, чаще всего они всплывают слишком поздно. — Сделав паузу, я продолжил: — Например, два года назад пропал состоятельный молодой джентльмен. Через три дня его нашли убитым в Уайтчепеле. Что стоило его друзьям сообщить, что бедняга посещал боксерский клуб? Мы знали бы, где искать пропавшего, и вполне могли найти его живым.
