Роберт ван Гулик - Четыре пальца
Судья Ди удовлетворенно кивнул:
— Да, похоже, что ты прав, Дао Гань. Но скоро мы все это выясним. Мне нужно допросить этих троих. Прикажи начальнику стражи доставить Сэн Цю из тюрьмы в комнату, где находится труп. Я тоже туда приду, как только разберусь с этими бумагами. А потом пусть приведут сестру Сэна и третьего бродягу ко мне на допрос.
Когда судья вошел в помещение, где находился труп, он почувствовал противный запах. Он подумал, что нельзя держать труп незахороненным столь долго в такую жаркую погоду.
Закованный в цепи, Сэн Цю стоял меж двух стражников прямо перед столом, на котором лежал труп, прикрытый циновкой. У изголовья стоял начальник стражи, а рядом с ним — Дао Гань.
Судья подошел к ним. Засунув руки в длинные рукава, он внимательно осмотрел Сэн Цю. Потом подал начальнику стражи знак откинуть циновку.
Святые Небеса! Это же он! — воскликнул Сэн Цю.
Да, это труп того самого старика, которого ты так жестоко убил, — сурово сказал судья.
Сэн Цю разразился потоком проклятий. Один из стражников крепко ударил его по голове рукоятью меча, пробурчав при этом:
— Веди себя прилично!
Словно бы вовсе не ощутив удара, гигант только затряс головой.
Я ничего ему не сделал! — вскричал он. — Этот старый болван вышел вчера вечером от нас в добром здравии.
Кто это такой?
Один богатый идиот. Его звали Дуань. Дуань Моуцай. Владелец крупной аптеки в столице.
Что ты мне плетешь? Что же его привело к вам?
Этот старый козел помешался на моей сестре, понятно? Любыми средствами он хотел к нам присоединиться.
Кончай со своими глупыми выдумками! — оборвал его судья.
Стражник попытался еще раз огреть его по голове рукоятью меча, но тот ловко увернул и продолжал:
— Клянусь, что это чистая правда, Ваша светлость! Этот старый болван даже за это нам платил. Так ему приглянулась моя сестра. Но она-то не желала брать от него денег. Ну и теперь сами видите, какую кашу она заварила. Повесила на мою шею подозрение в убийстве.
Начальник стражи подскочил к Сэн Цю и замахнулся на него плеткой, но судья отрицательно покачал головой. Он пристально посмотрел на бродягу. Он понимал, что это отъявленный мерзавец, но у судьи сложилось впечатление, что он говорит правду. Сэн Цю воспринял молчание судьи Ди как недоверие к своим словам. Он рухнул на колени и начал причитать:
— Ни я, ни мой приятель в жизни никого не убивали, клянусь вам! Одно дело — прихватить отдившуюся курочку или заблудившегося поросеночка или даже одолжить немного денег у случайного прохожего. Конечно, такое бывало, но чтобы убивать — никогда, господин! Об этом мы никогда даже не помышляли. А уж тем более дядю Дуаня. Я же вам сказал, что он регулярно платил нам деньги.
— Твоя сестра спала с Дуанем?
— Конечно, но ведь в этом нет никакого преступления!
— Она что, проститутка?
— Кто? — не понял Сэн Цю.
— Уличная девка.
— Ах, вот оно что! Нет, ни в коем случае! И имею в виду, что не постоянно. Только время от времени, когда мы остро нуждаемся в деньгах. Но обычно она имеет дело только с юношами, которые ей нравятся, и ничего за это не берет. Моя сестричка — совершенно бесхозный капитал, Ваша светлость! Пока был жив дядя Дуань, от нее был хоть какой-то прок. Я всегда говорил своему приятелю: Чан, говорил я, пока моя сестрица держит дядю Дуаня на коротком поводке, я готов на это смотреть сквозь пальцы. Но теперь, когда дядя Дуань мертв, ей придется начать работать. Не могли бы вы, господин, помочь мне получить какую-нибудь официальную бумагу, где бы говорилось, что ей дозволено заниматься этим делом, разумеется, при условии регулярных выплат в казну…
— Отвечай только на мои вопросы! — резко оборвал его судья. — Признавайся, когда тебя нанял на службу ростовщик Лэн?
Гигант медленно выпрямился и изумленно уставился на судью.
— Нанял на службу ростовщик? Ну нет! Стану я связываться с такими мерзкими кровопийцами! Моим хозяином был Пекарь Ляо из Южного Порта в Цзянбэе. Лихой, скажу вам, парень, может метнуть нож на расстояние в пятьдесят шагов и никогда не промахнется! Но в последнее время Пекарь слишком сильно стал задирать нос, поэтому мы с приятелем решили от него отделиться. Дядя Дуань заплатил ему за нас откупного, и теперь я сам себе хозяин. Но Пекарь поставил слишком много условий. На про шлой неделе он сказал, что мы с Чаном должны переправить через реку еще два ящика контрабанды для него. Но я сказал: нет, этого я делать не буду: выкуп заплачен — и делу конец. А с контрабандой всегда можно попасться в лапы пограничникам. Нет уж, спасибо! Они сначала забьют тебя насмерть, а потом скажут: своим молчанием он признал вину. Нет, это не по мне!
