Валерий Введенский - Сломанная тень
– Спасибо вам, – смущенно обернулся он к экономке. – Уж простите, не ожидал такую страсть увидеть.
В ответ женщина многообещающе улыбнулась.
– Четвертого дня, говорите, пропала? – отвлек Аглаю от матримониальных планов Тоннер.
– Да! – вздохнула она. – Все из-за гада французика!
– Что за французик?
– У Порфирия Кузьмича, моего хозяина, старшие дочки давно замужем, а младшенькую, Ксению, он задумал за дворянина выдать. Решил Ксюшу по-французски учить, нанял гувернера из Парижу. Вы б его видели! Волосы зализаны, панталоны срамоту обтягивают так, что смотреть тошно. Я ему комнату показываю, а он меня за задницу хвать! Как развернулась, как въехала локтем! А ему хоть бы хны, даже прощения не попросил. Только глаза голубые вытаращил от удивления. Ко мне больше не лез, принялся за Фроську. А она-то, дурочка молоденькая, хвост распушила! По ночам к нему бегала. Я пыталась ее вразумить! Жалко было глупышку, такая же сирота, как и я. В благодарность только гадостей наслушалась: «Сами помирайте старой девой, а меня Пьер замуж зовет, во Францию с ним уедем».
– Обманул? – коротко спросил доктор. История показалась ему банальной, важно было выяснить дату смерти.
Аглая Мокиевна внезапно замолчала. Илья Андреевич посмотрел на нее и по сжатым губам понял: не так банальна история, поворотец какой-то имеется.
– Аглая Мокиевна! Вы рану-то на голове Фроськи заметили? Может, стукнул ее французик, а потом в воду бросил?
Тоннер был почти уверен, что девица утопилась, но неожиданно услышал:
– Не могу я рассказать! Порфирию Кузьмичу поклялась!
– Клятвы, данные частному лицу, на полицию не распространяются, – возразил Тоннер. – Правильно, Захар Григорьевич?
– Так точно!
– Давайте так! Если ваша тайна к делу отношения не имеет, она меж нами и останется. Но ежели преступление за этим стоит, Захар Григорьевич Варенникова сам допросит, а вы вроде ни при чем окажетесь.
– Илья Андреевич – человек порядочный! Даже не сомневайтесь, так и поступит, – заверил сомневающуюся экономку Пушков.
– А сторож? – спросила Аглая Мокиевна.
– А Макар пока погуляет, – распорядился доктор.
– На помин бы души! – взмолился Макар.
– А ну пшел вон! – процедил Илья Андреевич. – Сегодня же рапорт подам, что вымогательством промышляешь!
Сторож попятился к двери.
– Пишите, коли грамотные! Сами будете покойников караулить. Да на такой работе водку надо бесплатно давать! За вредность!
Тоннер не выдержал, запустил в Макара табуретом. Сторож увернулся и торопливо скрылся за дверью.
Аглая Мокиевна начала рассказ:
– Порфирий Кузьмич – человек старомодный, деньги банкам не доверяет. Все дома хранит, в наличности. Часть в тайнике, остальное – в сундуке под кроватью, на которой с Надеждой Борисовной спят. В спальню из прислуги только меня допускали да Фроську – хозяйку одевать да причесывать. Как любовь у них завертелась, начал французик Фроську уговаривать: давай, мол, украдем чуток, а сами во Францию сбежим. Фроська и пустила его в спальню, когда хозяев не было. Французик все ассигнации забрал и серебро, да и был таков. Сказал Фроське, что сбегает за билетами на пароход, купит и за ней вернется. Ждала она до вечера, да сами понимаете, напрасно. А Порфирий Кузьмич перед сном заглянул в сундук и сразу все понял.
– Бил? – уточнил Тоннер. Спина утопленницы была в кровоподтеках.
– Ну не целовать же ее! Потом в одном платье на улицу выставил. Иди куда хочешь! А с меня Порфирий Кузьмич слово взял, что никому не скажу. Если купцы узнают – каюк Варенникову. Никто кредитов больше не даст, сразу все векселя предъявят, а так надежда поправить дела есть. Про тайник-то Фроська не знала.
– Когда это было?
– Тридцатого числа.
В покойницкую вошел Денис:
– Илья Андреевич? Вы?
– Денис Кондратович! Очень кстати! – обрадовался Тоннер. – Взгляните! Интереснейший труп! Предмет жарких споров на кафедре. Очень обяжете, если зарисуете для атласа.
– Для какого атласа? – В морг вальяжной походкой вошел пожилой мужчина. За ним семенил молодой брюнет, нацепивший для солидности очки. Замыкал шествие Макар. – Илья Андреевич, почему посторонние в морге?
– Квартальный надзиратель Пушков проводит опознание, – почтительно поклонился Тоннер.
– А вы при чем? Вскрытие проводил Борис Львович, – вальяжный мужчина, не оборачиваясь, указал через плечо на брюнета.
