Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева
— Полегче, — засмущался следователь. — Я тебе верность не хранил, я женился, — пошутил он.
— Поздравляю! Рада за тебя! — восхитилась Цветкова.
— Ты просто непробиваемая женщина! Ни тени сожаления о содеянном. Не притворяйся, я тебе всегда нужен только по делу. Куда мне против Мартина? Скажи, Яна, а у тебя в каждом городе есть знакомый следователь? Так, на всякий случай…
— Нет, не в каждом. А вот здесь есть, хорошо, что Мартин познакомил нас с тобой.
— Садитесь и рассказывайте, что произошло, — хмуро сказал Пётр Иванович, отстраняя Яну.
— Да ничего особенного, гражданин начальник… — начал было Иван Демидович, сев на стул.
— Иван Демидович, можно я расскажу? — решительно перебила его Яна. — Я долгое время жила в Чехии, а недавно я и Карл Штольберг приехали в Санкт-Петербург. У него дела в Русско-чешском культурном центре.
— Я ушам своим не верю! — не выдержал Пётр Иванович. — Ты говоришь, что приехала с семьёй? Ты серьёзно?! Яна! Янка, ты помнишь, как мы тусили на Неве, где я тебе сделал предложение и разбил витрину с пирожными? Да, всё! Каюсь! Сейчас я женат, я другой человек, — поднял руки следователь, словно сдаваясь. — Но что стало с тобой? Ау! Ты где? Я тебя не узнаю! Где та лёгкая на подъём свободная женщина, выглядевшая на десять лет моложе? От тебя исходила просто опьяняющая аура. Ты серьёзно променяла Мартина на какого-то князя? Ты — первая женщина, которая сама бросила Мартина. Мартин — самый потрясающий человек, которого я знал. Если он еще не купил себе замок, так только потому, что он, как богатый бизнесмен, половину своего дохода тратит на благотворительность.
Да если бы не это, он твоего князя давно бы уделал! Яна, зачем тебе иностранец?
Яна слушала Петра Ивановича, и ее сердце разрывалось от каждого слова.
— Ты знаешь, что Мартин — герой России? — продолжал Ольшанский. — Не знаешь за что? А я знаю, что двадцать парней вернулись в часть, а он один остался как командир за них в плену. Нам с тобой лучше не знать, что там с ним делали. От одного только его взгляда женщины млеют и сдают свои позиции. Я, конечно, тоже тогда приударил за тобой, но понимал, что шансы у меня нулевые. С другой стороны, я понимал, что ничего в этом мире не бывает просто так. Я видел, как горят ваши глаза, когда вы вместе, и понимал, что Мартину пришло вознаграждение за все его страдания. К нему пришла любовь в твоём лице. Вы оба это заслужили, и я отступил. Но что я вижу сейчас? Ты променяла его, Яна?
— Ты ничего не знаешь. Я ни на кого бы Мартина не променяла и не предала его. Есть обстоятельства, что сильнее нас, понимаешь?
— И любви? — уточнил Пётр Иванович.
— Не поверишь, и любви. Она-то не исчезнет бесследно, она и умрёт со мной. Просто я сделала выбор между маленькой девочкой и мужчиной, который и не такое выдержит.
— Эй, ребята, Заканчивайте вечер воспоминаний! Нас пора вызволять из кутузки! — активизировался Иван Демидович.
— А это мы еще посмотрим на ваше поведение, — пробурчал Пётр Иванович, бросив суровый взгляд на Ивана Демидовича. — Это еще что за артист?
— Так я и есть артист! — бархатно рассмеялся Головко.
— Знаю я вас, гастролёров…
Яна вступилась за Ивана Демидовича, пояснив следователю, кто он и кем для нее является.
— О’кей. Всё равно сомнительная компания. Продолжай, Яна.
— Мы с Карлом посетили Санкт-Петербург… Ты же знаешь, Питер — мой любимый город, с ним связано столько воспоминаний. В культурный центр как раз приехала наша труппа из ТЮЗа с постановкой по русским народным сказкам. Я обрадовалась, давно их не видела и вот выбралась к ним на встречу. Ивана Демидовича в очередной раз отстранили от спектакля за употребление алкоголя.
— Как торжественно сказано! Какого там алкоголя? Выпил пятьдесят граммов в свой-то день рождения! — возмутился Иван Демидович.
— Я сколько тебя знаю, у тебя каждую неделю день рождения! — воскликнула Яна.
Следователь перевёл взгляд с Яны на Ивана Демидовича:
— Так когда у вас день рождения, гражданин Головко?
Иван Демидович гордо держал мхатовскую паузу.
— Я могу и в паспорте посмотреть. Так когда? — настаивал следователь.
— Не знаю я, — вздохнул Иван Демидович. — И паспорт мой вам не поможет. Там указана дата, когда меня младенцем нашли на улице, в корзинке, аккуратно завёрнутого в красивое кружевное белье. Я детдомовский, и когда родился никто не знает.
Яна впервые услышала это от старого артиста.
— Вы… ты детдомовский? Я не знала.
— А зачем тебе это знать? К чему?
— И это позволяет вам употреблять спиртное каждый день? — уточнил Ольшанский.
— Точно! Ведь каждый день может оказаться днём рождения, — согласился Иван Демидович.
— Только слаще он не будет, — ответил следователь.
— А вдруг? — вздохнул артист.
— Так вот… — продолжила Яна. — Я встретила Ивана Демидовича в жутком депрессивном состоянии и решила его поддержать.
— Это у него депрессивное состояние? — удивился следователь. — Что же бывает, когда он бодр и весел?
— Не надо говорить обо мне в третьем лице. Лучше не знать меня, когда я бодр и весел. Всё равно не поймёте. Не умеете вы жить и веселиться одновременно.
— Ладно, Яна, продолжай. Ты нашла этого господина в депрессивном состоянии и решила его развеселить, так?
