Не спите, Иможен! Наша Иможен - Шарль Эксбрайя
– Но… но мы собирались бежать вместе…
– Не беспокойтесь, Кёмбре сумел бы все так подгадать, чтобы вас вовремя настигли. Простите, мисс, но увезти отсюда он хотел не вас, а миссис Рестон, вот только…
– Только – что?
– …у Ангуса Кёмбре нет ни гроша, а миссис Рестон полностью зависела от мужа. Поэтому ради счастливой и обеспеченной жизни в чужих краях им пришлось совершить убийство.
– Я вам не верю! Все это – просто мерзость! Ангус любит меня! Уж я-то наверняка знаю!
И девушка, ни с кем не попрощавшись, убежала. Из гостиной Дугал, Флора и Кит слышали, как она промчалась по лестнице, захлопнула за собой дверь и, судя по стону пружин, бросилась на кровать.
– Всю ночь проплачет, – вздохнула миссис Лидберн.
Ее муж покачал головой.
– Тут уж мы бессильны, мой бедный друг. До сих пор Дженет оставалась большим ребенком… а это потрясение сразу сделает ее взрослой.
– Вы обо всем знали, Кит?
– Да, Флора.
– Поэтому вы так восставали против замужества Дженет?
– Разве причина недостаточно веская?
– Да, вы правы.
– А почему вы так уверены, что моего шурина убил Ангус Кёмбре, инспектор?
– Насколько я помню, первым об этом заговорили именно вы.
– Да, конечно, но мне доказали, что мои подозрения беспочвенны…
– Просто наш молодой человек гораздо хитрее тех, кому надлежало установить его виновность. По-моему, в первую очередь он постарался внушить окружающим, что безумно любит вашу дочь и, следовательно, никак не может думать о другой женщине. Внезапно (ведь никто не предполагал, что вместо вас выяснять отношения пойдет Рестон!) Кёмбре подвернулся случай убить человека, чья смерть освободила бы его любовницу и обогатила их обоих. И парень поспешил им воспользоваться.
– А как же револьвер, который лежал у него в кармане?
– Выходя из гаража, Кёмбре, как пить дать, прихватил другой. А потом кто-то подменил оружие… Вероятно, этот человек следил за ним от самого дома – то ли желая отговорить от похищения Дженет, то ли, чтобы прикрыть беглецов с тылу… Этот доброхот и успел вовремя помочь Кёмбре.
– А… у вас есть какие-нибудь предположения…
– Послушайте, мистер Лидберн, кто покровительствует Кёмбре с тех пор, как тот приехал в Каллендер?
– О! Ивен Стоу?
– Вы сами его назвали, мистер Лидберн.
Мак-Хантли попрощался и пошел к себе в гостиницу, по дороге встретил Иможен – та как раз возвращалась домой из «Гордого Горца».
– А-а– а, мисс Мак-Картри, какая приятная встреча!
– Вот уж никогда бы не подумала, что она может вас обрадовать, инспектор.
– …еще приятнее – доказать вам, что вы напрасно мнили себя блестящим детективом.
– А по-моему, это вы считаете себя лучшим следователем, какой только появлялся в Департаменте уголовных расследований со времен его основания. Разве не так?
– Прошу вас, мисс, сейчас не время для шуток! Вы по-прежнему уверены, что в убийстве Хьюга Рестона виновен Лидберн?
– Более, чем когда бы то ни было!
– Так вот, вы заблуждаетесь!
– Ну да?
– Девяносто девять шансов из ста – за то, что это преступление совершил Ангус Кёмбре.
– Не может быть! Итак, если я правильно поняла, вы снова вернулись к исходной точке?
– Да, но с той небольшой разницей, что Ангус Кёмбре застрелил Рестона не по ошибке, а совершенно сознательно.
– Почему?
– Потому что у него роман с женой аптекаря. А значит, парнем двигало естественное желание устранить препятствие, стоявшее на пути к счастью и… богатству.
И Мак-Хантли подробно изложил ту же версию убийства, что и в доме Лидбернов. Иможен долго мерила его недоверчивым взглядом.
– У вас богатое воображение, инспектор, – наконец заметила она.
– Богатое или нет, а я немедленно арестую мистера Кёмбре. Что до миссис Рестон, то ей придется весьма убедительно доказывать свою непричастность к этому делу, потому как над этой дамой тяготеет серьезное обвинение в сообщничестве!
– И, таким образом, вроде бы способный молодой человек собирается сделать ужасающую глупость, которая наверняка испортит ему карьеру! А все потому, что, ведя расследование среди незнакомых вам людей, вы не желаете слушать тех, кто, в отличие от вас, понимает толк в здешних делах. Мой бедный инспектор, вы так же плохо знаете психологию горцев, как историю Шотландии! Прошу прощения за прямоту, но, боюсь, в программе полицейской школы Глазго есть очень большие пробелы…
– Значит, по-вашему, коль скоро человек родился в самом сердце Горной страны, он не способен на подлость?
– Наконец-то слышу от вас разумные слова!
– Мисс Мак-Картри, я терпеть не могу, когда надо мной издеваются! Не для того я так упорно учился и достиг нынешнего положения, чтобы разыгрывать из себя клоуна на потеху какой-то горянке, свихнутой на почве самого неприличного национализма!
– Именно так и рассуждают люди, готовые не без выгоды продаться врагу.
– Я не позволю вам…
– Поступайте, как хотите, инспектор, – в конце концов, это ляжет на вашу совесть (если, конечно, она у вас есть), но не пытайтесь чернить тех, в чьих сердцах еще жива надежда на освобождение родины!
– Клянусь дьяволом и всем его отродьем, не понимаю, при чем тут Ангус Кёмбре?
– А при том, что, обливая грязью Ангуса, который, между нами говоря, стоит тысячи таких, как вы, вы плюете в душу всем истинным шотландцам!
– Значит, вы полагаете, что, заведя роман с богатой женщиной, которая к тому же на шестнадцать лет старше его, Кёмбре продемонстрировал редкостную душевную чистоту? Позвольте заметить вам, мисс Мак-Картри, что за пределами Каллендера подобных типов называют очень нехорошим словом!
– Мне жаль вас, инспектор. Спокойной ночи.
Дугал в крайнем раздражении схватил мисс Мак-Картри за руку.
– Да повторяю же вам: я своими собственными глазами видел, как миссис Рестон его обнимала и целовала!
– Ну и что? Что это доказывает? У вас, право, совершенно извращенный склад ума, мистер Мак-Хантли, и я не хочу больше оставаться в вашем обществе – мне слишком дорого мое доброе имя!
Иможен вырвала руку и быстро пошла прочь, оставив инспектора в глубочайшей растерянности, однако, прежде чем совсем скрыться из глаз, она обернулась и крикнула:
– Невероятно, мистер Мак-Хантли! Должно