– Точно так-с. – Брюнет изобразил на лице услужливость и радость. – И осмелюсь напомнить, что вы, Сергей Алексеевич, изволили согласиться с моими выводами. Подкожное вздутие доказывает, что тело пробыло в воде не меньше месяца…
– Я же объяснял вам! – перебил Тоннер. – Выловили ее в восемь утра, а в морг из Лахты привезли в пять пополудни. Солнце вчера как летом жарило, ураган только к вечеру начался. Думаете, на пристани труп рогожей прикрывали? Уверяю вас, валялся на солнцепеке. Оттого и раздулся.
– Илья Андреевич! – строго перебил его вальяжный господин. – Я вчера поставил точку в вашем споре. Месяц!
– Сергей Алексеевич! Вчера после нашего разговора я не поленился и вскрыл легкие покойницы, после чего сделал анализ находившийся там жидкости. Речная вода! Покойница утопилась не в заливе…
– Что это меняет? – раздраженно спросил вальяжный господин.
– Значит, она городская, кто-то ее ищет. Захар Григорьевич сегодня обошел Васильевский остров и выяснил, что четыре дня назад, тридцатого октября, у купца Варенникова пропала горничная. Экономка только что опознала покойницу…
– Довольно! – щелкнул пальцами вальяжный господин. Его классический профиль с прямым носом, узкими губами и выразительными темными глазами портила массивная бородавка на левой щеке. – Надзиратель! Опознание произведено?
– Так точно! Горничная…
– Так какого черта вы тут прохлаждаетесь?
– Виноват, ваше благородие! – Пушков вытянулся в струнку и отдал честь.
– Вон! И вас, сударыня, не смею больше задерживать!
– Аглая Мокиевна, позвольте, я вас домой отвезу! – предложил Пушков.
– С удовольствием! – обрадовалась экономка.
– Захар Григорьевич, не подождете ли меня во дворе? Я выйду через несколько минут! – попросил Тоннер.
– Конечно! – Пушков с экономкой направились к двери.
– Через несколько минут? – удивился Сергей Алексеевич. Узкие губы скривились в нехорошей улыбке. – Вас уже четверть часа студенты дожидаются!
Тоннер схватился за брегет:
– Вот черт!
– Вот именно, Илья Андреевич! А все из-за нездоровой страсти к расследованиям! Я не раз уже по-дружески советовал вам делать медицинские заключения исключительно по результатам вскрытия. «Что вижу, о том пишу». И никак иначе. В этом принцип экспертизы!
– Но… – Илья Андреевич показал на труп несчастной Фроси.
Сергей Алексеевич сбить себя не дал:
– Вторым источником суждений должны быть ваши знания. А вот опрос свидетелей оставьте полиции.
– Но…
– Прошу не перебивать! Свидетельницу могла подвести память. Скажем, не тридцатого октября она покойницу видела, а тридцатого сентября. Это не наше дело, Тоннер, ясно вам? Наше дело проводить экспертизу и воспитывать студентов. Понятно?
– Понятно! – Тоннер опустил глаза. – Могу идти на семинар?
– Нет! Вместо вас его проведет Борис Львович. Чтобы впредь не опаздывали!
Соперник щелкнул каблуками и, злорадно Тоннеру улыбнувшись, направился к двери.
– А вы кто такой? – Сергей Алексеевич повернулся к Денису.
– Угаров Денис, художник! – представился юноша.
– Хромов Сергей Алексеевич, академик. Заведующий кафедрой, на которой вы непонятно зачем находитесь.
– Я помогаю Илье Андреевичу в работе над атласом…
– Ах да! – припомнил Хромов начало разговора. – Что за атлас?
Тоннер замялся:
– Я осмелился приступить к работе над судебно-медицинским атласом…
– Осмелились, значит! Хм! Могу себе представить! Впрочем, pluris est ocultus testis unus[8]. Принесите-ка мне его! На досуге погляжу!
По дороге к выходу Хромов наткнулся на табурет:
– А это еще что? – строго спросил он Макара.
– Илья Андреевич меня выгнать хотели-с. А я сопротивлялся! Мне тут быть положено, не может солдат пост покинуть. Вот в ярости и запустили-с.
Хромов обернулся и покачал головой:
– И последнее, Илья Андреевич! Держите себя в руках! Ваше поведение в последнее время стало выходить за рамки допустимого.
Тоннер открыл было рот, чтобы оправдаться, но Хромов махнул рукой и через секунду покинул подвал.
– Вот черт! – нахмурившись, прошептал Илья Андреевич.
– Надзиратель на дворе ждет! – напомнил Угаров.
– Да, да! Пойдемте, Денис, пойдемте!
Пушков с Аглаей Мокиевной держались за руки и нежно смотрели друг на друга. Доктор деликатно кашлянул, чтобы обратить на себя внимание:
– Захар Григорьевич! Я ведь экспертизы по всему городу делаю. И подобную историю недавно слышал. К генералу Кречетову новый дворецкий поступил. Через месяц хозяева на дачу в Царское Село отправились, а дворецкого не взяли, поручили за ремонтом приглядывать. Вернулись только осенью и обнаружили дом пустым. Даже мебель украл. Может быть, один и тот же негодяй орудует?
