Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева
— О чем ты говоришь? Я, конечно, не мать года, но как такое может в голову прийти?
— Мартин, думаю, знает, что ты нормальная женщина. И он освободил тебя от этого выбора.
— Ровно так же, как я его когда-то освободила от выбора между мной и его больной женой, чтобы он не чувствовал себя подонком. Судьба словно дала зеркальный ответ, — вздохнула Яна.
— Колесо фортуны, оно на то и колесо, — туманно произнёс артист ТЮЗа.
— Всё против нас. Лучше не спорить с судьбой. Евочку я не брошу, наши жизненные пути с Мартином снова разошлись.
— И теперь ты живёшь с Карлом? — спросил Иван Демидович. — Я бы его возненавидел.
— У меня периодически появляются такие мысли, но я стараюсь их гасить на корню, — усмехнулась Яна. — Он же отец Евы. Ребёнок не должен чувствовать ненависть. Я живу в его замке, всё время занята своим ангелочком, думаю только о ней.
— Ты живёшь с ним? — понизил голос Иван Демидович. — Ты же знаешь, мне можно доверять.
— Знаю, ты мне как родственник. Я живу у Карла, но не с ним. Мы давно чужие, и в этом плане ничего уже не изменить.
— А его такое положение устраивает?
— Не думаю. Он постоянно подчёркивает, что мы — семья. Карл с меня пылинки сдувает, мне ни в чём нет отказа. Он же понимает, чего я лишилась. У него же есть глаза, он же видит, что моё сердце принадлежит другому.
— Но ведь это же ужасно больно. Тебе Карла не жаль? — прищурил карие глаза Иван Демидович.
— Ну почему не жаль? Жаль, конечно. Но от меня ничего не зависит, — опустила голову Яна.
— А что же Мартин?
— Я больше не думаю о нём. Знаешь, Иван Демидович, у человеческой психики, наверное, есть предел. Я имею в виду, у нормальной психики. Всякие маньяки и сумасшедшие, они, конечно, беспредельны. А здоровая психика ставит заслон, чтобы остаться здоровой, не сойти с ума. Я поняла, что у нас безвыходная ситуация, и больше ничего не хочу. Я отпустила Мартина. Пусть он будет счастлив. Ведь он тоже хотел ребёнка…
— Ты сможешь родить ему еще, вашего совместного.
— Нет, Иван Демидович, нет, — покачала головой Яна. — Ева ведь тоже не планировалась. Такой вот дар свыше. Но я так тяжело ходила, возникли осложнения, я еле выжила. Врачи спасли меня и сообщили, что матерью я больше стать не смогу. Я не подхожу Мартину, я ему ничего не смогу дать, не осуществлю его мечту. Я — пустоцвет. Он уже и так потратил на меня часть своей жизни. Хотя у мужчин есть какой-то запас времени, их биологические часы тикают значительно медленнее. Мартин потрясающий человек… Он обязательно встретит женщину, которая ему родит и с которой он будет счастлив. Ты знаешь, Иван Демидович, когда я бросила Ричарда, я очень переживала за него: аж два раза я его наказала ни за что. А когда он встретил свою Людмилу, я испытала настоящие радость и счастье за него! Честно!
Иван Демидович удивлённо посмотрел на нее.
— Ты серьёзно? Ты станешь счастливой, если Мартин найдёт себе женщину? Что ты молчишь? Яна! А почему у тебя на глаза навернулись слезы?
— Но когда Ричард нашел, я же была счастлива…
— Ты уверена, что ты его любила? Ты сама ушла от него, — возразил ей Иван Демидович.
— Сейчас я тоже ушла.
— Тебя поставили в такие условия, что ты была вынуждена уйти, это разные вещи. С ума сойти! Я всегда думал, что ты точно выйдешь замуж за принца. Что тебе вот точно должно повезти. Ты добрая и яркая, бог не мог этого не заметить.
— Особенно, если учесть, что он всех нас и создал, — хмыкнула Яна.
— Точно! Этот день для бога, когда он создавал тебя, был явно особым. Знаешь, не обычная рутинная работа, скорее, это был праздничный выходной день. Все были веселы, счастливы, свободны, — задумался Иван Демидович.
— Скорее всего, в этот день сделали Мартина, — ответила Яна. — А меня, когда шла гроза. Так и штормит всю жизнь.
— И никогда не знаешь, когда шарахнет молния? — спросил Иван Демидович, в глазах его загорелись весёлые искорки.
— Это точно. Нет, один раз шарахнула, когда я Мартина встретила. Эффект был не менее сильный, чем от молнии, а, может, даже и больше.
— Мартин… Мартин… Только и слышу от тебя. Ну что ж, давай выпьем за него, что ли? — предложил Иван Демидович.
— А давай. Я всё равно грудью не кормлю, — согласилась Яна. Ее дочке, Евочке, к тому времени исполнилось шесть месяцев.
— Чин-чин! — поднял пластиковый стаканчик Иван Демидович.
— А что здесь происходит?! В чем дело?! Вы чего тут расселись-то на нашей могиле?! — раздался вдруг разгневанный мужской голос.
Головко обернулся.
— Да нам ваша могила совсем не нужна! Мы тут просто день рождения празднуем, — совершенно искренне ответил Иван Демидович, вставая со скамейки, широко разводя руки и улыбаясь. — А хотите, я вам стихи почитаю?
Глава третья
— Я вот вижу, что ты женщина состоятельная. — Старая цыганка в пёстрой одежде окинула взглядом худую высокую Яну, которая понуро сидела на затёртой скамейке в «обезьяннике».
— Я?