Судья Ди бросил на Дао Ганя многозначительный взгляд, потом спросил Сэн Цю:
— Где вы должны были получить эти ящики?
— Откуда я знаю? Пекарь говорил о каком-то богатее, у которого имеется лавка возле большого рынка. Потом Дуань начал объяснять Пекарю, что мы не желаем ввязываться в это грязное дело, что деньги ему заплачены и теперь он не имеет никакого права нами помыкать. Тогда Пекарь надулся и смотрел на дядю Дуаня с нескрываемой ненавистью.
Судья Ди задумчиво покручивал усы, потом внезапно спросил:
— А что вы натворили вчера вечером?
Натворили? Ничего, господин! Дуань сказал, что пойдет в город где-нибудь перекусить, ну а мы с сестрой и приятелем направились поиграть в кости в харчевню «Красный Карп». Мы засиделись там допоздна, а когда вернулись домой, дяди Дуаня там не было. И сегодня он тоже не появился. — Верзила задумался, по лбу его пробежали глубокие морщины. Он еще раз взглянул на труп и пробормотал: — Но такого от Пекаря я не ожидал. Никогда бы не подумал!
Что ты там бормочешь? Чего бы ты не ожидал от Пекаря?
Ну, что он пришлет своих людей, чтобы они расправились с дядей Дуанем! Конечно, Пекарю не нравилось, что дядя Дуань нас выкупил, ну и что? Правда, Пекарь прекрасно знал, что для меня дядя Дуань — гарантированная чашка риса, а после его смерти я снова окажусь у него в руках. Ну и мерзавец!
Куда вчера Дуань отправился ужинать?
Он мне этого не сказал. Спросите лучше у моей сестры: прежде чем он вышел, они о чем-то шептались в углу.
Судья достал из рукава золотой перстень.
Ты когда-нибудь видел это кольцо? — спросил он.
А как же! Это же перстень дяди Дуаня, он получил его еще от отца. Моей сестре он очень понравился, и она страшно хотела получить его от дяди Дуаня. Сколько раз я ей говорил: попроси его, и он тебе отдаст этот перстень, только счастлив будет! Но, понятно, эта баба делать этого не хотела. Страшно хлопотно, господин, иметь такую взбалмошную сестру!
Уведите его в тюрьму! — бросил судья Ди начальнику стражи, после чего обратился к Дао Ганю: — Прикажи стражнице привести ко мне в кабинет сударыню Сэн.
Потом он развернулся и вышел из судебного зала.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Судья удобно устроился за письменным столом и довольно улыбнулся. Дело о контрабанде, которое доставило ему столько хлопот, казалось, близится к успешному разрешению, поскольку он не сомневался, что по этому вопросу Сэн Цю сказал чистую правду. Сразу же после допроса сестры Сэна судья намеревался отправить гонца к своему коллеге в Цзянбэй с сообщением, что Ляо, главарь банды из Южного Порта в его округе, замешан в неудачной переправке контрабанды. Тогда тамошний судья может отдать приказ об аресте этого молодчика и заставить его признаться, для кого предназначались контрабандные товары. В конечном счете получалось, что им вполне мог быть ростовщик Лэн. Лэн — отпетый негодяй, и именно он подходил на роль богатого человека, у которого есть большая лавка возле рынка.
Но вдруг улыбка сползла с его лица: хотя дело о контрабанде близилось к разрешению, но тайна смерти Дуань Моуцая была покрыта еще большим мраком, чем раньше. Он не верил, что Лэн замешан также и в этом. Очевидно, Дао Гань был прав, когда говорил, что Лэн по чистой случайности дважды столкнулся со всей этой ком-шей. Но какую роль сыграли в этом убийстве Сэн Цю и его сестра? Разумеется, их алиби не стоило и ломаного медяка, потому что отребье, приходящее в «Красный Карп» играть в кости, будет утверждать, что Сэн с сестрой весь вечер провели там, даже если их там никто вообще не видел. Судя по рассказу сына Лэна, более вероятным представлялось, что именно Сэн с сестрой отнесли труп в хижину дровосека. Впрочем, это еще не являлось доказательством того, что они же и совершили убийство.
За дверью послышались голоса. Дверь распахнулась, и Дао Гань пропустил в комнату пожилую тюремщицу и молодую девушку. Тюремщица собиралась уйти, но судья знаком указал ей на табурет в углу. Допрашивать девушку в отсутствие свидетельницы женского пола было бы неразумно. Судья строго посмотрел на девушку, и та метнула ему в ответ взгляд черных суровых очей. На ней были застиранные синие хлопчатобумажные куртка и штаны, а длинные, черные с отблеском волосы двумя хвостами, перехваченными красными тесемками, ниспадали на плечи. На загорелых щеках играл здоровый природный румянец, маленькие губки были алыми, словно вишни, а длинные брови изящно изгибались. На лице у нее не было следов ни пудры, ни румян; родинка у левого уголка рта придавала ей большую пикантность, чем самые утонченные косметические ухищрения опытной куртизанки перед грандиозной вечеринкой.
